Яма (СИ) - Тодорова Елена

Он громко засмеялся. Выдергивая из диспансере салфетку, подал девушке. Она попыталась с набитым ртом возмутиться и как-то его отругать. Сергей ничего не разобрал и расхохотался еще сильнее.

— Моя ты мадам… Заляпанная и грязная. Такая красивая. Я чумею просто.

Ладонь проделала привычный путь, с осторожностью и трепетом накрывая все еще плоский живот Ники.

Из них двоих именно Градский к нему первый прикоснулся. В тот момент неизбежно задохнулись оба, обезумев от непонятных эмоций. С ними так трудно было справиться… Практически нереально. Сколько еще чего-то подобного случится в их жизни?

Прикончив второй помидор, Доминика, наконец, смогла говорить.

— А где какао, которое ты мне предлагал?

— После помидор?

— Мне хочется, — пожала она плечами.

Удерживая ее одной рукой, вытянув вторую, взял со столешницы цветную чашку. Поставил перед девушкой.

— Мм, с пенкой. Как у тебя получается?

— Секрет.

— А дальше что? — вдруг спросила она, заглядывая ему в глаза.

— Дальше?

— Дальше?

— Дни и ночи. Вместе. Выше неба, Республика?

— Выше неба, Серёжа.

Эпилог

Чтобы ты не промокла,

Я буду твоим плащом.

Чтобы ты не сгорела,

Я буду твоим дождем.

© Филипп Киркоров "Полетели"

Титовых выбрали почетными свидетелями на православное венчание молодых. Адам умудрился неприлично пошутить непосредственно в церкви во время обряда, что одним махом взбодрило растроганную до слез Нику. Она звонко рассмеялась, тут же извинилась перед батюшкой, к которому они с Сергеем семь лет назад ходили на воспитательные беседы, и снова рассмеялась. Тогда смешки поползли уже среди гостей. Отцу Давиду едва удалось призвать собравшихся к благоразумию и ответственности. И под конец венчального обряда женская половина присутствующих утирала уже слезы умиления.

— Ну, все, господа Градские! Понеслась душа в рай! Мои искреннейшие поздравления и пожелания терпения вам обоим, — со смехом выдал Титов в ресторане, поочередно обнимая молодоженов.

— Мира, взаимопонимания, доверия! — добавила Ева.

— Любите, уважайте, поддерживайте друг друга! — коротко, но пылко пожелал Николай Иванович.

— Пусть в вашей семейной жизни будет много света и добра! — завопила Леська.

— Любви, гармонии, теплоты! Детишек, на радость нам и вам, ровно столько, сколько захотите! — прослезилась Валентина Алексеевна.

Немного расстроил благостную атмосферу суровый отец Доминики.

— Береги ее, — произнес вместо поздравлений, пожимая зятю руку. — Я тебе доверяю. Но, если вдруг накосячишь, в стороне не останусь.

У Градского не было права оскорбляться и пытаться отвести удар.

— Сберегу.

— Ну, что ж… — отец заметно потерялся в эмоциях возле дочери. — Градская Доминика Андреевна. Не моя. Отдаю. Счастья желаю, дочка. Ты все нужные гранты уже взяла. Ты у меня молодец. Горжусь тобой очень сильно. Не забывай старика. Приезжай почаще.

— Обязательно, папочка, — со слезами на глазах выдохнула Ника, обнимая отца. — Спасибо тебе за все! За все, за все!

Праздновали с большим размахом. На территории помпезного гостинично-ресторанного комплекса у берегов завораживающего Черного моря. Звезды сошлись в идеальную комбинацию, собрав прекрасное настроение, профессиональных организаторов мероприятия и солнечную погоду в середине южно-украинского декабря.

Танцевали, шутили и смеялись. Охотно делились друг с другом позитивными эмоциями. Стефания Митрофановна взялась обучать молодежь сальсе. Да с таким задором, что многих гостей довела до слез. От смеха, конечно. Кроме того, она, в течение празднования, пересаживалась от столика к столику и рассказывала всем, что последние десять лет играет во всевозможные лотереи и совсем недавно выиграла крупную сумму денег. Потратила ее за один день, купив каждому из внуков по небольшому острову в Тихом океане. Заметила, что из выигранной суммы хватило еще на пятидневную поездку в Геную и упаковку ее любимого английского чая. Безусловно, все это семья Градских могла себе позволить и без лотереи. Но старушка так гордилась выигрышем, словно сбылась мечта всей ее жизни.

Николай Иванович отплясывал, на зависть молодым и старым, будто ему в грудь разово вставили дополнительную батарейку. В зале, наверное, не осталось ни одной женщины, от юной девушки до самой почтенной дамы, с которой бы он хоть раз не станцевал.

— Батя — красавец, — заметил Градский, несдержанно касаясь губами виска жены.

Оглаживая ладонями спину, прижал ее ближе. Пышное платье, скрадывая неиссякаемую жадность, предотвратило неприличную близость.

Ника повернула голову в направлении его взгляда и, увидев задорно виляющего бедрами Николая Ивановича, залилась мелодичным смехом.

— Слушай, да нам ни организаторы, ни тамада, в принципе, не нужны были. Он сам делает свадьбу!

— А то. Дождался. Спихнул бракованный товар.

— Скажешь тоже, — буркнула Ника обиженно. — Никакой не бракованный. Ты мой самый-самый, Градский. Вот так! Люблю тебя безумно!

Вновь безотчетно провел ладонью по открытой спине жены.

— Как себя чувствуешь? Нормально?

Дождавшись положительного ответа, без какой-либо изворотливости прямо предложил:

— Давай сбежим.

— Сейчас?

— Сейчас.

— Серёжа, с меня еще даже фату не снимали. Как ты себе это представляешь?

— Отлично представляю. Сам сниму.

— Не порть мне праздник.

Не испортил. Но сразу после танца разыскал тещу и поторопил с ритуалом. Светлана Константиновна понимающе рассмеялась.

— Ух, молодежь! Все вам к терпится. Все на скоростях забегаете вперед.

— Нет сил, честное слово, — широко улыбнулся ей Градский.

Женщина вздохнула, качнула головой и прошлась по залу взглядом в поисках младшей дочери. Та находилась неподалеку, рядом с отцом и старшими сестрами. Качала на руках Лёнчика. Ни одного ребенка в зале не осталось, только Никин любимчик никак не желал укладываться, до последнего сопротивляясь тому, что ее в его жизни становится меньше. Хотя она часто наведывалась к Алине, как только семья сестры вернулась в город. Помогала гулять с детьми и даже несколько раз забирала Леонида на ночь.

Ника повернулась в их сторону, жестом показала, что ненадолго покинет торжество, и вышла с ребенком за дверь. В отведенных апартаментах за детьми присматривали несколько специально нанятых для этого нянь. Им невеста и передала спящего младенца.

А едва она вернулась, Светлана Константиновна оперативно собрала гостей на обряд.

Плюшка плакала, когда ей снимали фату и расплетали косу. Град понимал, что это слезы счастья — она всегда переживала свои эмоции с особым трепетом. И все же по его спине и плечам прошла волна неконтролируемой дрожи. В глазах ощутимо зажгло. Смотрел на Доминику, как на маяк. И ждал, когда вновь сможет обнять, прикоснуться, дать ей веру, что дальше будет только лучше.

Все шло по намеченному сценарию. Мать Градского повязала его молодой жене тонкий кружевной платок. Доминика традиционно станцевала со всеми незамужними девушками. Но Град запомнил лишь тот момент, когда ему ее отдали.

Принял жену, чувствуя непривычную слабость в руках. Она прильнула к нему доверчиво и ласково, скользнув ладонями под пиджак. Крепко прижалась к груди. Слепо зашептала какие-то нескладные признания любви. Пряча лицо, Сергей прижался лбом к покрытой ажурным платком макушке Ники. Слушал ее и наполнялся безграничной теплотой. Под стальным мышечным корсетом затрепало все те самые чувствительные и уязвимые органы, которые умирали от тоски, стоило Градскому потерять свою Республику хоть на полчаса. Без нее он уже не мог жить. Никогда не сможет. Об этом и сказал ей, замечая, как на эмоциях срывается его твердый и, казалось бы, сухой голос.

Заиграл последний свадебный вальс. Для этого момента сценарий тоже предписывал определенные действия со стороны молодоженов. Но им обоим сложно было заставить себя двигаться. Медленно раскачивал притихшую и взволнованную Плюшку. Прижимая ее к себе поверх дрожащих плеч обеими руками, просто переставлял ноги, поворачивая ее за собой. Она следовала. Доверяла. Постепенно расслаблялась.