Фея Лоан - Райдо Витич

- Никогда не смей смотреть так на чужую жену! - процедил, готовясь, если тот полезет в драку - убить за понанесенное матери оскорбление. Но Колмогорцев понял, что к женщинам у флэтонцев отношение особое и, вытерев кровь с губы, кивнул:

- Извини. Обидеть не хотел.

Констант успокоился, но предупреждающего взгляда не отвел:

- Тэн не смеет смотреть на наших женщин, как вы в витрины своих магазинов смотрите. Женщина - будущая мать. Она святое. Как дитя, как семья. Никому не верь, никому не помогай, но женщине и семье - умри, а помоги, умри, но защити, - процедил.

Семен кивнул: понял и принял.

- Руками больше не размахивай. По-человечьи объясни, как сейчас. Договорились? А то ведь ответку могу кинуть и пойдет ненужная заваруха.

- А ты поймешь?

- Не дурак.

- Ладно, - успокоился окончательно парень, кивнул землянину на диван. - Посиди, у меня еще пару разговоров наметилось. Ты прав оказался - мама отца сразу пожалела.

- Полюбила, - поправил его мужчина.

- Пусть кафиры и сленгиры разбираются, - отмахнулся Констант. - Нет, почему я перед тобой отчитываюсь, терплю тебя? - изумился сам себе сейти.

- Так ведь и я тебя терплю, - с улыбкой заметил Семен и со значением потрогал разбитую губу.

- Мало, - бросил парень и отвернулся, чтобы скрыть смущение, абсолютно неуместное и непохожее на него.

- Ну, ну. Звони своим ученым, а потом мне остальное растолкуешь.

- Что, например?

- Все. Я вопросы буду задавать - ты в курс дела вводить. Вижу технологии у вас - ого, - пнул висящий в воздухе диван без ножек. - А остальное - угу.

- Зато у вас наоборот! - возмутился парень.

- Вот и будем взаимоотношения к вящему удовлетворению налаживать. Чего драться да ругаться? Сядем, потолкуем, я тебе помогу, ты мне, и решим все проблемы.

Лоан на столешницу оперся, руки на груди сложил, с прищуром разглядывая раба:

- Ты себя кем возомнил-то?

- Никем. Тебе помощь нужна?

- Нет. Я сам свои дела решаю. Я мужчина.

Семен хмыкнул:

- Звучит гордо. Толк-то от гордости есть?

Констант надулся и вдруг выставил руку, ткнув пальцем в сторону тэн:

- Я тебе не верю. Еще ни один твой собрат не отдал энергию добровольно.

- Ну и жабы значит, - пожал плечами Семен. - Или вы дураки. Ты вон как разговариваешь, так я бы тебе не то, что и-цу эту не дал, лучше сам бы ею давился, так и слова бы не сказал, немыми бы и тупым сказался.

- Тогда почему не сказываешься?

- Не могу. Свой ты, а своим, чего только не простишь. Хотя предательство я и брату не прощу, так что смотри, не заносись. А в остальном разберемся.

Констант нахмурился: может у отца внебрачный сын есть? И его на землю сослали, чтобы мама не узнала? Чушь! - волосами тряхнул.

- Нет, все-таки ты эсклюзив.

- Сибиряк я. Обычный русский мужик. Не встречал таких? Ну, так мал еще, неопытен. Чего застыл-то? Шевелись, звони своим врачам-эксперементаторам.

Парень смотрел на него, уже устав как-то реагировать на непробиваемую наглость и вдруг подумал: если этот землянин прав, то пусть он и докажет. И если сможет, значит это будет одно - Горец послан самим Модраш и ясно для чего - для спасения Эйфии.

Нет, а чем этот мужчина не пара ей?

Тэн?

Цонхой с вечным источником силы, мощнейшим Ка, уже проверенным и зафиксированным массой свидетелей видевших битву в ангаре - уже не тэн.

Свой - сам говорит. Агрессии к флэтонцам не проявляет, к традициям с почтением, с умом дружит, харизма - сейти бы такую, физически?… Дикарь неухоженный, конечно, но это исправимо. Нет, этот мужчина Константу все больше нравился, а по сравнению с Монторрионом просто не имел конкурентов.

И только два "но" кроме естественной пока проверки: отец и Эя. Первого нужно убедить, вторую увлечь. Отца Констант может на себя взять, а вот Эйфию мужчине самому придется завлекать, приручать, располагать. А земляне так неуклюжи.

Ну, если Горец прав, и пройдет тесты, то Констант ему в этом поможет, научит, подскажет.

Главное, чтобы Фея жила, забыла того Семена и привязалась к этому землянину.

В конце концов - отчего нет? Они все одинаковые. Этот хоть выделяется и более приемлем флэтонцам характером.

Акино Хорго.

Констант развернулся и стал связываться с кафирами и сленгирами, озадачивать их своей версией.

Глава 41

Через два дня сегюр вызвал к себе Мичигу:

- Что с кандидатами Монторрион? Я вижу тебя ежедневно в покоях моей дочери, но не вижу, чтобы мой приказ исполнялся.

- Я узнал, кто внешне и энергетически приятен сейти, подобрал претендентов. Но, к сожалению их всего двое.

- Род, имена?

- Салиман князь веригов с Копигора, Мансур - племянник императора Юккоса.

- И оба тупицы.

Монти согласно кивнул:

- К сожалению, вы правы.

- Неужели из всей базы данных лишь эти двое подходят по предъявленным требованиям?

- Да, господин сегюр. Соединив пристрастия сейти и ваши требования к кандидату из почти миллионного списка, остались лишь эти.

Рэй задумчиво прошелся по кабинету, встал спиной к парню:

- Скажи мне, как Эйфия по-твоему относится к тебе?

Монторрион замер, боясь дышать, его поразила мысль, что сегюр возможно… Но нет,. - вздохнул, огорчившись: к чему мучить себя бесплодной надеждой?

- Хорошо.

- Что значит "хорошо"?

- Она откровенна со мной и расположена благожелательно.

- А ты?

- Мое глубочайшее почтение…

- Не говори ерунду! - оборвал его Лоан. - Я спрашиваю тебя как мужчину, а не подданного.

Парень молчал, и чем больше думал, что ответить, тем сильнее колотились его сердца:

- Я готов умереть за нее, - признался, робея от собственной смелости. Склонил голову: а теперь наказывайте. Рэйсли покосился на него через плечо:

- У меня на столе отчеты кафиров о твоем физическом состоянии. Весьма. Как на счет отношений с женщинами? В состоянии ли ты быстро завоевать их расположение?

- Э-э-э… Но…

- Я говорю о своей дочери.

Монти чуть не рухнул от этого сообщения. С минуту собирался с мыслями, что разлетелись в миг от радости.

- Я постараюсь.

- Старайся. Если Эйфия благосклонно отнесется к тебе и не станет противиться союзу, я так и быть, соглашусь на него. С сегодняшнего дня ты можешь появляться в покоях сейти без моего разрешения. Но не забывайся и не забывай - Фея сама должна сказать мне, что готова стать твоей женой. И учти: время бежит быстро, а я обещал дочери отравить гоффит за тем землянином, что обогнал вас всех. У него было три недели, у тебя три месяца. За этот срок ты должен добиться привязанности моей дочери и вытеснить из ее памяти образ другого. Тебе ясно?

- Да, господин сегюр.

- Иди.

Рэй махнул рукой, выставляя парня вон из кабинета. Тот вышел на негнущихся ногах, прислонился спиной к стене и уставился в потолок: о Модраш, благодарю, благодарю!

Семена подняли с лежака, не дав досмотреть сон и потащили к Константу.

Чертов мальчишка, - тер по дороге глаза мужчина. Ему снилась Фея, он гладил ее волосы, а она прижималась к его плечу и говорила что-то на своем языке, словно жаловалась. Он только попытался успокоить ее, как эти ненормальные подняли его.

Мужчину втолкнули в каюту. Тот глянул на развалившегося в кресле мальчишку и с ходу подошел к панели в стене, достал стакан горячего фэй - хоть так проснутся.

- Ну? - спросил неласково у парня. - Чего тебе не спится?

- Мы спим по два часа в сутки…

- Поздравляю, а мы по шесть-восемь. Меняться не буду.

Констант фыркнул:

- Садись и слушай мой приказ.

Семен выпил фэй, достал второй стакан и бросил:

- Не зарывайся, ага? Приказку сначала отрасти.

- Слушай мой приказ!… - начал раздражатся Констант.

- Не-а, - качнул головой мужчина, подошел к креслу и навис над парнем со стаканом в руке. - Обороты сбавь и скажи по-человечьи, а нет… Вурдалакам своим приказывай и проси у них хоть пол царства.

- Ты сейчас пойдешь к своим и поговоришь. Объяснишь или заставишь - твое дело, но они должны добровольно отдать свое и-цы Эринии.

- Опять ей плохо?

- Да. Приказ ясен?

- Угу, - хлебнул фэй. - Иди и выполняй.

- Ты пойдешь!

- Малыш, я не раб и не…

- Ты раб!

- Ну, это твои фантазии. Я не раб и не военнослужащий, приказам не подчиняюсь…

- Я твой господин! - взъярился парень, вскочил. Семен прищурился:

- Нервный ты. Опять что-то случилось?

- Не твое дело, тэн!

- Понятно, - буркнул Семен и сел в кресло. Начал потягивать фэй. Константа это вовсе вывело из себя, он выхватил хотт и, взмахнув, опустил пять огненных струн на раба.

Колмогорцев перехватил одну, и, не обращая внимание на боль, ринувшуюся из ран кровь, рванул парня на себя за хвост плетки, обрезая ладонь почти до кости. Схватил Константа за шею и легонько, сугубо для ума, въехал ему коленом под дых, вырвал хотт.