Тайны на крови. Триумф и трагедии Дома Романовых - Владимир Хрусталев

Гатчина. 7 сентября, четверг.

Встал очень поздно. Боли, наконец, прошли. От 12 до 6 ч. лежал на диване в саду. Александр Н[иколаевич] читал, а потом перешел в кабинет. Котон навестил. Вечером все сидели у меня в кабинете. Погода была чудная, но сильный ветер, северо-западный, 20° на солнце, 12° в тени. Зелень еще очень хорошая, желтизны мало.

Гатчина. 8 сентября, пятница.

В 10½ утра приехал доктор Вестфален, кот. разрешил мне выпить за целый день 2 стакана молока пополам с Виши, а до сего времени я в течение 3 дней ничего не ел, даже не пил ни капли молока. Я пробыл в кабинете до 1½, а потом до 7 ч. на террасе. Александр Николаевич [Шлейфер] мне читал. Вечером все сидели в кабинете. Погода днем была солнечная, вечером пошел дождь, 11°. Боли прошли почти совсем. Завидую тем, кот. едят, а мне еще долго голодать.

Ген. Алексеев ушел из начальников штаба при Верховном главнокомандующем. И весь штаб и Ставка будут расформированы. Завтра выйдет “Новое Время”.

Гатчина. 9 сентября, суббота.

Весь день лежал в кабинете на диване. За целый день выпил всего 4 стакана молока с Виши. Боли прошли. С завистью думаю о тех, кот. могут все есть. Днем был Котон. Погода дождливая, 8°. “Новое Время” вышло, оно было закрыто с 28 авг.

Гатчина. 10 сентября, Воскресенье.

Провел день, как вчера. В 3½ приехал проведать нас кап. Козьмин. Я его просил передать Керенскому, о том, чтобы сняли арест. Погода дождливая, по временам, 9°. За последние 4 дня листья сильно пожелтели. Цветов еще много в нашем саду. Выпил за день 4 стакана с ½ молока.

Гатчина. 11 сентября, понедельник.

Пока что боли совсем прошли, вот уже несколько дней. День провел на диване в кабинете, а вечером от 9 до 10½ в гостиной. Вечером А.Н. [Шлейфер] мне читал. Погода была по временам дождливая, 8.

Начальником штаба при Верховном главнокомандующем назначен ген. Духонин.

Гатчина. 12 сентября, вторник.

Лежал весь день. Между 6 и 7 ч. вечера приехал навестить доктор Вестфален с Котоном. Они нашли улучшение в моем здоровье. Просил продолжать лежать и соблюдать диету до его приезда, т. е. до четверга 21-го. А.Н. [Шлейфер] как всегда мне много читал. От 9 ч. я перешел в гостиную и там лежал. А.Н. и Джонсон играли на бильярде, а Наташа с Т.П. в кости. Погода пасмурная, временами шел дождь, 9°.

Гатчина. 13 сентября, среда.

Благодаря чудной погоде я лежал при открытых дверях на террасе, а от 3½ до 6¾ лежал в саду и наслаждался, поскольку это было возможно. Затем мыл голову. В 8½ приехал Козьмин с адъютантом Домацианцем и от имени Керенского объявил об освобождении от ареста. Они обедали у нас и пробыли до 11½. Велись очень интересные разговоры. Были также и Шлейфера. С 8 ч. я лежал в гостиной. Погода с 11 ч. сделалась солнечной и теплой, 15° в тени.

Почему мы сидели под арестом — неизвестно и, конечно, никаких обвинений не было предъявлено и, конечно, не могло и быть. Где гарантия, что это не повторится. Козьмин производит очень хорошее впечатление, — идейный, скромный и умный» [484].

Сохранилась расписка великого князя Михаила Александровича от 13 сентября 1917 г. о снятии ареста: «Объявленное мне через помощника Главнокомандующего Петроградским военным округом капитана Козьмина постановление Временного правительства о снятии с меня строгого ареста, наложенного 21-го августа 1917 г.

Великий князь Михаил Александрович » [485].

В конечном итоге, Временное правительство разрешило великому князю выехать на лечение в Крым. Но он не пожелал воспользоваться этим правом и остался в Гатчине.

Этой политической акцией — борьбой с правой опасностью, Керенский надеялся упрочить свои позиции, добиться дополнительной популярности как защитника революции и сплотить ряды своих сторонников перед противостоянием «крайним левым». Но продолжающиеся революционные события в России и нестабильность положения на фронте поколебали уверенность союзников в дееспособности Временного правительства. Посол Бьюкенен 23 августа (5 сентября) 1917 года сообщал в Лондон:

«Здешним представителям очень трудно обрисовать в полной мере настоящее положение вещей, и только при личном участии члена русского правительства союзные правительства смогут решить, в какой мере будет в дальнейшем возможно предоставление России значительного количества военных материалов. Последние известия с фронта, связанные с внутренним экономическим кризисом, сильно поколебали мою веру в способность России отразить немецкие войска… Я выразил надежду, что арест двух великих князей и всех… в контрреволюции, не отвлечет внимания от тяжелого военного положения, и спросил, может ли он (министр иностранных дел. — В.Х. ) сообщить мне причину ареста. Он ответил, что они скомпрометированы интригами княгини Палей, жены великого князя Павла, и ее сына, направленными к возвращению императора или возведению на престол великого князя Дмитрия; были найдены ее многочисленные шифрованные телеграммы и письма. Однако он не думает, чтобы этот арест, являющийся лишь домашним, был продолжительным» [486].

Вскоре газеты поместили дополнительную информацию о так называемом монархическом заговоре. Газета «Биржевые ведомости» опубликовала следующую информацию:

«История “контрреволюционного” заговора.

Материалы, собранные властями по делу о контрреволюционном заговоре Хитрово и др., дают возможность нарисовать более или менее полную картину этого заговора.

Компания молодых людей, состоящая из двух вольноопределяющихся и двух штатских во главе с неким Скакуном, пользуясь монархическим настроением некоторых кругов, решила воспользоваться этим и устроить своего рода сбор пожертвований под флагом восстановления монархии. С этой целью было выпущено воззвание, которое распространялось путем рассылки и раздачи по рукам. Воззвание приглашало к пожертвованиям для восстановления монархического строя в России и для поддержки казаков во время их наступления на фронте. На воззваниях имеется печать. Эта печать взята из воинского учреждения и сделана она из каучука и на ней вырезаны орел, окруженный буквами, составляющими название этой организации “Комитет казачьих войск”. Одно из этих воззваний, найденное по указаниям видного нижегородского должностного лица в Елабуге у Хитрово, дало основание предполагать существование комитета, организованного с контрреволюционными целями.

После тщательного расследования было установлено, что никакого комитета не существовало, что вся организация вымышлена в целях эксплуатации доверчивых монархистов.

Воззвание сопровождалось списком якобы пожертвованных денег. В списке значились весьма видные имена, в том числе некоторые великие князья. Сумма уже собранных пожертвований объявлялась равной 3 миллионам рублей. На самом же деле, как установило следствие, аферистам удалось собрать только полторы тысячи рублей, которые они и прокутили в Витебской губернии.

Маргарита Хитрово была заподозрена в том, что она занимается распространением этих воззваний, но после того как обнаруженные при ней письма оказались самого невинного свойства, она была освобождена.

В настоящее время в “Крестах” находится один виновник этого заговора, вольноопределяющийся Скакун. В ближайшие дни ожидается арест остальных трех его сообщников.

Скакуну и его сообщникам предъявляется обвинением в мошенничестве по ст. 1666 и 1671 ул[ожения] о нак[азаниях]» [487].

Следует заметить, что предположение о «монархическом заговоре» оказалось несостоятельным. Дело было прекращено. Большинство видных военных начальников по обвинению в участии в так называемом Корниловском мятеже были заключены под арест. Воспользовавшись удобным моментом, еще до созыва Учредительного собрания 1 сентября 1917 года Россия была провозглашена республикой.

В Указе о создании Директории, подписанном А.Ф. Керенским и А.С. Зарудным, Временным правительством было заявлено:

«Считая нужным положить предел внешней неопределенности государственного строя, памятуя единодушное и восторженное признание республиканской идеи, которое сказалось на Московском государственном совещании, Временное правительство объявляет, что государственный порядок, которым управляется Российское государство, есть порядок республиканский, и провозглашает Российскую республику» [488].

Несмотря на то что Михаил Романов добровольно передал право решения вопроса о форме правления Учредительному собранию, все же оказался невольно заложником противоборствующих сил, стремящихся единолично возглавить правление государством. В ожесточенной борьбе был нарушен принцип легитимности, т. е. законной преемственности верховной власти. Не дожидаясь созыва Учредительного собрания, Временное правительство провозгласило Россию республикой. Октябрьский переворот закрепил беззаконие и явился предтечей разгона Учредительного собрания, которое оказалось ненужным фиговым листком для правителей — властей предержащих.