Турнир четырёх стихий (СИ) - Кин Мэй

— Просто я думал, что такое чувство, как «любовь» делает людей слабее. Заставляет в них проявляться самые худшие качества — стоит лишь шагнуть в сторону или же стереть грани. Именно тогда все теряют контроль над своим сознанием. Эмоции полностью туманят рассудок. Что является одной из главных причин всех бед. Но знаешь… Сегодня я понял, что ошибался. Глядя на вас с этим парнишкой, я вдруг понял, что дело вовсе не в любви. Точнее в ней, — Он насмешливо кивает. — Но главная суть в том, как люди воспринимают эту самую любовь. Как они отдают её. И, как относятся к этому чувству.

— Киит, я до сих пор не очень улавливаю к чему ты клонишь…

Он тяжело вздыхает. Хотя на самом деле многие его слова дошли прямиком до моего сердца, заставляя самой задуматься. Однако сейчас я хочу услышать его главный ответ. И он говорит его мне:

— Настоящая любовь может и подведёт тебя к краю, столкнёт с обрыва, но никогда не даст упасть в бездну. В конечном итоге — она же тебя и спасёт. Понимаешь?..

— Хм… — На моих губах невольно растягивается улыбка, стоит лишь вспомнить о Дэльере. — Кажется, теперь — да.

— Ну наконец-то! — недовольно выдыхает он, возводя при этом глаза к потолку, словно благодарит богов, за то что те наконец-таки даровали мне чуточку сообразительности. Но…

— Киит, — Мне трудно скрыть беззлобную насмешку, проскальзывающую в моем голосе, — так ты, что? Только что благословил наши отношения?

Он удивленно округляет глаза, в глубине которых тут же проносится ужас.

— О, Эльхаман, кажется я и впрямь стал мамочкой-наседкой! — фыркая себе под нос, произносит он под мой смешок, а затем мы слышим стук в дверь.

Он тут же отвлекается от самобичевания и ухмыляется.

— Что ж, оставлю вас наедине. Но смотрите — сильно не шалите!

Я уже замахиваюсь, чтобы шлепнуть его по лапам, но не успеваю.

Он исчезает, а дверь в мою комнату открывается.

Поднимаюсь с кровати, чувствуя, как сердце в груди заходится в бешеном ритме.

Лукас едва переступает порог моей комнаты и тут же останавливается, словно не решается пройти дальше.

Наши взгляды встречаются. Сердце пропускает удар, а затем замирает. Я сглатываю и в этот момент слышу: «К черту!». После чего парень спешно оказывается рядом со мной и, притянув к себе, жадно целует, неистово сминая мои губы. Я тут же поддаюсь вперёд, став ближе, и обвиваю его шею руками, срывая очередной стон этого негодяя.

С каждой секундой дышать становиться все труднее. Поэтому в какой-то момент я останавливаюсь, чувствуя легкое головокружение. Но при этом продолжаю удерживать Дэльера так близко, что слышу биение его сердца.

— Просто…давай постоим так немного, — в конце концов говорю я и выдыхаю.

До сих пор не верится, что весь этот ужас, от которого я убегала столько лет, наконец-таки закончился. И пускай боль до сих пор теплится в моем сердце, живя в его вечных, потаенных уголках. Сейчас, рядом с этим парнем, в его объятьях — она уменьшается, став размытой точкой. Я снова могу свободно дышать, блаженно вдыхая его аромат.

Лукас ничего не произносит. Он всего лишь берет меня на руки и вместе со мной садится на кровать, облокачиваясь о спинку. Я оказываюсь в кольце его тёплых рук и тут же кладу голову ему на плечо.

Идеально.

Несколько минут мы просто наслаждаемся обществом друг друга. Его пальцы пробегаются по моим волосам, едва массируя голову. А я просто удерживаю руку на его груди, чувствую уверенное сердцебиение, и прикрываю глаза, млея от таких нежных касаний. Однако в моей голове по-прежнему слишком много мыслей. И, как бы я не хотела, нам многое следует обсудить. В том числе и то, что произошло.

Я хочу знать все. Абсолютно.

Поэтому уже в следующее мгновение все же приподнимаю голову и, не разрывая объятий, поворачиваюсь так, чтобы мы могли видеть друг друга.

— Я так понимаю — теперь мы должны поговорить?.. — Он едва напрягается, что меня изрядно настораживает. Но в ответ лишь уверенно киваю.

— Что ж…хорошо. — Он снова поднимает взгляд на меня, едва склоняет голову набок и произносит: — Для начала, что ты должна знать, так это — Хинор мёртв.

— Ты все-таки…

— Так вышло, — тут же отвечает на мой невысказанный вопрос и неопределённо хмурится.

— Так. А…остальные?

Честно говоря из всех «остальных» меня интересовал лишь конкретный человек. Человек, который так или иначе меня ненавидит, желая убить.

— Да… Что касается Вольтинэра…он…

— Он, что, Лукас? — нетерпеливо произношу я, почувствовав, как напрягаются его мышцы.

— Он успел скрыться.

Я усмехаюсь, запрокинув голову.

Черт!

— Так и знала, что в моей жизни не может быть все так просто.

— Кейла…

Я мотаю головой.

— Кейла! — Тогда Лукас резко хватает меня за подбородок, останавливая подступающую истерику.

Мой взгляд тут же впивается в его глаза, и я сглатываю.

— Все. Будет. Хорошо.

Я тяжело вздыхаю, но не отвожу взгляд от его чарующих глаз.

Кажется, этот парень и впрямь — основательно проник в мое сердце.

— Просто поверь мне. Ладно? Мы найдём его. Вот увидишь.

Мне не остаётся ничего иного, кроме как кивнуть.

— Я тебе верю, — уверенно говорю, пересохшими губами, которые тут же непроизвольно облизываю.

Лукас сглатывает, глядя на это действие, и спешно отводит взгляд.

Довольно ухмыляюсь, чувствуя некое удовлетворение. В конце концов не все же ему меня изводить!

— А, что будет с остальными? — задаю вполне насущный вопрос.

— По каждому заведут дело, в ходе которого будет проводиться индивидуальное расследование. И, скажем так, в зависимости от прегрешений, суд старейшин вынесет приговор. Так или иначе — каждый из них получит по заслугам. Тебе больше не надо думать об этом и переживать, Кейла.

Его взгляд становится серьёзным. А объятья, наоборот, крепче и бережнее.

— Я защищу тебя. Уж поверь. — Губы этого парня растягиваются в самодовольной, соблазнительной улыбке, когда его ладони опускаются ниже, однако так и не касаются моей пятой точки, заставляя меня напряжённо замереть.

Я усмехаюсь, сверкнув взглядом, а затем с вызовом говорю:

— Я в состоянии постоять за себя сама, в отличии от некоторых…

— Ауч! — наигранно возмущается он. — Это шпилька в мой адрес? Ты просто рушишь мое «эго» напрочь, ведьма!

Я улыбаюсь, не в силах сдержать эти чувства, что сейчас переполняют мое сердце. А затем все-таки отстраняюсь от него, оставляя между нами некое расстояние.

Лукас ухмыляется, поняв это по-своему. Хотя чего там? Так действительно будет надежнее. Поскольку рядом с ним мой мозг отдыхает во всех смыслах, помахав ручкой и обзаведясь бокальчиком.

Я цокаю, намекая ему на его поведение, а затем становлюсь серьезной. Ведь мы выяснили ещё не все.

Например…

— Что сказал твой отец?..

— Скажем так, — Он делает загадочную паузу и гаденько улыбается, словно знает какую-то тайну, а затем все же произносит: — ты ему понравилась.

— Понравилась — это значит…

— Да-да. Он не собирается собирать армию, чтобы уничтожить тебя, Мейлоу. Наоборот. Он безоговорочно верит в твою пользу и благоразумие.

Я хмыкаю.

— И на том спасибо.

— Что же касается Мелании… — Он переходит к моему удивлению к самой напряжённой части.

Кажется, одобрение его отца и побег мистера Вольтинэра волновали меня не так сильно, как эта девушка.

Стоит лишь представить, что когда-то он точно также касался её, был с ней — и мне хочется показать свою силу в действии.

Хм. Неужели это ревность?..

— Я отменяю помолвку, — сквозь шум собственных мыслей, вдруг слышу я и замираю. Лукас же тем временем произносит: — Кажется мне больше по вкусу упрямые, совершенно несносные и безбашенные ведьмы. — Усмехается, на что я лишь неопределённо вздёргиваю бровью.

— Так кажется или…

— Или! — спешно произносит он, и на этот раз усмехаюсь я.

— Учти, Дэльер, — Подцепляю ноготком его подбородок, заставляя смотреть прямо в мои глаза, — узнаю, что ты солгал мне или увижу её снова рядом с тобой — убью. Причём обоих. — Мои губы растягиваются в милой улыбке, когда он приближает своё лицо к моему и, почти касаясь губ, нагло произносит: