Единорог и три короны - Альма-Мари Валери

— Это Жан-Батист фон Брюке, — представил его Микаэль. — Его пригласили специально ради августовских праздников, и завтра он будет играть во время большой мессы. Он учился играть на органе под руководством Иоганна-Себастьяна Баха, любимого музыканта прусского короля. Ему всего четырнадцать лет, а он уже виртуозно играет на своем инструменте.

Мальчик скромно потупился.

— Мне еще есть чему поучиться! — произнес он с ярко выраженным немецким акцентом.

— Не могли бы вы, когда будете свободны, показать нам ваш инструмент? — спросила Камилла.

— Я могу сделать это прямо сейчас, если вам угодно.

— Но нам бы не хотелось прерывать вашу репетицию!

— О, как раз сейчас мне требуется небольшой перерыв, — с чувством ответил юный музыкант. — Идемте, я объясню вам, как работает орган: это очень интересно.

Он оказался совершенно прав.

Подросток показал посетителям мехи органа, приводимые в движение четырьмя рослыми молодцами, регулярно сдавливающими гигантские гармошки. Вытолкнутый из мехов воздух проходил в деревянные или оловянные трубки разной длины и толщины.

— Каждая трубка издает свой особый звук, соответствующий определенной ноте. Каждая группа схожих по образованию звуков называется регистром; чтобы выбрать нужный вам регистр, следует нажимать вот на эти маленькие рычаги.

Музыкант продемонстрировал им все возможности инструмента, затем сыграл прекрасную фугу и пассакалью. Камилла была совершено очарована юным музыкантом: подросток с чувством исполнял мелодии, идущие прямо к сердцу. Выглядел он необычайно трогательно: голубые глаза, светлые волосы и удивительно сосредоточенное выражение лица. Девушка любовалась тонкими гибкими пальцами, с невероятной быстротой порхавшими по клавишам; игра юного виртуоза опьяняла ее.

Она готова была слушать его и дальше, но внезапно вспомнила, что ее ждет портной для примерки заказанных ею новых платьев; увы, но столь приземленное занятие никак нельзя было отложить. Убедив себя, что она должна быть красивой и понравиться Филиппу, Камилла решила покинуть собор, пообещав юному немцу присутствовать завтра на его концерте.

Видя восхищенное лицо дамы своего сердца, Микаэль чувствовал себя на седьмом небе от счастья:

— Я знал, что вы будете рады познакомиться с фон Крюке. Разве он не чудо?

— Больше чем чудо!

— А теперь не разрешите ли вы мне проводить вас домой и присутствовать на вашей примерке?

— Разумеется, нет!

— Что ж, я в отчаянии. Однако никогда не следует сразу отказываться от попыток достичь недосягаемого, — с лукавым видом заключил молодой датчанин.

Проводив Камиллу до дворца Ферриньи, он мгновенно исчез.

В гостиной девушка увидела Пьера и барона де Бассампьера, которые что-то обсуждали с графом де Ферриньи. Она постаралась поскорее примерить все платья, а потом спустилась в гостиную и присоединилась к друзьям.

Собеседники обсуждали секретную миссию четырех офицеров в Савойе. Дома у Камиллы не было необходимости притворяться, ибо друзья прекрасно знали истинные причины поездки девушки в Монмедиан.

— Досадно, что находятся политики, готовые прибегнуть к бесчестному способу! — произнес граф, намекая на засаду возле Фор-Барро. — Если Франция и Австрия находятся между собой в таких натянутых отношениях, нам это не сулит ничего хорошего.

— В самом деле, — согласился Бассампьер, — если две великие державы начнут войну, нам неминуемо придется стать на чью-либо сторону.

— Неужели нельзя сохранять нейтралитет? — спросила Камилла.

— Увы, нет, потому что, стремясь расширить свои владения, его величество заключил союзы.

— С кем?

— К несчастью, с обеими сторонами. Во всем, что касается дипломатии, наш монарх всегда проводил крайне опасную политику. Надо признать, что его желание сохранить независимость вынуждает его иногда лавировать между австрийским блоком и французской партией. Однако, увы, его расчеты зачастую весьма рискованны…

— Во время войны за испанское наследство мы уже имели возможность убедиться, каковы эти расчеты…

— Да… Хотя в результате, когда казалось, что Савойя утеряна бесповоротно, Виктор-Амедей все-таки сумел стать королем!

— Вот почему, на мой взгляд, мы должны доверять ему: его величество знает что делает.

Разговор двух старых политиков очень занимал Камиллу.

Она полагала, что за один вечер узнает больше, чем за десять лет придворной жизни. Обсудив еще некоторые подробности со своим почтенным собеседником, Ферриньи с улыбкой повернулся к девушке:

— Вам, ваше высочество, наверняка уже наскучило слушать о столь серьезных и скучных материях. Только что к вам приходил ваш портной: надеюсь, вы довольны своими новыми туалетами?

— Вполне. Однако не думайте, что ваша беседа меня утомляет, напротив! Мне очень жаль, что я никак не могу поговорить на подобные темы со своим дедом. Мы с ним встречаемся исключительно на глазах у толпы придворных, когда он никак не может преподать мне урок современной политики!

— Полагаю, что скоро, и даже очень, все изменится: его величество приготовил для вас небольшие апартаменты во дворце. Это облегчит вам доступ во дворец в любое время.

— Но вчера, когда я вместе с д’Антюином пред ставила ему свой доклад, он ничего мне об этом не сказал!

— У него не было времени… Мне поручено помочь вам перебраться и устроиться на новом месте. Разумеется, если вам понадобится, мое скромное жилище по-прежнему остается в полном вашем распоряжении, и я всегда почту за честь принять вас у себя.

— А когда я смогу переехать? — спросила Камилла; ее нетерпение увидеть новую квартиру было весьма неожиданным.

— Я предлагаю сделать это после праздников; когда торжества окончатся, вы переедете, как только пожелаете.

57

В праздник святой Девы проходили не только торжественные церковные церемонии, но и устраивались балы, ставились спектакли. Как правило, праздник открывался пышными богослужениями, проводимыми во всех церквях города. Король и придворные избрали для себя собор Святого Иоанна, расположенный совсем рядом с королевским дворцом. К началу службы собор был переполнен, и, хотя поставили дополнительные стулья, большинству мужчин пришлось стоять.

Виктор-Амедей с несколькими родственниками и небольшим числом приближенных расположился на королевской галерее. Среди последних во втором ряду стоял прибывший накануне вечером из Савойи шевалье д’Амбремон. Мало кто успел заметить его, так как шевалье держался в тени. Однако сам он зорко оглядывал присутствующих и в первую очередь — мадемуазель де Бассампьер, сидевшую в нефе рядом с герцогиней д’Абрициано.