Кто стоял за спиной Сталина? - Александр Островский

Считается, что из Баку И. В. Джугашвили ушел по этапу 9 ноября 1908 г.[45] Что же касается его прибытия на место ссылки в город Сольвычегодск Вологодской губернии, то, согласно документам, сюда его доставили 27 февраля 1909 г.{4}.

Получается, что путь из Баку в Сольвычегодск занял 110 дней, без малого четыре месяца. Это почти равно продолжительности всех остальных этапов И. В. Джугашвили вместе взятых. Между тем дорога от Баку до Сольвычегодска по железной дороге требовала всего нескольких суток.

Где же произошла задержка и чем она была вызвана?

Отправлению ссыльного на этап предшествовало заполнение так называемого «открытого листа» с краткими сведениями об этапируемом и описанием его примет. Чаще всего это делалось в день отправления этапа. «Открытый лист» И. В. Джугашвили имеет номер 2068 и датирован 9 ноября 1908 г. Нетрудно, правда, заметить, что цифра «9» представляет собой исправленную цифру «6»{5}.

Как правило, арестантов отправляли на этап партиями, и номер «открытого листа» означал номер этапной партии. Пока удалось обнаружить только один «открытый лист» с № 2068. Зато в нашем распоряжении имеется шесть «открытых листов» № 2065, датированных 9 ноября{6}, и четыре «открытых листа» № 2071, датированных 8 ноября{7}. В них значатся фамилии тех же лиц, которые фигуровали в приведенном выше письме 5-го делопроизводства Департамента полиции от 8 октября и подлежали высылке вместе с И. В. Джугашвили из Баку в Вологодскую губернию.

Это значит, что в начале ноября все эти лица были объединены как минимум в три этапные партии и за каждой из них закреплен номер, в соответствии с которым их планировалось отправить из Баку. Однако партия ссыльных № 2068, которую предполагалось отправить на этап 6 ноября, покинула Баку не ранее 9 ноября одновременно с этапной партией № 2065, которая должна была быть сформирована не позднее 6 ноября. В то же время «открытый лист» № 2071 никак не мог иметь дату 8 ноября. Это значит, что с оформлением и отправкой трех указанных этапных партий произошел какой-то сбой.

Сохранились воспоминания Акима Михайловича Семенова, который был арестован в 1908 г. в Дагестане и по свидетельству которого в Ростове-на-Дону в арестантском вагоне, прибывшем из Баку, он встретился с И. В. Джугашвили. Вместе они следовали по маршруту Ростов-на-Дону — Курск — Москва, после чего их пути разошлись{8}. Имеются также воспоминания Василия Тимофеевича Скоморохова, высланного в Вологодскую губернию из Харькова и утверждавшего, что он познакомился с И. В. Джугашвили в Тульском централе{9}. «Здесь, — вспоминал В. Т. Скоморохов, — мы встретились с четырьмя грузинами. В числе их был И. В. Джугашвили. Одет он был в толстовку, полуботинки, брюки навыпуск, в кепке. Из Тульского централа нас вместе с этими четырьмя грузинами направили в Москву (в Бутырскую тюрьму)»{10}.

На сохранившихся «открытых листах» этапов № 2065 и 2071 имеются пометки, сделанные синим карандашом, — «Москва», регистрационный номер (от 5055 до 5069) и дата черными чернилами — 21 ноября{11}. Подобная же пометка («Москва»), но без даты и регистрационного номера видна и на «открытом листе» № 2068{12}. Это позволяет утверждать, что отправленные вместе с И. В. Джугашвили из Баку в Вологодскую губернию ссыльные не позднее 21 ноября уже находились в Москве.

По имеющимся мемуарным свидетельствам, здесь они действительно были помещены в Бутырскую тюрьму{13}. В этой тюрьме И. В. Джугашвили встретил своего земляка, бывшего тифлисского рабочего, участника железнодорожной стачки 1900 г. Лаврентия Захаровича Самчкуашвили[46]{14}, а также познакомился с луганским рабочим Петром Алексеевичем Чижиковым[47]{15}. Оба тоже следовали в Вологду, откуда затем были отправлены в город Тотьму. Л. З. Самчкуашвили прибыл туда 19 января{16}, П. А. Чижиков — 9 февраля 1909 г.{17}.

Описывая свой путь дальше, В. Т. Скоморохов вспоминал: «Здесь (т. е. в Москве. — А.О.) нас продержали четыре дня»{18}. «Из Москвы, — читаем мы в воспоминаниях В. Т. Скоморохова далее, — всех вместе направили в Ярославль (Коровицкая каторжная тюрьма). Здесь нас продержали три дня и из Ярославля отправили в Вологду (Вологодская пересыльная тюрьма). Здесь нас продержали три дня и из Вологодской пересыльной тюрьмы разослали по своим районам. Меня, в частности, выслали в Тотьму… тов. Сталин со своей группой грузин остался в Вологодской пересыльной тюрьме»{19}.

Если исходить из воспоминаний В. Т. Скоморохова, не позднее 28 ноября И. В. Джугашвили уже мог быть в Вологде. Однако если М. С. Авербах и его жена X. А. Гурарье добрались до Вологды через месяц{20}, то все остальные ссыльные, отправленные вместе с И. В. Джугашвили из Баку, были доставлены туда только в конце января 1909 г.{21}.

Как же совместить почти двухмесячную задержку И. В. Джугашвили в Москве с утверждением В. Т. Скоморохова о том, что их этап, в котором находился и И. В. Джугашвили, был отправлен из Москвы далее через четыре дня после прибытия?

Знакомство с «открытыми листами» товарищей И. В. Джугашвили по этапу позволяет обнаружить следующий факт: по их прибытии в Москву здесь была проведена тщательная проверка соответствия содержавшегося в «открытых листах» описания примет действительности, и во многих случаях эти описания подверглись корректировке. В подобной процедуре нет ничего необычного, так как она предусматривалась существовавшими правилами. Однако на практике проверка достоверности сведений, содержащихся в «открытых листах», чаще всего производилась лишь тогда, когда возникали подозрения, что следуемый по этапу арестант является не тем, за кого он себя выдает.

О том, что такие факты могли иметь место, свидетельствует, например, нахождение в этапе № 2065, следовавшем из Баку в Вологду, Якова Григорьевича Ходорова, под именем которого в действительности скрывался Гирш Берович Рысс[48]. По постановлению Ташкентской судебной палаты от 27 октября 1907 г. он должен был отбыть 3 года тюремного заключения, но сумел бежать, перебрался в Баку и отсюда уже по другому делу и под другой фамилией был отправлен в ссылку, о чем жандармам стало известно только по его прибытии в Вологду{22}.

В связи с этим заслуживают внимания воспоминания члена партии «Гнчак» Багдасара Овчияна. Отмечая факт ареста И. В. Джугашвили в 1908 г., он писал: «После бегства из тюрьмы т. Сталин вторично появился на горизонте в Баку в 1910 г.»{23}.

Во время пребывания И. В. Джугашвили в бакинской тюрьме действительно была сделана попытка организации побега всех арестантов камеры № 3, в которой он сидел. Но, как явствует из воспоминаний, этот побег не удался.

«Надо вспомнить о попытках к бегству всей третьей камеры во главе со Сталиным, — писал, например, Б. Бибинейшвили. — Одна из таких попыток была близка к успеху — железные решетки были перепилены (большей частью самим Сталиным), веревка из простыни для спуска была готова. Еще 5–10 минут, и они очутились бы на воле. Но вовремя не был подан сигнал извне, и побег не состоялся»{24}.

Как же тогда объяснить утверждение Багдасара Овчияна? Подвела ли его память или же кроме широко известной, но не удавшейся попытки побега, имела место и другая, оказавшаяся успешной? В этом отношении показательно, что Б. Бибинейшвили писал не о попытке, а о «попытках к бегству». Следовательно, арестантами третьей камеры, в которой сидел И. В. Джугашвили, предпринимались и другие усилия, чтобы вырваться на волю.

И действительно, имеются сведения, что после неудавшегося побега, о котором шла речь ранее, появилась мысль заменить И. В. Джугашвили на кого-либо из находившихся на воле. Первоначально выбор пал на уже упоминавшегося рабочего И. Бокова. Предполагалось, что он явится в тюрьму в день свидания, по его окончании смешается с заключенными и уйдет с ними в тюремную камеру, а И. В. Джугашвили вместо него выйдет из тюрьмы вместе с посетителями. Несмотря на то что за содействие побегу грозило тюремное заключение, И. Боков согласился участвовать в этой операции. Однако в самую последнюю минуту партийная организация отказалась от его услуг{25}.

Почему?

Ответ на этот вопрос мы находим в воспоминаниях Ильи Павловича Надирадзе, который в 1908 г. сидел вместе с И. В. Джугашвили в бакинской тюрьме. Они были не только земляками, но и жили в Гори в соседних домах. Более того, когда Е. Г. Джугашвили, узнав об аресте сына, приехала весной 1908 г. в Баку, именно И. П. Надирадзе и его жена устраивали ей свидание с ним{26}.