Деловые письма. Великий русский физик о насущном - Пётр Леонидович Капица

промышленности, а ее пока что я не получаю. Отдельные работники, с которыми пришлось иметь дело, напоминают мне певцов итальянской оперы, которые машут руками и, не двигаясь с места, распевают на все лады «Спешим – бежим». Я не вижу, кто, кроме Вас, может им дать слегка коленом, чтобы они перешли от пения к делу.

Вот, чтобы на этой самой важной начальной стадии взять сразу правильное направление, чтобы осуществить наиболее действительную связь теории и практики, я бы очень хотел поговорить в ближайшее время с Вами. Ведь задача действительно важная, и мне кажется, что стоит затратить энергию, чтобы ее осуществить. Хотя еще раз хочу подчеркнуть, что, как во всем новом, тут есть риск неудачи; но «кто не рискует, тот не выигрывает». Но мне кажется, новый метод получения холода достаточно крупная карта, чтобы на нее стоило сыграть: средств в начальной стадии развития ведь нужно будет очень немного, т. к. все должно развиваться с постепенно увеличивающимися масштабами по мере роста квалифицированных кадров. Но главное, что нужно сейчас, – это внимание, доверие и энтузиазм. За этой поддержкой я к Вам и обращаюсь.

П. Капица

«Многоуважаемый товарищ Маленков»

3 марта 1944, Москва

Секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову

Многоуважаемый товарищ Маленков!

По Вашей просьбе я беседовал с тов. Дудаковым.

Область его изобретения по профилю ближе подходит к работам ЦАГИ, и я думаю, что такие работники этого института, как тт. Абрамович, Христианович и другие, могут более правильно разобраться в осуществимости и значении его предложений.

Со своей стороны могу сделать только следующие замечания:

Идея, предложенная тов. Дудаковым, физически грамотна; это значит, что теоретически можно разогнать снаряд до скоростей, близких к тем, которые он предлагает. Поэтому желателен более подробный разбор его предложений специализированными экспертами, которые могли бы выяснить следующий вопрос: насколько преодолимы технические трудности, стоящие на пути осуществления этой идеи.

В изобретении идея составляет только часть его ценности. Количество идей, которые были выдвинуты, настолько велико, что сейчас в технике придумать что-нибудь совсем новое трудно. Заслуга изобретателя обычно заключается не в том, чтобы дать идею, но в том, чтобы найти конкретную форму техническому воплощению ее в жизнь и уметь преодолеть все разнообразные технические трудности, которые неизбежно встречаются на пути ее осуществления.

Путешественнику важно не только правильно проложить маршрут по карте, но еще важнее преодолеть непредвиденные препятствия на пути следования. Поэтому, мне кажется, следует подходить к изобретателям не только с точки зрения оценки их идеи, но ставя еще более важный вопрос: является ли он достаточно крупным человеком, технически широко образованным, настойчивым, умеющим доводить дело до конца, чтобы преодолеть путь осуществления своей идеи. Поэтому я считаю, что важно в таких случаях не только оценить само изобретение, но и самого изобретателя. У нас обычно этого не делают и исходят только из оценки идеи предложения. Но если даже идея большая и многообещающая, но ее пытается осуществить человек, не наделенный вышеозначенными качествами, дело обречено на провал.

Поэтому мне кажется, что, имея дело с изобретениями, правильнее обращать внимание не на отбор изобретений, а на отбор изобретателей, выдвигая и поддерживая среди них выдающихся людей, а не фантастов широкого масштаба, но не имеющих данных для того, чтобы свои идеи осуществить. Вопрос внедрения больших изобретательских идей – это большой вопрос для нашей страны, и мне кажется, что в этом направлении следует идти в основном не столько по линии поощрения идей, сколько по линии отбора и поощрения людей. С этой точки зрения оценить тов. Дудакова Вы меня не просили, и это, конечно, труднее и ответственнее, чем оценить предложенную им идею; для этого надо посмотреть работу этого товарища, как преодолеваются им отдельные трудности на его пути. Должен сказать, что беседа с тов. Дудаковым не произвела на меня впечатления, что это человек широко образованный и достаточно вдумчивый. Но, конечно, мое суждение, основанное на одной беседе, может быть преувеличенным и поверхностным.

Пользуясь случаем, хочу Вам написать несколько слов об изобретательстве у нас в Союзе.

Мне пришлось однажды встретиться с одним изобретателем совсем исключительного профиля. Это был физик, еврей, венгерец, по фамилии Сцилард. Я с ним познакомился в Лондоне, куда он попал с рядом других евреев, спасаясь от начавшейся фашизации Венгрии. Сцилард был грамотным ученым – учеником Эйнштейна, человеком с исключительным изобретательским воображением. Он изобретал и насосы, и новые способы печати, усовершенствования говорящего кино и т. д. Но самой интересной стороной его изобретательской деятельности было то, что он никогда даже не пытался осуществлять свои идеи. Он брал патент и продавал его за небольшую сумму 100–200 фунтов стерлингов какой-нибудь фирме, которая охотно покупала патент, хотя бы первым долгом для того, чтобы оградить себя от возможного использования этого изобретения конкурентами, и [поэтому] легко давала такую мелкую сумму. Десяток-другой изобретений в год прекрасно кормили Сциларда, и он без хлопот жил припеваючи. Я не слыхал, чтобы хоть одна его идея была осуществлена, и ему это, по-видимому, было безразлично.

Такие люди, конечно, могут оказать влияние на развитие техники и науки, только если их идеи есть кому подхватить и внедрить.

Интересно, как бы жилось такому Сциларду у нас в Союзе?

Надо прямо сказать, что трудно выдумать худшую систему для развития изобретательства, чем та, которая имеется у нас. Единственно, что у нас по-настоящему хорошо, – это система Сталинских премий, но и там у нас есть элементы дегенерации. Все больше и больше проявляется тенденция использовать эти премии в узко ведомственных интересах наркоматами. Вся моя работа как у нас, так и за границей мне показывает, что ни один народ не обладает таким необычайным изобретательским гением, как наш. И это, по-видимому, с незапамятных времен. И немца мы в значительной мере бьем этим изобретательским гением, который повсюду проявляется у нас в народе. Хотя изобретательский гений – одна из наших основных сил, но чтобы его организовать, культивировать, превратить его в грозную силу, мы меньше делаем, чем для чего-либо другого, как, например, искусства, кино и пр.

Я изложил эти вопросы несколько пространно, так как эта точка зрения, может быть, будет Вам интересна.

Уважающий Вас П. Капица

Москва, 23 марта 1944 г.

Товарищ Маленков!

Я очень бы Вас просил дать указания работникам Вашего аппарата, тов. Иванову и др., о следующем.

Подгонять меня лично в работе не надо, и я всю свою жизнь никому не позволял это. В данном случае к тому же это нелепо, так как я сам