Дорога без возврата - 3 - Марик Лернер

На борту каждого судна находилось от двух до пяти десятков бойцов, горящих желанием разжиться чужим добром. Половина добровольцев в прежней жизни именовались ушкуйниками и занимались тем же самым. Потихоньку грабили суда и моряков, правда, не в таких масштабах.

Каждый капитан от лица своих соратников стандартно подписывал договор со многими пунктами, учитывающими вопрос дележа добычи и подчинения. В зачет шли размеры команды, вклад в общее дело, даже ранения и гибель подчиненных, а также правила поведения при том, что именовалось конфискацией имущества. Сухой закон в плаванье, запрет на выяснение отношений на борту. Убийства и насилие при отсутствии сопротивления запрещались. Некоторые думали, что это формальность и, после того, как Пинающий Медведь выпорол несколько пьяниц и повесил экипаж одной парусной шаланды за беспричинное убийство, а само судно продал в Варшаве, поделив стоимость между оставшимися, небольшая часть завербованных ушла. Все остальные прекрасно понимали необходимость дисциплины. Да и зона не настолько большая, чтобы при желании нельзя было любого найти и свести счеты, когда все закончится. Тут или всех сразу убивать, чтобы не было свидетелей, или вести себя по определенным правилам.

Почти у самого борта лег снаряд, баржу изрядно качнуло, и фонтан воды обрушился на палубу.

— Самолет! — заорал Пинающий Медведь. Очень неудачно получилось. Беспилотник как раз с рассветом сел на палубу и что там появилось со стороны Славянска, было не понятно. Разрыв был серьезный.

Через несколько минут самолет стартовал и пошел вдоль реки, стараясь держаться на фоне деревьев. На реке встала еще одна стена воды. Каждые две-три минуты падал очередной снаряд и суда поспешно пытались выйти из-под обстрела. Они мешали друг другу и без всякого порядка стремились смыться побыстрее, забыв о собственных людях, высаженных на берег. Две баржи с изрядным треском столкнулись, но скорость была низкая и особых повреждений друг другу не нанесли. Не то пятый, не то шестой снаряд угодил в несчастный пароходик, медленно шевелящий своими колесами. Он пробил палубу и взорвался в трюме. Судно буквально вывернуло наизнанку и в считанные минуты на поверхности воды плавали одни обломки.

— Здесь есть артиллерийский наводчик, — разглядывая сузившимися глазами берег, сказал Пинающий Медведь. — Слишком они точно стреляют.

Он быстро заговорил в «телефон», отдавая указания. Вторая баржа запустила своего летающего разведчика, который пошел в сторону холмов. Пинающий Медведь дождался пока десант рысью понесся вдоль берега, уходя от выбросившейся на берег баржи, и махнул наводчику ЗУшки.

— Так не доставайся же ты никому, — весело сказал тот, открывая беглый огонь по барже на берегу. Бронебойно-зажигательные снаряды начали дырявить борта и подставленное днище. Результата видно не было.

— Еще, — сквозь зубы сказал Пинающий Медведь.

В этот момент обе баржи Клана одновременно открыли бешенный огонь по деревьям на склоне. «Телефон» возбуждено затрещал от довольных криков. Беспилотник обнаружил наводчика. Забухали минометы с палуб. С короткой задержкой их поддержали все суда, еще не успевшие далеко отойти. По несчастному леску палили из всего, что имелось на бортах. Натерпевшиеся страха моряки стремились оторваться на доступном противнике. Других подходящих все равно не было. Первый самолет-разведчик ушел уже за несколько километров и никого не обнаружил, а большие снаряды с завидной регулярностью продолжали падать. Несколько судов уже получили повреждения, были и убитые с ранеными.

— Готов, — сказал Пинающий Медведь остальным, прислушиваясь к докладам, — завалили. — Там, — показывая на берег, где вместо деревьев теперь стояли дырявые и обугленные стволы, — шансов уцелеть минимум. Самолет больше не видит живых.

Пусть пройдет еще раз и посмотрит внимательно, — приказал он в «телефон».

— Есть, — радостно закричал стрелок, прекращая стрелять и показывая на берег. Баржа, наконец, нехотя задымилась и стали видны небольшие языки пламени.

— Вот и хорошо, — с облегчением сказал Пинающий Медведь и посмотрел на реку, где упал очередной снаряд. — Уходим. Даже случайное попадание нам ни к чему.

Снаряды продолжали прилетать регулярно, но теперь уже скорее по площадям, отталкиваясь от старых координат.

«Тула?» — вопросительно сказал он в «телефон».

— Сейчас, — бодро ответили оттуда. Оставшись последней в строю, «Тула» начала вываливать за борт мины. Очередная самоделка. Как ни старались Кулак и Зверь, найти морского минера не удалось. Зато люди прекрасно помнили круглые мины с рожками из фильмов, поставленные на цепи на дно. Вот и соорудили зимой нечто в этом роде в мастерских. Якорь делали из большого камня, металл жалко, и теперь все это сооружение должно было съезжать по специальному желобу за борт. Груз тянет вниз и становится на дно, цепь держит мину. Техника на грани фантастики. Хорошо еще взрыватель нормальный поставили, а не как в 1 мировую, когда использовали пружину на сахаре. Сахар в воде растворяется, пружина взводится. Плавая по воде всегда можно ожидать попадания брызг, как не прячь мины, и при установке имеешь замечательный шанс сам себя взорвать.

Сейчас ставили мины не столько в надежде на подрыв, сколько рассчитывая запугать противника. Перегородить всерьез реку аж двадцатью штуками никто не рассчитывал. Но задержать — вполне. Речники зря рисковать не будут.

Капитаны кораблей молча расходились, пряча глаза. Говорить было особо не о чем, все уже сказано. Одно дело лихой налет и совсем другое серьезная драка с непредсказуемым результатом. Потери будут большие, а навару чуть. Рисковать судном и людьми никто не хотел.

На палубу, пропустив очередного морского волка в дранной тельняшке, поднялся Кулак и оглядевшись двинулся к оставшимся. Волк, тенью следующий за ним постоянно, остался у трапа на пристани.

Из всех оставшихся только Пинающий Медведь смотрелся франтом, не смотря на не соответствующую моряку одежду. Камуфляж на нем был чистенький, выглаженный и подогнанный по фигуре. На плече красовался погон с четырьмя маленькими звездочками. Как Зверь очень логично сказал, вручая капитанские погоны: «Генерала сильно жирно будет, надо же тебе куда-то расти».

Для собственного удобства он ввел привычные по старой земной жизни звания и отличия. В Клане больше не было десятников, сотников и прочих выборных командиров. Теперь имелись ефрейторы, сержанты и прочие лейтенанты согласно стандартной российской системе. Больше не надо было выяснять иерархию незнакомых, она у каждого была на плече, согласно квалификации, знаниям, опыту и навыкам. На плече еще имелась эмблема рода войск.

Капитан пока в Клане было высшим званием, но, посылая Пинающего Медведя на помощь к Кулаку, Зверь предварительно обговорил условия. Военными делами занимался оборотень, и в его полномочия после принятия решения Борис вмешиваться не имел право. Люди в Форте при необходимости тоже обязаны были выполнять приказы Пинающего Медведя по военной части. А вот поставить задачу — прямая обязанность Бориса.

Все дело было в том, что требовалось соблюдать баланс интересов, а в этом Кулак, проживая в зоне, понимал гораздо больше. Слишком ослабить речников, означало повысить значение заводских и получить рано или поздно второе столкновение в борьбе за власть, в котором речники непременно постараются доставить максимум неприятностей. Гораздо лучше было иметь несколько центров силы и лавировать между ними. Были еще и Варшава, накачивающая мускулы, и французы. Это сложнее, но выгоднее. Можно было со временем превратиться в один из таких центров, с которым будут считаться.

Борис хлопнул по плечу своего старшего сына Петра и присел прямо на доски. Парень был совершено не похож на Дашу. Ростом не ниже оборотней, атлетически сложенный брюнет, с широким лицом, измазанным зеленкой и йодом, и настороженными глазами. Он ходил на «Туле» капитаном. Кроме того, официально являлся заместителем отца. Зеленка была не для подражания Рембо. При обстреле его судну не повезло. Осколками убило лоцмана и одного из матросов. Было еще несколько раненых, а ему самому потом долго вынимали пинцетом из кожи мелкие осколки стекла, от разлетевшегося окна.

— Митингуют? — спросил Пинающий Медведь, имея в виду Нахаловку.

— Ага, — согласился Борис. — Их тоже понять можно. Я засяду в Форте, а пока мы будем друг в друга палить с речниками, пол поселка переломают. Тут уж не важно от кого прилетит.

— Ну, — бодро сказал Пинающий Медведь, — здесь у меня полторы сотни, на берегу еще почти две. У тебя человек семьдесят, у, — он посмотрел на двух капитанов сидевших рядом, — Анри и Чифа еще почти сотня. Мы что не можем разогнать всех по домам и делать в дальнейшем, что хотим?