Закон военного счастья - Николай Басов

– Отец Петр, может быть, именно потому, что это усиление бестолковой, неэффективной бюрократии зашло так далеко, и следует протестовать? Если не остановить их, – один я не многого стою, я понимаю, – то хотя бы обозначить протест? Ведь если я все-таки ударю в колокол и хоть что-то произойдет, то люди, которые раньше ничего не замечали, наконец задумаются, в каком городе они живут и кто ими управляет? Может быть, это стоит того, чтобы ударить в колокол?

Они вышли из домика и постояли неподалеку от восстанавливающегося храма. Отец Петр вздохнул, посмотрел на Ростика, на свой храм, словно именно там искал поддержки и совета.

– Я не знаю, Гринев, – медленно ответил он. – Но я буду за вас молиться.

Глава 34

Поутру следующего дня Ростик отправился к Кошеварову, некогда городскому предисполкома, а ныне одному из многочисленных участников всех рымоловских заседаний и, как подозревал Рост, – теряющему свое влияние чиновнику. Опасаясь, что он уйдет на работу, Ростик вышел пораньше, едва включилось Солнце.

Но он волновался зря, как инвалид еще первого налета пурпурных на Боловск, Кошеваров мог, вероятно, давать себе некоторые поблажки. Либо трудовой режим чиновничьего сословия Боловска окончательно приблизился к благословенным временам Земли – с работой строго по часам и с выходными днями. В общем, Роста встретила его дочь, Рая Кошеварова, жена Поликарпа и подружка Любани. Она выглядела немного пасущейся на лугу буренкой, видимо, роды с перерывом менее года и ожидание третьего прибавления семейства окончательно настроили ее на мысли о воспроизводстве человеческого населения Боловска и ни на что другое.

Ростик ей так и сказал, надеясь, что его неуклюжая шутка не будет принята с обидой. Он вообще после неудач с Любаней стал немного опасаться женщин. Но Рая усмехнулась и посмотрела на него откровенно оценивающе:

– А ты сам бы попробовал, мигом разучился бы зубы скалить об этом самом… воспроизводстве. – Она покачала головой. – И слово какое выбрал – а еще офицер.

Ростик хотел было сказать, что офицер он доморощенный и по обстоятельствам, но не успел. Несмотря на уже заметный живот, Рая фыркнула и довольно резво убежала звать отца.

Илья Самойлович вышел заспанный, угрюмый, потирающий с болезненной гримасой правую руку, которая кончалась неудачно сформированной культей. Увидев Ростика, он немного поулыбался, но каждому стало бы ясно, что делает это он только из вежливости.

– Завтракал?

– Еще не успел.

– Садись со мной, – предложил Кошеваров. – У нас будет плов, немного от вчерашнего ужина осталось.

– Плов? – удивился Ростик.

– Здешний, из местного проса, а не риса. Но все остальное – как полагается.

Они расселись вокруг длинного, довольно узкого стола, стоящего у них на заднем крыльце. Сколько себя Ростик помнил, у Кошеваровых всегда тут стоял стол, мальчишками они устраивали на нем теннисные турниры. Но этот был какой-то другой, вот Рост и спросил, почему так вышло?

– Прежний борым сожрал, еще в первую зиму, – хмуро ответил Кошеваров, сурово жуя свою кашу с кусочками не то курицы, не то вареной говядины.

Плов был не очень вкусный, и Ростик никак не мог понять, почему его называют пловом, но по солдатской привычке есть, если появилась такая возможность, и просто из вежливости тоже старательно жевал.

– Ты с какой целью заглянул? – поинтересовался наконец хозяин дома.

– Илья Самойлович, – начал Ростик, втайне досадуя, что к ним не вышел Поликарп. Он, как человек вхожий во все чиновничьи кабинеты города, знал немало и был бы ценным союзником, – может, подождем, пока Поликарп тоже появится?

– Нет, – покачал головой Кошеваров. – Он, наверное, уже на заводе, если вообще ночевать приходил. Сейчас, когда нужно город восстанавливать, они там и ночуют иногда. Очень много работы.

– Тогда так, – решился Ростик. – Я ведь, когда предлагал провести выборы на заседании позавчера, – не шутил. Я действительно хочу, чтобы в городе прошли выборы и чтобы власти наконец почувствовали хоть какую-то ответственность за свои решения.

Кошеваров посмотрел на Ростика с улыбкой.

– Так ты заговор решил учинить?

– Я решил ударить в колокол. И потребовать от Рымолова, чтобы он…

– Мятеж не может кончиться удачей, – произнес Кошеваров неожиданно. – В противном случае его зовут иначе.

– Это и не будет мятежом, – возразил Ростик. – Это будет призыв к самому Рымолову придерживаться его же обещаний. Помните, когда он три года назад предложил себя на должность Председателя, то обещал разработать систему выборов?

– Конкретно, что тебя не устраивает? – спросил в упор Кошеваров.

– Чинуши средней руки могут начать бессмысленную войну, погибнут люди, и никто за это не понесет ответственности. Треугольники прозевали, город разрушен, но опять ничего – словно забыли шнурки завязать, не больше. И, наконец, зачем в Белом доме толчется столько народу? У нас что – великая держава, десятки миллионов людей населения? Всем Боловском можно управлять двумя десятками ответственных управляющих и таким же количеством охранников. А у вас там только секретарш в два раза больше… Вам не кажется, что они просто объедают тех, кто действительно трудится на полях, на заводе, в мастерских?

Рост сунул в рот еще ложку каши, он чувствовал – еще немного, и он разозлится. А это было бы ошибкой, Кошеваров, как махровый представитель чиновничества, не должен был почувствовать, что Рост испытывает к нему слишком уж определенную неприязнь.

И все-таки он почувствовал. Дожевал свой плов, выпил какой-то подозрительный на вид кисель, повздыхал и наконец выговорил:

– Никак не могу понять, ты завидуешь или действительно подходишь к этому как человек дела?

– Честно, – отозвался Ростик, – зависти к судьбе всех этих… убогих у меня нет.

Кошеваров опять грустно улыбнулся.

– Если их, то и меня, должно быть, убогим считаешь? – и посмотрел на свою культю.

– Вас – нет, – быстро отозвался Ростик. – Иначе я бы сюда не пришел. Вы еще на Земле были на своем месте.

– Так ты хочешь знать, чем завершится твоя попытка восстановить кажущуюся тебе справедливость?

– Не кажущуюся, а настоящую справедливость, – возразил Ростик. – Ту самую, которая не позволит нам влезть в долговременные войны с соседями, которые в будущем… – Он подумал, имело ли смысл говорить о своих предчувствиях, и решился. – Да, которые в будущем, скорее всего, станут нашими союзниками, потому что очень скоро на нас навалятся куда более сильные враги. И если мы не сумеем устроить справедливую, как вы сказали, систему, то не выдержим даже первого толчка. Поймите, я говорю это, потому что неэффективность, как и во времена прежних коммунистов, – опасна.