Три закона. Закон первый – Выживание - Елена Пост-Нова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мичлав посмотрел на него, затем перевёл взгляд на меня.
— Это образец топлива, — кротко пояснил я.
— Сам вижу…
Устало чертыхнувшись, он забрал у меня чёрный куб, напялил на босые ноги ботинки, накинул на голову куртку и вышел в плотные сумерки. Видимо, уберёт топливо в коробку-блокиратор.
Когда Мичлав вернулся, снова мокрый и грязный, я повторил:
— Наверное, из-за него я и детерминируюсь. Эта штука лежала у меня под кроватью. Дозы радиации хватило, чтобы всё началось.
— Они за это ответят, поверь мне — те сволочи, которые обслуживали мне машины… — пообещал мужчина, стягивая вновь сырую одежду. — Это они здесь бросили.
Я не ответил и осторожно лёг на подушку. Внизу живота вновь становилось дурно — будто растягивалось и тлело…
Раздражённый и мрачный, Мичлав опустился на кровать. Одеваться он теперь передумал. И не выглядел расположенным к дальнейшей беседе. Я же слишком устал, чтобы пытаться её продолжить. Находка вогнала меня в ступор. Как реагировать на произошедшее, я не знал — хотелось сделать вид, что ничего не случилось вовсе, ведь сил осмыслять это не имелось. Реакция наставника тоже ускользала от моего понимания.
Вот пройдёт какое-то время, и я стану таким же… Или почти таким же. И в моей мощной грудине будет спокойно биться такое же мощное натренированное сердце…
— Что, парень, не слишком удачно получилось, а? — мужчина, оказывается, уже смотрел на меня и заметил, как я его разглядываю.
— Да, конечно, обидно…
— Но мы и это повернём выгодной стороной.
— Вы опять публику имеете в виду? Что моя ценность для прессы только вырастет?
— Не только. Кажется, тебя теперь можно использовать в качестве приманки для зверя в период гона.
— О, Боже…
Отхохотавшись, Мичлав погасил свет.
Ночь я провёл более или менее спокойно — самочувствие выровнялось, удалось спокойно поспать. Но недолго. Передышкой в детерминации не позволили насладиться мысли на логичную тему.
Кусок топлива под кроватью… Я уже говорил, агенам запрещено работать с радиоактивным топливом, да и вообще с источниками радиации, чьё излучение превышает определённый уровень. Именно потому, что это может спровоцировать гипофиз на активную работу, и детерминация начнётся преждевременно. Именно таким образом её запускают и в детерминариях — дозой облучения. А что, если это враг? Ну! Выразился я слишком круто — недоброжелатели, завистники, всякие такие вредители. Не забыть, как смотрели на нас жители Ассоциации охоты — коллеги, так сказать. Мичлавское нововведение сразу выдвинуло его вперёд, по меньшей мере, как рекламный ход (буду скромным, и свои заслуги не преувеличу, валяясь в постели). Может быть, кто-то хочет сорвать эксперимент. Ведь… происходящее со мной — большой риск…
Не спал я из-за этого. Даже хотелось разбудить Мичлава и рассказать о своих догадках.
Утро ознаменовалось наступлением пятого дня. И, как назло, на рассвете напал свинцовый сон. Я слышал, как охотник поднимается, выругиваясь, идёт проверять навигационную, как возвращается, как ревёт за распахнутой дверью ветер.
Очнуться получилось только когда в руку вонзилась игла шприца. После аппаратуры шла моя очередь — наставник приложил тяжёлую ладонь к моему лбу, затем в который раз нацепил диагност. И, видимо, все показатели были в норме — последовала инъекция. Тогда-то я наконец ожил. На волне боли превратился из растения в животное.
— О! Вот и ты. Не дёргайся.
— Я не могу… дёргаться… — прошептал я, еле переведя взгляд на его лицо.
— Тем лучше. Всё, хватит с тебя, — он замотал шприц в отходный пакет. — Ну как ощущения?
— Не знаю… Я думал…
— Ты хоть спишь?
— Не очень. Я подумал…
— Ну а в теле — чувствуешь?
— Да не знаю…
— Ты внимательней. А то нечего будет своим девчонкам рассказывать, герой, — хмыкнув, Мичлав пропал из поля зрения. Койка лихо отпружинила ему вослед.
Я вяло испугался, что не успею озвучить свою мысль. Надо подтянуться-подтянуться!..
— Наставник!..
— А?
— Подойдите…
— Что, последнее напутственное слово будешь произносить?
Но он подошёл и наклонился ко мне, опершись о кровать.
— Я думал…
— Это твоё любимое занятие.
— Мне кажется, это топливо неслучайно тут оказалось…
Мужчина перестал улыбаться. Но тут же продолжил снова, только как-то хищно. Я даже засомневался, а стоило ли начинать изобличения.
— Может, кто-то специально подложил?..
Мичлав усмехнулся.
— И зачем, ты думаешь?
— Чтобы помешать вам… и м-мне…
— Нам, ты хочешь сказать.
— Д-да…
Терпеливо вздохнув, охотник опять сел рядом и с улыбкой покачал большой головой, будто ему надоело обсуждать эту тему ещё вчера, после пары фраз.
— Этот кусок тут оставили придурки-инженеры. Я это тебе уже сказал. Но ты молодец — даже когда так туго соображается, пытаешься шевелить мозгами. Ладно, как-то не охота, чтобы между нами недомолвки оставались, из-за которых ты ещё полезешь разбираться неизвестно с кем. Я знал, что этот кусок тут валяется.
Весь недуг на миг исчез из зоны чувств.
— Да, знал. И не собираюсь вилять, — спокойно пожал плечом охотник. — Нашёл его, когда мы с северо-запада вернулись. Но оставил на месте.
— З-зачем?..
— Надоело смотреть как ты маешься. Выбор — всего два варианта, а ты? К тому же — ты уже облучился за несколько ночей, и детерминация началась бы в любом случае.
— Но… но почему вы мне не сказали?! Ведь мы бы успели поехать в больницу!
— Я посчитал, что справлюсь с тобой сам, — он усмехнулся. — И, как видишь, справляюсь. Раз уж я твой наставник, то должен мальца подтолкнуть тебя в нужном направлении.
До меня стало доходить. Медленно и тяжко, но догадка пробиралась по воспалённым извилинам.
— Это что, только ради того, чтобы я в больнице женский пол не выбрал?..
— Можно и так сказать, парень, в панике тебе могло бы такое взбрести, — Мичлав буднично поскрёб небритую щеку. — А на кой чёрт нам это нужно?
— Кому — нам?.. — попытался повысить я голос. — Какое теперь может быть «нам»?..
— Так, не расходись, — с досадой охотник поморщился.
— Я… я же…
— Ты мой подопечный. Так надо.
— Вам надо!.. Вы хотели, чтобы я стал мужчиной и работал на вас!.. — догадки продолжали волнообразно осенять мой бедный разум.
— И что? Не без этого. У тебя маловато опыта, чтобы видеть, чем это светит, — он говорил настолько спокойно, что у меня поехала крыша! — Ты полюбился публике, полюбился прессе, у тебя есть голова на плечах, ты подошёл мне. Кого ещё я должен искать? И тебе самому здесь сомневаться нечего. Если всё это повернуть назад — ничего хорошего не выйдет для репутации обоих. Зато если
