Сказ о Халлеке Торсоне (СИ) - Нелин Дмитрий

Хафиз, вопреки ожиданию, вернулся через день, и вид у него был расстроенный. Он рассеянно поздоровался и прошёл вглубь дома, на ходу бросив:

— Собирайся, сейчас прибудут твои помощники. После полудня поедете.

Халлек выглянул в окно. Солнце подбиралось к вершине своей дневной дуги, до полудня оставалось всего ничего. Вскоре по улице дробно простучали копыта нескольких лошадей. Хафиз вышел встретить прибывших, и провёл их в сад, чтобы представить нордхеймцу. Три невысокие, укутанные в бесформенные балахоны фигуры поклонились и представились:

— Самед.

— Хамид.

— Зея.

Последний балахон оказался существом женского пола, что уже само по себе для Сусассы было необычно. В отличие от Весталии, Тарума и Нордхейма, здесь женщины даже не выходили из дома без сопровождения родственника или мужа. Халлек находил это странным, но учитывал, что по местным меркам это могло быть чем-то обосновано.

Хафиз заметил реакцию гостя, и прояснил дело:

— Зея — их сестра. Они остались сиротами после сильного наводнения двадцать лет назад, и один мой хороший знакомый, почти друг, взял их к себе на воспитание. У него… как сказали бы в Империи, частная школа.

Халлек понимающе кивнул. Оно и видно, какая у него школа.

Не прошло и часа после полудня, как они покинули оставшийся безымянным городок и направились на север. У каждого было по два заводных коня сусасской породы, сухощавых, жилистых. Но шли они отменно, не раскачивая даже такого седока как Халлек, который не был выдающимся наездником. Некромант-садовод Хафиз щедро снабдил небольшой отряд припасами, хотя весь поход рассчитывался всего на двадцать дней. Благодаря хорошей карте Халлек представлял, куда и как им двигаться, но он представлял, какие трудности ожидают того, кто решит воспользоваться подобной картой. Если она — точный список с нескольковековой или более, то могло поменяться что угодно. Агония Хенлита отозвалась даже в рельефе, и отмеченные привязки к местности могли "переехать" или вовсе исчезнуть. Он надеялся только на своё чувство направления да на возможность рассмотреть всё сверху глазами дракона.

Зимой саванны Сусассы оживали. С севера прилетали холодные, влажные ветра, здесь они возгонялись облаками и немного погодя выпадали дождём. А ночью мог и снег сыпануть. Поэтому недостатка в воде путники не испытывали. Коней на ночь стреноживали, они выгрызали жёсткую траву не хуже овец, а для подкормки имелось зерно с подмешанным льняным семенем. Все трое спутников Халлека были молчаливы, на вопросы отвечали коротко или вообще односложно, и никогда не снимали своих балахонов. Зию ещё можно было отличить по меньшему росту и более резкой походке, а обоих мужчин Халлек постоянно путал. Но как товарищи по путешествию они оказались лучше некуда. Легко находили пробившиеся родники, выбирали удобные места для ночлега, умели приготовить ужин на крохотном костерке из скудных здешних дров, охотились, чтобы сохранить съестные запасы. Между собой они общались, но негромко и на неизвестном нордхеймцу наречии.

Когда на пятый день пути рассеялся холодный утренний туман, Халлек увидел горы, которые недавно пересекал в обратном направлении. Посчитав, что если верхом они сюда добрались за пять дней, то везли его от места неудавшегося разгрома каравана не менее восьми. Спросить же Хафиза ему почему-то не пришло в голову. Так или иначе, это означало, что в гарнизоне его скорее всего уже похоронили. Теперь оставалось не попасться на глаза разъездам орков и достичь указанного места: обширных развалин на юго-востоке Рыжих Степей. Скорее всего, там был один из форпостов Хенлита в эпоху его расцвета, и наверняка место считается порченым. Из-за всякой дряни, которая выжила да нет-нет а сунет нос — или что там у неё есть — наружу из подземных лабораторий. Сами орки сюда старались не заглядывать без нужды, насколько было ведомо Халлеку, а расспросить в стойбище он просто не успел.

Подал голос Хамид:

— Вдоль гор есть старая дорога, мы свернём по ней на восток. Будем два дня идти, потом на перевал. Выйдем в степи на день с половиной от нужного места.

Это была необыкновенно длинная для него речь, и больше он не проронил в сторону Халлека ни слова. Хотя этим же вечером возле костра вовсю шушукался с соотечественниками.

Возле гор, заслонявших северный край Сусассы от ветров, было и теплее и суше, попадались настоящие рощи, в которых совсем не задувало и имелось вдоволь хвороста. В эти почти никто не заходил, только однажды Халлек заметил на соседней цепочке холмов, южнее, группу из семи всадников. Судя по тому, что они были одноконь, скорее всего где-то там располагался полевой лагерь или форт. Догадку подтвердил Самед. Через два дня в горной цепи показалось понижение. Зея показала на него:

— Перевал. Завтра пойдём.

Для нордхеймца так и оставалось загадкой, кто в этой троице главный. Бывало так, что весь день приказы отдавала Зея, а потом сутками напролёт молчала. Никакой периодичности Халлек не находил. На следующий день они пересекли гряду, вновь повернув на север, и выехали в самый угол Рыжих Степей. Здесь стояла совсем другая погода. Низовые ветра утыкались в хребет, начинали гулять в разные стороны, закруживая порой настоящие снежные вихри. Да и самого снега было поболее, местами лошади брели почти по колено. Как Халлек и ожидал, карта оказалась точна лишь в общем. В деталях же она существенно отличалась от окружающей действительности. Скорость отряда снизилась до двадцати вёрст в день, много времени уходило на поиск хоть какой-нибудь привязки к местности. Оборачиваться в звероящера Халлек пока не хотел, кроме того, неожиданно пришла на помощь способность определяться на заснеженных плоскогорьях Нордхейма. Наконец, на четвёртый день поисков, к началу сумерек, они вышли к большой, пологой круглой горе, на склонах которой громоздились присыпанные снегом остатки строений, домов, каких-то сооружений.

Больше всего эта горка напоминала тарумский город, уменьшенный раза в три. Совсем покинутым место не выглядело. На фоне заката — они подошли с восточной стороны — виднелись несколько дымков, поднимавшихся в безветренное небо. Там же, среди развалин, поблёскивали желтоватые отсветы. Халлек не опасался, что их увидят, сейчас на востоке самая темень.

— Едем, — сказал он. — Скроемся в крайних домах, иначе утром будем как на ладони.

Троица переглянулась.

— Это правильно, — кивнул Самед, — вон там есть подходящее место, — он показал на длинную клинообразную выемку в склоне, что вела к кучке отдельно стоящих, почти не разрушенных домов в три-четыре этажа. — Там мы сможем с утра всё рассмотреть, остальное ниже.

Не дожидаясь полной темноты, они спустились с холма и свернули в этот овраг. Дома скрыли их от возможных взглядов, заслонив тёмными массивами стен. Окон было мало, а какие были, всё больше стрельчатые, узкие. Халлек указал на почти сохранившийся четырёхэтажный дом.

— Давайте здесь. Мне кажется, подходящее место, — раскрывать хоть какие-то из своих способностей он не хотел без крайней на то нужды, но чувствовал, что этот дом безопасен. Насколько вообще может быть безопасно строение, которое простояло без присмотра несколько сотен лет. Зея кивнула, порылась в седельных сумках, извлекла светильник, подобный тем, что были в ходу в Весталии. Потрясла его, коснулась несколько раз, уменьшая яркость. Вроде и не особо светит, но ноги уже не переломаешь. Они зашли в обширную прихожую, где мог разместиться, наверное, отряд в десять раз больше.

Вся сохранившаяся обстановка выглядела непривычно, но посмотреть было почти не на что. Все деревянные предметы истлели в труху, остались каменные ниши, лестницы, металл в патине и бахроме ржавчины. Опустив взгляд, Халлек осмотрел пол. Толстый слой пыли и мелкого сора говорил о том, что сюда давно никто не заглядывал. А ещё он подумал, что никакой организованной жизни в этих руинах нет. Любому мало-мальски соображающему человеку пришла бы мысль устроить в таком замечательном месте пост наблюдения. Привязав лошадей к толстым бронзовым кольцам в одной из стен, они изучили первый этаж и отыскали комнату, в которой было чище всего. Там и заночевали, устроив холодный перекус и распределив до утра смены. Всё-таки здесь не степь, мало ли кто шатается ночью по мёртвому городу.