Дневники и письма комсомольцев - Катаева М. Л. Составитель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Публикация А. Белозерцева
МАКСИМ ЗЕМНОВ
«ЗДРАВСТВУЙ, ДОРОГАЯ МАМА!»
Максиму Земнову двадцать два года. Недавно он вернулся из армии. Он регулярно писал письма домой. Максим в них не приукрашивает армейские будни. Он откровенно пишет о трудностях, собственных неудачах и ошибках.
Его письма интересны тем, кто отслужил в армии, и особенно тем, у кого служба впереди. Он не совершал никаких подвигов или героических поступков, он еще молод. Но школа, которую он прошел в армии, характерна для тысяч и тысяч комсомольцев. Она формирует человека, закаляет его характер.
Все свои письма Максим начинал словами: «Здравствуй, дорогая мама!»
Сейчас Максим Земнов студент Московского государственного университета имени Ломоносова.
_____
15 ноября 1974
Пишу, как и обещал, все по порядку.
День провели в военкомате. Нас водили по бесконечным коридорам, пересчитывали, как цыплят, и обязательно кого-то не хватало. Проходили медкомиссию, мелькали кабинеты: окулист («Закройте правый глаз, левый»), флюорография («Вдохните. Не дышите»), хирург («На что жалуетесь?»), терапевт («Чем болели в детстве?»). От неизвестности одни мрачнеют, другие, наоборот, болтают без умолку: «Хорошо бы в Морфлот! Служить, правда, больше, зато форма — блеск!.. А если в стройбат?»
По вокзалу шли подобием строя. Нас, как тесто, развезло в разные стороны. Сержанты, наши командиры, метались из конца в конец. На нас обращали внимание: одних смешили короткие волосы, других — что мы одеты по «гражданке» и идем строем. Солдаты никого бы не удивили, а вот мы еще не солдаты и уже не обычные парни — да. Объявили, что едем в часть, где будем проходить курс молодого бойца. Я удивился: «А что, есть еще и старые бойцы?»
В вагоне хохочут, смеются, поют. Вырастают на столиках горы вареных кур, пирожков, бутербродов — как все это осилить?
18 ноября 1974
Приехали в часть. Чем занимались? Мыли машины, убирали территорию, ходили строевым, а в остальное время учили уставы. Во время построения никак не вспомню отличие шеренги от колонны, а на размышление — доли секунды. С тугодумством пора кончать! Пошли на склад получать форму. Завскладом смеется: «Они там что, сговорились? Навыпускали мальчишек 48-го размера! Держись, держись, мужики, стерпится — слюбится».
Когда надеваешь форму, ты словно исчезаешь, а появляется Он. Ты его первый раз видишь и удивляешься встрече.
Потом нас построили: «Кто умеет водить машину — к первому столу!» «Кто умеет рисовать?..» «Кто умеет на машинке печатать?..» «Кто умеет?..» — и так до бесконечности. Толпа заколебалась. Какой-то парень как сумасшедший метался от одного стола к другому. «Чудо XX века, которое все умеет», — язвили сзади. Утром объявили, что я попал в мотострелковую (по-старинному — пехотную) учебную часть, где готовят сержантов. Представляешь, как здорово!
Пока шли до полка, натерли ноги. А сержант: «Подтянулись сзади, взяли ногу!» Казалось бы, что может быть проще — носить сапоги, а вот поди ж ты… Наконец пришли. Было поздно. «Отбой!..» Дома спать неинтересно, зато в армии сон — подарок. И никто почему-то не говорит: «Мне не спится»,
6 декабря 1974
…Через некоторое время стану младшим сержантом (сержантов здесь называют еще младшим командным составом).
Так что служить мне будет нелегко. Ответственности больше. Чем занимаемся? Тактика (что делать в бою), уставы, политподготовка, защита от оружия массового поражения, вождение (в жизни не водил машин!), фи-зо, строевая (тебе еще не скучно?), огневая, топография, инженерная (рытье окопов, траншей)… Ведь солдаты потом скажут: «Ты — сержант, тебя учили, показывай!..»
2 февраля 1975
Скоро примем присягу. Говорят, тогда и начнется настоящая служба. А пока никуда не ходим, даже в караул. Ребята отовсюду: из Молдавии, Казахстана, Грузии, двое из Москвы. Отбой в 22.00, подъем в 6.00. Есть библиотека, два раза в неделю показывают кино. Ребята собрались неплохие, хотя судить об этом рановато. Погода подводит: мрачно, сыро, холодно.
Учеба в части напряженная. Вождение, кроссы, занятия. Как не хочется падать в новеньком, только что отглаженном «хабэ» на землю! Но на занятиях по тактике есть такая команда: «К бою!» — и все тут.
Завтра баня, в среду через неделю очередная «армейская» зарплата («денежное довольствие», как ее здесь называют). Вчера разгружали вагон с углем. Для двадцати человек это ерунда.
Ночью стреляли из пулемета. Один раз получилось на «хорошо», второй на «отлично», а на третий раз угодил в «молоко». Распорядок дня: зарядка, завтрак и на занятия. Замечания получаем за то, что медленно строимся, плохо заправляем койки. А так все в норме. Скоро исполняется три месяца службы. Солидный срок!
Хочешь послушать, как нас учат? «Рядовой А., перебежать к дороге!», «Отделение, в атаку, вперед!», «Отделение, короткими перебежками, вперед!» Тактикой занимаемся больше всего. Обычный человек просто ползет или просто бежит, а сержант на тактике показывает нам другое: упадет, перевернется — ив ложбину — ищи свищи! Вот и выходит, что «тактика» — дело хитрое.
…Стал совсем по-другому относиться к военному ремеслу. Нравится оно или нет — это дело другое, но то, что это серьезная мужская профессия, — несомненно.
Живем в комнатах отделениями. Называют наше жилище казармой. Вообще, в армии много своих, особенных слов. Так к ним привыкаешь, что, кажется, без них и не обойтись. Когда первый раз выбрался в город, зашел в канцелярский магазин. Продавщица спрашивает: «Вам зеленую тетрадь?» Я: «Так точно, зеленую».
Трудно
