Добрые друзья - Джон Пристли

Было решено, что на воскресенье сами артисты останутся в Миддлфорде, а утром понедельника поймают проходящий поезд до Тьюсборо — воскресным же вечером дадут заказной концерт (в вечерних нарядах) в Кастон-Холле, где их наверняка ждет огромная гостиная, рояль и плотный ужин. «Имейте в виду, — предупредил их директор театра, — старушка окажет вам хороший прием. Она, конечно, чудачка — каких только баек о ней не ходит, — но вы пришлись ей по душе, и она вас уважит, даю слово». Визит в усадьбу бойко обсуждался всю вторую половину недели. Труппа предлагала мисс Трант взять себе часть гонорара, но та всячески отмахивалась — стало быть, каждый получил бы по два фунта десять шиллингов, и Джо, миссис Джо, Элси и Сюзи оживленно обсуждали, что можно сделать с этим нежданным счастьем. И потом, заказное представление было одновременно комплиментом их игре и увлекательным приключением. Артисты жалели мисс Трант и мистера Окройда, которые не могли поехать в усадьбу. Тьюсборо был особенный город, и в понедельник многое предстояло сделать. В Тьюсборо «Добрые друзья» выступали в Королевском театре — настоящем театре, а не в каком-нибудь павильоне, концертном зале или мюзик-холле. Мисс Трант ничего не знала о Тьюсборо, и, как ни удивительно, остальные артисты тоже, но она наткнулась на объявление в газете «Стейдж» — театр можно было арендовать по весьма умеренной цене — и впервые в жизни приняла решение самостоятельно, заключив с театром недельный контракт. «Не берите кота в мешке», — зловеще предостерег ее Джимми, однако мисс Трант, порой склонная к авантюрам и своеволию, отказалась внять его увещеваниям и пошла на уступки артистам, которые давно мечтали выступить на сцене настоящего театра. Таким образом, мисс Трант возложила на Тьюсборо большие надежды и решила отправиться туда в воскресенье с мистером Окройдом, чтобы в понедельник приступить к делам. Они ничуть не жалели, что пропускают заказное выступление в усадьбе, ведь им не терпелось поскорей увидеть Тьюсборо и Королевский театр.

Поначалу труппа не могла сообразить, как же им добраться до Кастон-Холла: поезда туда не шли. Владельцы гаражей и автомастерских отчего-то не горели желанием отправлять крупный транспорт в далекую деревушку миссис Ходни. Наконец нужный человек нашелся: его звали Дикенсон, у него был собственный автобус вместимостью двенадцать человек (а в лучшие времена в него влезало и все восемнадцать). Он согласился свозить «Добрых друзей» туда и обратно за два фунта: за меньшие деньги с места не сдвинусь, отрезал он, и его действительно нельзя было сдвинуть с места. Однако весть о мистере Дикенсоне и автобусе все же их порадовала.

Местом встречи назначили съемные комнаты Джимми, и к назначенному времени все восемь прибыли туда в вечерних нарядах, с инструментами, нотами и богатейшим ассортиментом плащей, пальто, шалей и шарфов. Настроение у артистов было чудесное: им выпал шанс сменить обстановку и пережить маленькое приключение. Мистер Мортон Митчем выглядел грандиозно и очень внушительно в Серебряном короле и длинном зеленом шарфе. Он еще раз сказал, что все это напоминает ему старые добрые времена, а миссис Джо, сражаясь с двумя шерстяными пальто, поддельной испанской шалью и чрезвычайно поношенным манто, вновь с ним согласилась. Теперь оставалось дождаться мистера Дикенсона и его автобус. Через пять минут эти двое прибыли, а с ними плосколицый юноша, некий Артур, у которого, по всей видимости, во рту не хватало нёба.

— Вы чуток опоздали, — добродушно заметил Джимми.

— Опоздал! — обиженно вскричал мистер Дикенсон. — Это я еще рано приехал, думал, нипочем не успею! Намучились мы с колымагой, верно, Артур?

— Ии оо аа, — ответил юнец и подул на руки. — Ии оу оо ии оо аа.

— Точно, — сказал мистер Дикенсон. — Ну, поехали, раз вам надо. Я б охотней отправился домой и малость соснул, так-то.

— Вечер будет шикарный, как считаете, водитель? — благосклонно осведомилась миссис Джо тоном герцогини Доркинга.

— Холод и слякоть, миссис, чего ж тут шикарного? — ответил мистер Дикенсон. — Заводи, Артур! А вы залезайте, поедем ужо.

— Ох уж мне эти норовистые северяне, — пробормотала миссис Джо. — Грубоваты, конечно, зато крепки и могучи, как дубы.

— Хорошо бы автобус был менее норовистым, — заметила Сюзи, заглянув внутрь.

Автобус и впрямь оказался не самым комфортабельным. Начать с того, что он был преклонного возраста, и когда двигатель завелся, из солидарности с ним завелось, задрожало и запрыгало все остальное. Сиденья были очень узкими и твердыми, а вместо крыши хозяин натянул брезент. Возможно, в салоне действительно помешалось двенадцать человек, однако, когда в него забрались восемь артистов с инструментами, нотами и верхней одеждой, внутри стало не продохнуть. Тряска была чудовищная, но никто не брюзжал: все неудобства казались им частью веселого приключения.

— Вот это, — крикнула миссис Джо в темноту салона, — называется романтика и перемены! Поездка в глушь, выступление в необычной обстановке, в старинной английской усадьбе, благодарная публика, а следом роскошный ужин!

— Почему же «следом»? — спросила Элси. — Я предлагаю поужинать сразу по приезде. Разве старушка не так говорила? Я позавтракала чаем с булочкой и с тех пор ничего не ела. Умираю с голоду!

— Решайте сами, — сказал Джимми. — Меня еда не интересует. Промочить горло, сжевать сухой тост и закусить куриной грудкой — на большее меня не хватит. Надеюсь, у них будет грудка.

— Конечно! — пробасил мистер Мортон Митчем. — На таких мероприятиях чего только не бывает — вы уж поверьте моему опыту, дамы и господа. Все по первому классу — и шампанское тоже, хотя одинокая дама вряд ли знает толк в напитках. Вы бы видели, какие пиры нам закатывали колониальные губернаторы — сэр Элкин Пондберри и еще парочка — после заказных выступлений. Пир горой, иначе не скажешь, горой!

— Тогда я за то, чтобы его разделить, — чуть виновато проговорил мистер Джо. — Заморим червячка перед концертом, а уж потом попируем вволю. Еда нас воодушевит.

— И начисто убьет твой верхний регистр, — процедила его жена. — Уж я-то знаю, как оно бывает. Набьешь себе брюхо и будешь пыжиться перед миссис Ходни, не в состоянии вытянуть ни одной ноты.

— На голодный желудок я тоже петь не могу, — взмолился Джо, — и ты мне сама говорила за чаем, помнишь? «Прибереги аппетит для вечера». Так что предлагаю закусить и до, и после.

— Если бы миссис Ходни, утонченная, хоть и чуточку эксцентричная дама, услышала твои речи, она бы вычеркнула твое имя из программы! — вскричала миссис Джо. — И я бы ее поняла, Джо. Пусть ты мне муж и один из лучших разъездных баритонов, это послужило бы тебе хорошим уроком.

Услышав слово «программа», все дружно заговорили: правильно ли они подобрали номера для миссис Ходни? Понравится ли ей эта сценка и вот эта? Они все еще обсуждали программу, когда автобус внезапно остановился. Поскольку из окон ничего не было видно, Иниго высунулся на улицу.

— Мы на месте? — донесся до него чей-то голос изнутри.

— По-моему, мы нигде, — ответил Иниго и вышел в холодную моросящую ночь.

— Восемь миль осталося, — сказал мистер Дикенсон, открыв капот. — Попробуй еще разок, Артур! Сейчас заведется, будьте спокойны. Хватит, Артур, оставь колымагу в покое.

— Ии оу оо аа оу ии, — скорбно проговорил Артур.

— Что ж, придется вытаскивать магнето, — пробурчал мистер Дикенсон, который явно был не в духе. — Всю дорогу мне жизнь портит, зараза. Ну-ка, подержи. Попробуем так. Заводи, Артур! — Двигатель стал шумно плеваться. — Сойдет. Через пять минут дождь польет, а дорога до Кастон-Холла хуже не придумаешь — мигом развезет. И чего я сюда потащился? Надо было дома сидеть.

— Ничего, ребятки, — успокоил их подошедший Иниго. — Мы скоро приедем, а там вас ждет большой камин, пиво и мясо.

— Ии оу оо аа оо, — сказал Артур и мрачно подул на руки.

— Пожалуй, без Артура наша поездка была бы веселей, — сказал Иниго Джимми, когда они забрались в салон. — Он нагоняет на меня тоску — когда я его слышу, на ум сразу приходит каркающий ворон По.

Автобус поехал еще медленней, но тряска стала даже сильней, чем прежде. Дороги, по всей видимости, были узкие, извилистые и покатые, а мистер Дикенсон явно не получал удовольствия от поездки. Моросящий дождик стремительно превращался в ливень, и вскоре настроение испортилось и у пассажиров. Им не только отбило все бока: вскоре они начали ощущать на себе отдельные капли и струйки дождя: крыша оказалась не брезентовой, а матерчатой. Они обмотались шарфами, плащами, мрачно вцепились во все, за что можно было держаться, и стали уверять друг друга, что очень скоро они будут на месте. То были самые долгие восемь миль в их жизни.

Наконец автобус остановился, и Иниго, вновь выглянув наружу, доложил, что впереди стоят большие ворота, за которыми начинается подъездная дорога.