Топить в огне бушующем печали. Том 1 - Priest P大

он выглядел как самый настоящий панк-неформал, каких корчат из себя подростки: на спине – лохмотья погорельца, джинсы подвернуты, все лицо в пыли и грязи…

Почувствовав на себе пристальный взгляд, Сюань Цзи с вызовом посмотрел Шэн Линъюаню в глаза и усмехнулся:

– Да я просто озвучил парочку сомнительных моментов. Может, демоны просто обожрались на пиру, и у них случилось несварение, а? Или все поголовно страдают аллергией на любые шаманские «чары», детские они там или не детские. Может, еще что-то стряслось…

«А у демоненка сердце холодное, даром что горячая голова… – подметил за ним Шэн Линъюань. – Душа его полнится коварными замыслами… Кажется, вся его горячность ушла в пламя крыльев…»

Впрочем, оно и к лучшему. Человек с горячим сердцем подолгу не взрослеет. И хорошо не заканчивает. Алоцзинь – яркий тому пример.

– Скажи, помнят ли имя моего учителя? – вдруг спросил Шэн Линъюань.

– Учителя… А!.. Ну… можно сказать, он даже прославился, – послушно припомнил Сюань Цзи. – Его биографию учат наизусть в школе. Там примерно вот что: «Императорский наставник Дань Ли лицом, словно дева, пригож, до хлеба совсем не охоч, императору У он служил, разуменьем страну возродил, владыке во всем помогал, через пять лет постра…» – на последнем факте он вовремя прикусил язык. Еще бы немного – и брякнул бы прямо в лицо императору, действующему лицу тех лет!

Нехитрый стишок заканчивался так: «И на базаре средь толпы бедняга лишился своей головы». То есть спустя годы верной службы его обезглавили. Да-да, в числе «блистательных подвигов» императора У была и жестокая казнь собственного учителя.

От этих новостей в черных, словно непроглядная тьма, глазах Шэн Линъюаня не показалось даже отблеска чувства. Свет отскакивал от темной глади этих глаз, как обычно отскакивает от ледяной корки.

Сообразив, что едва не сболтнул лишнего, Сюань Цзи поспешил сменить тему и прикинулся невеждой:

– А вот кстати… Он что, правда был писаным красавцем? О, так вы не в курсе! Стоит только указать в летописях «лицом, словно дева, пригож», как это станет горячей темой на целых пятьсот лет! Вот контент так контент! Я, между прочим, смотрел несколько сериалов про него, и в каждом под конец он женился на какой-нибудь Мэри Сью, а то и на нескольких сразу! Короче говоря, с ним я совсем запутался, так и не выяснил, на ком он женился на самом деле…

– Что такое «кон… тент»? – не понял Шэн Линъюань, но, поймав на себе лукавый взгляд Сюань Цзи, тут же подумал, что ни о чем серьезном они не говорят. Покачав головой, бывший император улыбнулся лишь уголками глаз. – Дань Ли так и не женился. Впрочем, одна близкая подруга у него была… Неловко обсуждать такие вещи за спиной человека, тем более давно умершего… Но надо сказать, что ее совершенно точно не звали, как эту… Сю? Неужели вам нравится выдумывать о древних всякие небылицы?

Услышав ответ, Сюань Цзи заметно оживился:

– Да вы не волнуйтесь! Тем более о ваших любовных похождениях не болтают. Можно сказать, сплетни вас не коснулись.

От этого заявления Шэн Линъюань заметно напрягся. Глаз его дернулся, а лицо приобрело какое-то странное выражение, будто он не знает, что уместнее – засмеяться или заплакать.

– А причина в том, – настойчиво развивал тему Сюань Цзи, – что в летописях вас изображают… кхм… величественным. Даже очень. И внушительным.

Как там было? «Ростом в девять чи», «видом – Небесный Царь с пагодой», «разрубал людей с легкостью, точно переспевшие дыни»…

– Кхм… Ваша праведность стала надежной защитой от грязных слухов… – польстил Сюань Цзи, хотя думал сказать: «Да любая, завидев ваш портрет, застынет от ужаса и помрет на месте».

Обычно Шэн Линъюань не затруднялся с ответом, но тут объяснение Сюань Цзи поставило его в тупик. Наконец бывший император проронил:

– Премного благодарен… что пощадили меня…

Сюань Цзи видел, что Шэн Линъюань способен улыбаться, и тогда лед его глаз понемногу тает. А когда речь зашла об учителе, которого бывший император лично приговорил к смертной казни, они беседовали так спокойно и непринужденно, словно наперебой вспоминали классного руководителя, который вел их в школе. И как раз это поведение очень смущало Сюань Цзи. Он начал сомневаться в правдивости летописей. Если император У на деле оказался не гигантом-бородачом со свирепой рожей, то как теперь рассуждать о его прошлом? Может, все эти истории про убийства родных и учителя – сплошные бредни, дешевая сенсация?

И все-таки Сюань Цзи поинтересовался:

– Что за человек был императорский наставник Дань Ли?

До того, как прозвучал вопрос, Шэн Линъюань с прищуром глядел вдаль, и от этого казалось, что его глаза улыбаются. Но затем морщинки разгладились, всякий след приветливости пропал. После недолгого молчания бывший император, не меняя светского тона, поведал Сюань Цзи:

– Необычайно талантливый стратег и мыслитель. Я рос в его присутствии, учился у него с малых лет. Простой народ любил Дань Ли и поклонялся ему, почитал как божество, а потому после смерти очень многие пытались воздвигнуть в честь него храмы. Я запретил это, издал указ и установил тяжкую кару: любой, кто ослушается меня и посмеет нарисовать Дань Ли, высечь или вырезать его изображение, будет считаться государственным изменником и обречет себя на «казнь трех родов». Но даже спустя многие годы народ упорствовал в своей любви…

Как будто в ответ на его рассказ в долине резко потемнело. Подул ледяной ветер, пробирающий до костей.

Шэн Линъюань все так же стоял неподвижно, заложив руку за спину, и смотрел вдаль. Вот только окружение, будто повинуясь его воле, начало постепенно меняться, рассыпаться осколками – видимо, память Шэн Линъюаня несла пленников «Обратного потока» к местам и событиям куда более мрачным, чем все виденное до сих пор. Впрочем, от этого выражение лица бывшего императора ничуть не изменилось.

– Считаешь, мы слишком легко убежали от демонов? Что ж, твоя правда… Если моя догадка верна, Дань Ли как раз был где-то неподалеку. Вырастить меня стоило ему многих забот и трудов, он не мог позволить наследному принцу погибнуть…

Правда так ужаснула Сюань Цзи, что он, забыв о вежливости, перескочил с «вы» на «ты»:

– Хочешь сказать, он…

– От моих двенадцати стражей остались лишь именные бирки. Все пожертвовали своей жизнью ради меня. Они с боем прорывались к Дунчуаньским землям… Я думал, что бежать некуда, выхода нет, однако… Все опасности на моем пути были тщательно спланированы, – губы Шэн Линъюаня тронула усмешка, однако его глаза не смеялись. – Запомни раз и навсегда, малыш: случайностей не бывает.

Как оказалось, бывший