Меч, палач и Дракон - Александр Рау

Он просто прикрыл рукавом лицо и прошел сквозь пламя. Гюрза за его спиной замедлил шаг, выругался, зарычал от боли. Гонсало, не испытывавший к нему жалости, не стал ждать — в одиночку ворвался в незапертую дверь башни.

Гийом — в серой потертой куртке. Вместо приветствия магия. С пальцев ученика сорвалось десять стальных игл, учитель выбросил вперед два кулака. Оба увернулись, но не до конца. Две иглы застряли в куртке Гийома, одна, пробив ее, ранила плечо. Первый воздушный молот разбил дверь позади Гонсало, второй ударил его в грудь, опрокинул на землю, затрещали кости.

За окном был разгар дня, но в башне царил вечер. Тень закрыла собой дверной проем.

Два дрожащих клинка — черный и красный — едва не отрубили Гийому руки. Гюрза вступил в опасную игру, давая Гонсало время подняться. Бледнолицый маг захватил клинки воздушными когтями, захватил и вырвал — бросил на пол, медленно растворяться в камне.

— Умри! — от слова-приказа Гонсало кровь хлынула у Гийома из носа.

Ученик постарался. У покойных Понсе и Кербона от такого точно остановилось бы сердце, но Гийома не даром звали когда-то «Играющим со Смертью». Он устоял, встретив огненную плеть Гюрзы своей — водяной, что, шипя, обвила ее и погасила.

Гюрза покачнулся, лишившись вложенной в заклятие силы. Ему на помощь пришел Гонсало.

Маги не всесильны. Слабое тело человека не может вместить в себя много энергии. Поединки чародеев скоротечны. До первой ошибки, или же пока не откажет ставшая чужой плоть, их холодный разум приучен терпеть боль.

Бывшего королевского чародея спасал огромный опыт. Гонсало испытывал себя только в учебных боях, там жизнь не стояла на кону. Он делал ошибки, ставшие бы роковыми, если бы не помощь Гюрзы. Который, так же уступал Гийому с его заморской школой убийства.

Поэтому последний еще держался на ногах, хотя из пор на теле вместе с потом сочилась и кровь. Впервые за много лет ему было что защищать, и за что драться на пределе сил и сверх этого предела. Перстни на пальцах давно стали бесполезными украшениями, кисти плели одно лишь заклятие — воздушные когти.

Остийский посол Чосер перед смертью увидел в Гийоме дикого зверя — он не ошибся. Взмахи-пощечины швыряли врагов в стороны, раздирая одежды и плоть. Маг двигался очень быстро, уклоняясь от ответных чар, подбираясь все ближе и ближе к Гонсало.

Сеньор де Агиляр — первый камоэнский чародей, высокорожденный аристократ — не мог одолеть учителя, спасти принцессу, вырвать ее из его лап. Человек без чести и родины, способный на любую подлость, — Гийом один сражался против двух. На равных. Он мог сбежать, но остался.

Его подлые, подлые по имени своему, чувства к принцессе, невольно вызывали у Гонсало уважение. Уважение и священный трепет. Гийом, презиравший рыцарский кодекс, дрался как настоящий идальго.

Кислота из ладоней, что должна была сжечь бывшему учителю лицо, не достигла цели. Гонсало — раненный и злой — не успел создать новое заклятие. Гийом в прыжке сбил ученика, свалил на пол. Молния Гюрзы пробила стену, брызжа кирпичной крошкой. Убийца Королей не колеблясь, не боясь ранить товарища, выпустил новую, что пробила пол и ушла в землю.

Гюрза заметно ослабел, тренировки, придуманные им самим, не шли ни в какое сравнение с реальным боем. Следующая молния отняла у него много времени.

Гонсало, катящийся по полу и беспорядочно бьющий Гийома кулаками, словно крестьянин в драке, внезапно дернулся и закричал, зажав руками живот. Бледный как мел чародей быстро вскочил на ноги. В пальцах его сверкнуло узкое лезвие стилета, спрятанное до того в рукаве. Окровавлено лезвие, успевшее дважды вонзиться в живот Гонсало.

Молния ударила его в грудь, Гийом рухнул замертво. Запахло паленой кожей.

— Вот и все. Жалко. Хороший был маг, — медленно проговорил Гюрза, не двигаясь с места.

Одна ладонь его покраснела под цвет плаща, из нее вырос огромный багрово-черный клинок.

— Все будет как в сказках. У плохого злодея — ужасный меч, — пробормотал победитель, — я же — плохой?

— НЕТ! — раздался пронзительный крик.

Тяжелый горшок ударил красно-черного убийцу в спину. Ангела, метнувшая его, растрепанная, бледная, с безумными глазами, стояла на лестнице.

— Придется тебя успокоить, — Гюрза обернулся к принцессе.

— Стой! — прохрипел Гонсало, пытаясь подняться.

— Не беспокойся. Я ее не трону. Нет необходимости, — ответил Гюрза и тихо добавил для себя, — Да и не настолько уж я и плох.

Принцесса закричала от ужаса.

Руки Гийома безжизненно раскинутые в сторону, взметнулись вверх. Соединились замком. Гюрза открыл рот, чтобы закричать, но не смог. Десять невидимых кольев ударили в его тело, ломая ребра, буравя мышцы.

Гийом вскочил, припадая к полу, кинулся к врагу, опустившемуся на колени. Свалил ударом кулака.

Капюшон откинулся, обнажая тщательно скрываемое лицо.

Надменная, злая улыбка. Мелкие зубы. Черные с желтинкой глаза.

Кербон.

— Здравствуйте, учитель!

— ТЫ! — взвыл Гийом.

— Я! — радостный кивок, усмешка умных глаз, — Весело было?

Кербон-Гюрза пнул его по ноге. Маг не удержался. Упал. Воскресший ученик перевернулся на живот и на четвереньках бросился к спасительной двери.

Бич Гийома, водяной лишь по названию — тонкая струйка его собственной крови — хлестнул Кербона по спине, рассекая красно-черные одежды. Но тот все же ушел, оставляя за собой темный карминовый след.

— Гонсало, почему ты с ними — убийцами? — Ангела присела рядом с поклонником-преследователем.

Де Агиляр попытался приподняться. Гийом подошел к ним. И молодой чародей обреченно опустился на холодный каменный пол.

— Добивай. Тебе не впервой убивать нас.

— Кого нас? — спросил Гийом, поднимая стилет с острым жалом, запачканным кармином.

— Учеников своих, — застонал Гонсало. Жар в животе становился нестерпимым.

Маг устало опустился на пол рядом с ним.

— Гонсало, ты бредишь. Скажи, что ты чувствовал, когда погибал Блас Феррейра — твой друг?

— Блас? Это, все, ты, Гийом, Играющий со Смертью. И принца ты, и Понсе.

— Конечно, решил захватить власть, — Гийом прислушался, снаружи было тихо.

Солнце пекло все так же. Наемников видно не было. Наверное, вид Кербона-Гюрзы, выползающего из башни, отбил у них всякую охоту рисковать.

— Когда убили Хорхе и Бласа, — голос Ангелы почти не дрогнул, — Когда их убили, мы с Ги спали в одной постели.

— Вы? — Гонсало приподнялся.

— Да, — Ангела сжала его руку, волосы ее совсем перепутались, обнажив маленькое оттопыренное ушко, — Мы всю ночь любили друг друга, а потом счастливые крепко спали. А ты что делал, поборник чести? Чья кровь на твоих руках, любитель играть в благородство?