Красный монарх: Сталин и война - Саймон Монтефиоре

– Его убили.

После похорон Юлия Каганович, племянница Лазаря и дочь Михаила, приехала к Михоэлсам. Она отвела дочь актера в ванную комнату, открыла краны с водой на полную мощность и тихо сказала:

– Дядя просил передать вам свои соболезнования.

Встревоженный Каганович велел передать, чтобы родственники Михоэлса не задавали никаких вопросов.

Еврейский театр переименовали в театр Михоэлса. Милиция начала расследование. ЕАФК продолжал работать. Советский Союз признал Израиль.

Убийца Соломона Михоэлса Цанава получил орден Ленина за «образцовое выполнение особого задания правительства».

Женю Аллилуеву приговорили к десяти годам тюрьмы, ее дочь Киру – к пяти. Они были признаны виновными в том, что передавали в американское посольство секретную информацию о личной жизни Сталина и его семьи. Анна Реденс также получила пять лет. Они отбывали свои сроки в одиночных камерах.

Расправившись с Михоэлсом, МГБ начало собирать компромат на Соломона Лозовского, заместителя министра иностранных дел, и других известных евреев. Полину Молотову тихо уволили с работы. Сталин сейчас открыто шутил о своем антисемитизме.

В следующие несколько месяцев Сталину пришлось столкнуться с первой по-настоящему реальной оппозицией своей безраздельной власти за без малого двадцать последних лет. Маршал Иосип Броз Тито не хотел быть вассалом Советского Союза. Его партизаны мужественно сражались с немцами и не полагались на то, что их освободит Красная армия. Сейчас югославы отчаянно сопротивлялись диктаторскому нажиму Жданова на конференции Коминтерна. Когда Сталин прочитал доклад Пианиста, он не мог поверить такой неслыханной наглости. «Очень сомнительная информация!» – написал вождь коричневым карандашом.

Иосиф Виссарионович согласился оставить Грецию Западу. Он сохранил за собой право выбирать, когда и где вступить в открытую конфронтацию с Соединенными Штатами. Тито отказался подчиняться окрикам из Москвы. Не слушая запретов Сталина, он начал снабжать греческих коммунистов оружием. Сталин в это время уже решил проверить, насколько серьезно настроены Штаты, в Берлине, а не в какой-то захудалой балканской стране. Так что скандал на Балканах ему сейчас был не нужен. Последней каплей, переполнившей чашу его терпения с югославскими товарищами, стал проект по созданию Балканской федерации. О ней без сталинского разрешения договорились Тито и руководитель Болгарии Димитров.

Ссора между Москвой и Белградом с каждым днем становилась все сильнее. Не желая окончательного разрыва, Тито отправил на переговоры к Сталину своих товарищей: Милована Джиласа и Эдварда Карделя. Сталин, Жданов и Берия пытались запугать югославов превосходством Советского Союза на жутких ужинах в Кунцеве. Джилас спокойно слушал угрозы, но не сдавался.

28 января 1948 года «Правда» осудила план Димитрова и положила начало открытой войне. 10 февраля Сталин вызвал югославов и болгар в Маленький уголок. Он хотел унизить их, как часто поступал с членами собственного ручного политбюро. Советский руководитель не стал обсуждать болгарско-югославский план. Он предложил создать ряд маленьких федераций. Суть его предложения сводилась к тому, что в эти союзы должны входить страны, между которыми существовали очень серьезные противоречия. Следовательно, они едва ли могли быть прочными образованиями. Сталин был мрачнее тучи и все время что-то рисовал в блокноте.

– Если я говорю «нет», это значит «нет»! – решительно заявил Иосиф Виссарионович, когда югославы и болгары не согласились с его предложением и вернулись к своему плану.

Потом генералиссимус предложил Югославии захватить Албанию. При этом вождь прищелкнул пальцами и громко почмокал.

Поведение Сталина, Жданова и Молотова не только не напугало Иосипа Тито, но еще больше укрепило в решимости не подчиняться диктату Москвы. Сталин и Молотов написали в Белград длинное письмо. На восьми страницах они обвиняли югославского руководителя в самом страшном в их понимании грехе – троцкизме. «Мы полагаем, что политическая карьера Троцкого достаточно убедительно показывает, что может произойти с троцкистами», – угрожающе писали они.

Но югославы не обратили внимания на угрозы. 12 апреля из Белграда пришла телеграмма, в которой все обвинения отвергались. Тогда Сталин решил расправиться с непокорным маршалом.

– Стоит мне пошевелить мизинцем, и от этого Тито не останется и мокрого места! – кричал он Хрущеву.

Однако Иосип Броз Тито оказался более крепким орешком, чем Троцкий и Бухарин.

Сталин назначил двадцативосьмилетнего Юрия Жданова начальником комитета по науке при ЦК. Жданов-младший постепенно сближался со Светланой. Он стал теперь очень большим человеком. К своей науке относился с такой же серьезностью, как отец – к культуре. Его раздражало, что господствующее положение захватил Трофим Лысенко, мракобес с абсурдными теориями в генетике. Этот шарлатан пользовался в годы репрессий поддержкой Сталина и очистил научный мир от настоящих ученых.

– Юрий, не связывайся с Лысенко, а то он скрестит тебя с огурцом, – шутливо предупреждал Жданов-старший сына.

Но Андрей Жданов был тогда слишком серьезно болен и не смог остановить сына.

10 апреля 1948 года Юрий Жданов выступил в Московском политехническом институте с большой речью, в которой раскритиковал так называемый созидательный дарвинизм Лысенко и высказался крайне отрицательно о притеснениях ученых и их теорий. Сам Лысенко слушал эту лекцию по микрофону в соседней комнате. Опытный интриган обратился за помощью к Сталину. Он обвинил Юрия в наглости, заявив, что тот не имеет права высказывать свое мнение, прикрываясь именем партии. Копию письма Трофим Лысенко послал Маленкову. Георгий Максимилианович, естественно, поддержал его. Колеса завертелись. Георгий Маленков показал текст лекции Жданова вождю, который, конечно же, считал себя корифеем в науке.

Сталин читал выступление Юрия и все больше хмурился. «Ха, ха, ха! – сердито написал он. – Вздор! Убрать!»

Этот наглый щенок выступил против взглядов самого Сталина на наследственность и эволюцию и при этом воспользовался его же авторитетом. Юрий попробовал защищаться. Когда он сказал, что выразил собственные взгляды на науку, Сталин воскликнул: «Ага!» – и отправил текст выступления со своими комментариями торжествующему Маленкову.

Международные дела тем временем складывались не самым лучшим образом. Иосифа Виссарионовича выводили из себя бунт югославов, напряженная обстановка в Берлине и интриги сионистов. Он решил, что сейчас самый подходящий момент бросить в Европе вызов Америке.