Дампир - Барб Хенди

Желает ли он на самом-то деле трястись неделями в трюме утлой шхуны, плывя по желанию Рашеда к новой жизни, которая будет точной копией прежней? Для чего? Чтобы построить еще один пакгауз и снова жить среди смертных, уподобляясь им во всем?

Крысеныш замедлил шаг, поглядел на свою грудь и содрал с себя остатки рубахи. Осмотрел едва зажившую рану. Вид у нее неважный, но кровь смертного довершит исцеление. И снова он задумался о том, как же ему следует поступить.

Тиша хотела бежать.

Рашед хотел остаться.

Мотивы обоих были теперь Крысенышу совершенно ясны — все как на ладони. Рашед хотел отомстить и навсегда уберечь Тишу от охотницы. Тиша хотела всего лишь увести Рашеда подальше от охотницы. А как же он, Крысеныш? Кто-нибудь из них о нем подумал? Все эти годы Крысеныш жил вместе с Рашедом и Тишей только потому, что не хотел быть один. И вот сейчас, стоя посреди леса и глядя на свою израненную грудь, он спрашивал себя: а может, все эти годы он на самом деле всегда был один?

— Не будь таким, как они, — прошептал ему на ухо знакомый и безумный голос.

Крысеныш дико оглянулся, но никого не увидел. Он узнал этот голос. Облик Парко неожиданно возник перед ним, и Крысенышу вдруг неудержимо захотелось свободы — свободы охотиться, убивать и кормиться не по правилам, а так, как он пожелает.

Он опять двинулся в путь, но теперь его сопровождали белое лицо и дикий хохот давнего спутника. А где же теперь тело Парко? На дне реки, потому что туда его бросила охотница — та самая, что охотится сейчас на Крысеныша.

Он услышал стук молотка по дереву и, подобравшись ближе, притаился за деревом. Негромко и вкрадчиво журчала, колыхаясь, зеленая вода затоки. Рашед, голый по пояс, трудился, пытаясь заделать дыру в корпусе шхуны.

От смертных плотников его отличала только неестественно бледная кожа. Обнаженные мускулистые плечи, умелые, размеренные взмахи молота — все было настолько, как у смертных, настолько человеческое. Рядом с ним были аккуратно разложены различные инструменты, ожидавшие своей очереди.

— Разве это — истинное Дитя Ночи? — вкрадчиво прошептал Крысенышу мертвый голос Парко.

— Нет, — качнул головой Крысеныш. И отступил на шаг, остро сознавая всю тщетность усилий Рашеда, всю бессмысленную опасность войны с охотницей и смутно сожалея, что больше он не увидится с Тишей.

Теперь в нем не осталось и тени сомнений. Нет, Крысеныш не вернется. Лес зовет его. Он будет убивать, добывать одежду, снимая ее со своих жертв, и во всем следовать своей истинной натуре.

В последний раз испытал он прилив грусти, подумав о Тише. А затем растворился в ночном лесу, направляясь на север.

Хотя дыра в борту шхуны была невелика, Рашед понемногу осознавал, что вряд ли сумеет залатать ее без необходимых материалов, но даже и тогда несколько ночей уйдет на то, чтобы сделать шхуну пригодной к выходу в море. Он содрал с палубы несколько досок и попытался смастерить из них заплату для корпуса шхуны. Вначале эта работа ему даже нравилась — приятно было заниматься полезным делом и сознавать к тому же, что он по-прежнему хозяин своей судьбы. Теперь же Рашед решил, что им надлежит избрать другой способ бегства. Если идти по ночам по тракту, они доберутся до следующего портового города и там купят себе место на корабле.

При этой мысли Рашед нахмурился. «Купить» — значит, им понадобятся деньги, а он-то рассчитывал, что это случится не скоро.

Мысли его обратились к Тише. Если вспомнить, каким образом она охотится, волноваться за нее нет причин, и все же Рашед то и дело оглядывался на лес, всем существом желая, чтобы Тиша поскорее вернулась.

Поневоле созерцая лесной пейзаж, он не мог не восхищаться красотой и разнообразием жизни, бурлившей вокруг затерянной шхуны. Нос и корму суденышка густо оплели белые и лиловые вьюнки, и их крупные цветки качались колокольцами рядом на фоне сумрачной хвои елей и зарослей дикой сирени. Даже в лунном свете было хорошо видно, как лоснится влажной зеленью мох, густо покрывавший стволы и корни деревьев. Мысль о том, что из такого прекрасного места им придется спасаться бегством, вызвала у Рашеда прилив ненависти к охотнице, которая начисто разрушила все, на чем зиждилось их нынешнее существование.

— Из тебя бы вышел замечательный плотник, — прозвучал за его спиной знакомый нежный голос.

Рашед обернулся и увидел, что Тиша рассматривает плоды его трудов, которые сам он оценивал так невысоко.

Все красоты окружающей природы блекли рядом с ее густыми шоколадными кудрями, так прихотливо обрамлявшими нежное лицо и волнами ниспадавшими на плечи. Ничто не могло сравниться с Тишей.

— Кузнец мертв? — спросил Рашед, ни словом не обмолвившись о том, как он рад ее возвращению.

— Да…

Что-то было не так. Рашед отложил молот и подошел к Тише.

— В чем дело? Крысеныш не сумел прикончить полуэльфа?

Тиша вскинула голову и прямо взглянула в глаза Рашеда:

— Я думаю, что Крысеныш покинул нас. Я почувствовала, как он отделился.

Рашед ничего не понял, но он знал, что телепатические способности Тиши намного превосходят его собственные.

— Что ты хочешь этим сказать?

Тиша прикоснулась ладонью к его плечу. На время работы Рашед снял рубашку, чтобы свободнее двигаться, и сейчас прикосновение Тиши к его голой коже вызвало в нем приятную дрожь.

— Он ушел, — просто сказала Тиша. — Вслед за Парко он избрал Дикую Тропу.

Рашеда обожгла горечь потери. Не то чтобы он был так уж сильно привязан к Крысенышу, но эта утрата означала, что прежний надежный мир разваливается на куски, а он, Рашед, не в силах его возродить.

Однако же та, что была для него всех и всего важнее, по-прежнему оставалась рядом, по-прежнему нуждалась в его защите. Если б только Рашед был на это способен, он бы обнял Тишу, нашептал ей слова утешения.

Увы, это было ему не дано, а потому он просто отвернулся к шхуне и проговорил:

— Итак, нас осталось двое.

— И Эдван.

Ах да, Эдван. И почему это он всегда забывает о существовании призрака?

— Конечно, — сказал Рашед. — Конечно.

Тиша замялась.

— Мы по-прежнему вместе, — наконец сказала она. — Быть может, уход Крысеныша — это знак судьбы? Быть может, и нам следовало бы забыть прошлое и незаметно уйти отсюда?

Всего лишь на один, краткий, миг Рашед дрогнул. Тиша в безопасности. Они вместе. Быть может, им и вправду следует незаметно ускользнуть из города и раствориться в ночи… Но тут в его сознании вспыхнули образ охотницы и воспоминание о том, как он волок Тишу по обваливающемуся туннелю, а над головами у них пылал и рушился созданный его трудами дом.