Форт Росс - Алекс Кун

Все равно, история должна была кончиться весьма печально. Ночью лагерь бы взяли. Не этой, так следующей. Эвакуация была единственным решением. Убедил Алексея в правильности действий робинзонов. А то царевич увлекся — посчитал, что капитан мог договориться с аборигенами и закрепится на архипелаге. Один из основных законов подлости — если гадость может случиться, она произойдет обязательно и в самое неподходящее время. Правильно ребята оттуда свинтили на освободившихся лодках ситкхов.

Дальше история живо напомнила фрагмент фильма моего времени, про детей капитана Гранта. За парой каноэ наших, бросились в погоню десяток лодок аборигенов, периодически отпугиваемых выстрелами. И тут на белом коне, точнее на серой канонерке, приходит рыцарь с копьем калибра семьдесят пять миллиметров.

Правда, и тут сказались отличия менталитета этого времени от фильма. Рыцарь догнал все каноэ аборигенов до единого. Еще и между островами архипелага погулял два дня, расстреляв месячную норму боеприпасов. Не любят тут незаконченных дел.

Появление канонерки чудом отнюдь не являлось. Разве что воедино слились два везенья — вышла она на патрулирование в нужное время, и выстрелы команда услышала. Надо что-то делать с архипелагом. Крепость основывать. Где только людей взять.

К Асаде отплыли 18 ноября, переждав очередное обострение зимней болезни у моря. Пять дней перехода дались удивительно легко. Хмурый океан кашлял ветром и сморкался пеной с волн. Не любил он зиму. А мне так очень понравился снег, ложащийся в тишине леса, еле слышно пощелкивающего от мороза. Надо нам зимние игры проводить. Летние в Алексии, зимние на Аляске — там и склоны шикарные рядом с крепостью есть. И стальной полосы у нас становиться все больше — есть из чего канты на горных лыжах и досках делать. Поделился с Алексеем задумкой — он посмотрел на меня глазами больной собаки и возмутился. И что с того, ежели у нас казна пуста и здоровье не железное? Когда по иному-то было? Парадокс, но чем дальше кручусь в этой кухне, тем явственнее понимаю — государство не создают богатые. Его создают голые и босые, горящие идеей. Вспомнить, например, основание Рима. Ромул с Ремом бродяги были еще те, если их капитолийская волчица подкармливала, согласно легенде. А поди же ты, одна из сильнейших империй возникла. И рухнула, когда ее руководители зажрались…

Асада приветствовала канонерку стеной снега, оседающего пухлыми муфтами на рангоуте. Экипаж весело отбивал чечетку колотушками по ледяному насту, сковывающему механизмы. Необычно нас рыбное место встречает.

Но ожидание сказки разрушилось о будничность пира. Вышел из Речного форта, опершись спиной на тотемный столб и подставив лицо падающему снегу. У меня еще не было отпуска зимой. Надоели речи и пиры.

Видимо проработка вариантов зимних всеимперских игр что-то сдвинуло в мозгах, и уже на следующий день, начав свою часть подготовки к летним мероприятиям на верфях Асады — заказал себе фанерный борд в шпоновом цехе. Пришлось объяснять мастерам, зачем нужна эта загогулина. Если понятие «скатиться с горки» воспринималось нормально, то на слаломе мастера забуксовали, с ожидаемым вопросом «Зачем!!!».

Пояснил на пальцах — по прямой с горы можно разогнаться до скорости в 250 километров в час, если склон крутой и длинный. Примерно с такой же скоростью падает человек в глубокую пропасть. Результаты финиша в обоих случаях могут быть фатальными. В случае, если скатится с такого склона хочется — надо периодически притормаживать, дабы сбрасывать нарастающую скорость. А как это сделать? Правильно, поворачивать из стороны в сторону, ну, или зажать между ног метлу, тормозя веником. Только боюсь, на метлу косо посмотрят батюшки, раз уж даже у меня возникла ассоциация с ведьмами.

Для поворота нам нужен руль и киль — что снег, что вода, законы движения похожие. Роль киля исполняет эта самая стальная полоска по краям доски, называемая кантом. С рулем сложнее. Можно позади или впереди доски сделать обычный руль с румпелем. Получатся снегокаты. А можно боковой край доски сделать в форме дуги — тогда, приподнимая доску маневрами тела, упираемся в снег только одним краем, и доска начинает двигаться по дуге, обеспечивая поворот без руля. Чем больше, до определенного предела, ставим доску на ребро, тем круче поворот. Направление поворота зависит от формы боковых вырезов. В нашем случае удобнее всего использовать вогнутые ребра, похожие на растянутую гитару.

Мастер заказ принял, бормоча про себя нечто похожее на «… баловство». Вот откуда он знает?! Может, планирую создать роту быстрого реагирования! Слетающую в мгновение ока с крутых склонов на супротивников и стреляющую очередями на поворотах. Но оправдываться не стал — меня тут вроде графом назначили. Имею право на самодурство.

Верфи Асады потребовали пристального внимания. Сделать кэч для них проблемой не являлось, они в империи лидеры по деревянному кораблестроению. Только места под строительство не имелось. На двух больших стапелях заканчивали постройку пары модернизированных грузовых фрегатов, на малой верфи строили четыре баржи для внутреннего использования. И тут являюсь я, весь в белом, то есть заснеженный по самое исподнее, и намекаю, что к лету нужен гоночный корабль. Гоночный — значит «вылизанный», и такие вещи делать рекомендуется тщательно. Как дополнительная нагрузка — надо загрузить канонерку рейками, досками и бочками вара для южных верфей. Иначе там начнут, в запале, строить кэчи из тростника и перьев.

Более того. Вечерок мы посидели с мастером за чаркой… чая, поплакался Савельичу в жилетку, что может понадобиться океанский корабль. Если и не будущим летом, то на следующее — точно. Отговорился необходимостью возить железо из Цусимы. Не говорить же ему о резервном плане рывка на родину по южному маршруту.

Есть ли у меня чертежи нового корабля? Он издевается?! Они и у него есть. Апостол называется. Разве что с небольшими дополнениями в виде двигателей и оружейных башен, снятых со сторожевого форта. Дальнейшее буду считать просто нетрезвым от чая дебошем. Хорошо расслабились. А про «тупого графа» ничего не слышал. Будет ему железо для киля.

Утром сидели над картой акватории и ходили вдоль берега, прикладывая к голове снег, выбирая место под большой эллинг. Ведь можно сделать маленький кэч и на стометровой верфи. Главное начать. Иначе несправедливо получится — остальные верфи будут напрягать все свои невеликие силенки, дабы построить непрофильный корабль. А наш лидер судостроения исполнит заказ одним пальцем. Теперь, с дополнительными заданиями, шансы выровнялись.

Из эллингов меня буквально за шиворот вытащил через седмицу Алексей. До него, видите ли, дошли слухи, что граф решил себя убить, что по нонешним временам считалось тяжким грехом.

Минут пять вникал в суть претензии. Только когда речь о моем борде зашла, догадался, откуда ноги растут. С ехидством поинтересовался, не собирается ли некий царевич на аналогичном куске фанеры по воздуху летать? А уж на чем мы через шторма по океану ходим, вообще молчу. Вся наша жизнь — сплошная авантюра. Где его хваленый фатализм? Обещаю помолиться перед спуском. Нет, батюшку лучше на финише, вдруг действительно понадобится — склон-то присмотрел себе довольно крутой.

Всколыхнувший рутину работы царевич, направил мысли в новое русло. Каску, предположим, возьму в сторожевом форте, а вот с ботинками придется извращаться, вставляя «ребра жесткости».

Несмотря на всю подготовку к покатушкам, результат нескольких спусков можно характеризовать как муторное восхождение и нецензурный спуск. Надеюсь, многочисленные наблюдатели не назовут эту гору «Уй Ё».

Алексей остался верен себе, считая, что сможет сделать все, что сможет граф. Наивный. Посему он красовался здоровенным фингалом на левом глазу, в то время как у меня всего-то очередной больной зуб выбило. Так что, графская морда выглядела гораздо презентабельнее императорской, пока не улыбалась. Обоюдно решили — надо тренироваться.

Что мои тени, что Алексея, отнеслись к этой мысли с пониманием, попытавшись втихаря спереть борд. Можно подумать, по лицам непонятны были их планы. Правда, каску все же утащили. Но она все одно стала со вмятиной, одевать неудобно. Алексей потом другую принесет. Лучше бы эти бугаи склон от валунов расчистили, которых под снегом не видно.

Покидали Асаду умиротворенные. Царевич растянул голеностоп, и не мельтешил со своими обычными, получасовыми, «парами слов напоследок». В речном форте продолжался пир. У меня вообще создалось впечатление, что он там никогда не останавливается, даже во время эпидемий.

Общее состояние поселений внушало надежды. Асада оправилась от «кары», широко развернув торговлю с соседями. Интернат при речном форте принял почти полсотни аманатов в возрасте от десяти до четырнадцати лет, и многие из них уже неплохо говорили по-русски, четко понимая счет, по крайней мере, в разделе количества сладких рыбок на тростинке, привезенных с Гаваев. Никогда не любил жженый сахар, что не помешало озаботиться лакомствами.