Рваные судьбы - Татьяна Николаева

пожалуйста, ответь, – как можно спокойнее сказал Лёня. – Кого ты сегодня провожала? Кто это был?

Нюра повела бровью. Лицо её сделалось непроницаемым.

– А кто ты такой, чтоб допрашивать меня? – ледяным голосом сказала она.

Лёня отшатнулся. Слова больно резанули его. Но ещё больнее резануло то презрение, с каким были произнесены эти слова. Он сделал отчаянную попытку взять ситуацию под контроль.

– Я – твой муж! И я имею право требовать от тебя ответа! Я имею право требовать верности и порядочности! Ты – моя жена, и должна подчиняться мне! А не гулять налево в моё отсутствие.

Нюра поднялась. Её лицо, перекошенное болью и страданием, бледным пятном зияло в полумраке комнаты.

– Ты – мой муж? – спросила она. В её голосе послышалась насмешка. – Мой муж – он, и только ему я принадлежу целиком и полностью, и душой, и телом, всю мою жизнь! Он – мой муж, и он один может от меня требовать! Только ему одному я покоряюсь и подчиняюсь! Даже если он будет меня бить, всё равно приползу к нему и буду целовать его руки.

Нюра выкрикивала слова, гневно сверкая глазами. Лёня был раздавлен. Он смотрел на неё и не верил, что перед ним та самая Нюра, которую он так беззаветно любил. А Нюра продолжала кричать, уже совсем не сдерживая слёзы:

– А теперь он уехал! Да, я проводила его, и не смогла уехать с ним. Хотела, но не смогла. Собиралась забрать детей и убраться отсюда как можно скорее, но ничего не получилось. И теперь я снова здесь, надолго, может быть, навсегда. Но сердце моё, любовь моя, и все помыслы мои подле него. Только рядом с ним я счастлива! А если тебе что не нравится, так убирайся ко всем чертям! Никто не заплачет!

Она упала на колени и закрыла лицо руками, сотрясаясь от рыданий. Нюра кричала, чтобы он убирался прочь. Она распростёрлась на полу, уткнувшись лицом в сгиб локтя, и дала волю слезам.

Через какое-то время истерика минула, Нюра стала затихать, но продолжала всё ещё лежать на полу посреди комнаты и часто всхлипывать. Скоро рыдания совсем прекратились, и теперь она просто вздыхала. Поднявшись с пола, Нюра обнаружила, что Лёни рядом нет. И вообще нигде в доме и во дворе его не было. Нюра с облегчением вздохнула. Теперь никто не помешает ей предаваться своему горю.

9.

Прошла неделя. Лёня не возвращался, и даже не появлялся. Нюра решила, что он совсем уехал, вернулся на родину в Полтаву. Но, впрочем, ей это было безразлично. Нюра вовсе о нём не думала и не жалела. Всеми мыслями она была с Андреем. Она ждала, что когда-нибудь он сможет забрать её и детей. А сейчас она отсчитывала дни, складывая их в недели, до следующей встречи с любимым.

Прошла ещё неделя. Нюра вышла на работу в продуктовый магазин. Она понимала, что тех денег, которые ей удалось скопить, надолго не хватит. А мальчишкам надо было покупать обувь на зиму. Ведь неизвестно, сколько времени пройдёт, прежде чем она переберётся к Андрею.

Прошёл уже почти месяц с того самого дня, как Нюра осталась одна. Бабы-сплетницы да завистницы злорадствовали, скалились. Вот, мол, была при двух мужиках, а теперь одна-одинёшенька, не смогла удержать ни одного. Нюра не обращала на них никакого внимания. Но как-то к ней в магазин зашла злополучная баба Паша. Не могла она удержаться, чтобы лично не сообщить Нюре то, что было известно ещё немногим, но было бы интересно для самой Нюры.

– Ну что, Нюрка, допрыгалась? – ехидно произнесла она, подойдя к Нюре на безопасное расстояние. – Растеряла обоих своих мужиков-то? А я ведь говорила тебе – угомонись, чертовка. Я ведь не зря болтала, как лучше хотела.

– Конечно, как лучше, – в тон ей ответила Нюра. – Ты же у нас известная благодетельница. Говори, чего пришла, сплетница? Тебе сюда не ближний свет в мой магазин топать, да и не по пути. Пришла опять сплетни разводить, да?

– Ну, почему же сплетни? – Паша хитро прищурилась. Она еле сдерживала злорадную улыбку в предвкушении того, что сейчас поведает. – Вовсе это не сплетни, а чистая правда. Тебя, кстати, касается. Так что ты не ругайся, а послушай.

– Нечего мне тебя слушать. Проваливай, старая ехидна! – грубо сказала Нюра и отвернулась от неё.

– А зря, – протянула Паша и стала подвигаться к выходу. – Зря не хочешь слушать. А я всё одно скажу. Вот ты думала, что одна здесь такая красивая да потребная. Ан нет, вон как жизнь-то распорядилась справедливо. Полюбовничек твой распрекрасный сбежал от тебя, и муж тоже. Ты теперь одна тут бьёшься, а Лёнька твой пристроился. Ну и правильно. Чего одному бобылём ходить, когда вокруг столько баб молодых? Вот и прижился. И ничего, даст бог, всё путём будет, и заживёт счастливо, не то, что с тобой.

Нюра слушала и закипала. Ей хотелось сейчас броситься на бабу Пашу и вцепиться ей в лицо, выцарапать глаза и оттягать её за волосы. Паша увидела настроение Нюры и поспешила уйти. Но в самых дверях обернулась:

– А знаешь, кто твоего Леонида пригрел? – спросила она, противно оскалившись. – Ульяна. Да. А чего нет? Девка она дородная, молодая. Как раз под стать ему. Даже года на два моложе. Не то, что… – она презрительно скривилась. – Ни стыда, ни совести у тебя нет. Сначала пацана молодого совратила, а потом сгубила да выгнала. Сучка ты блудливая. Вот тебя бог и наказал.

– Убью! – крикнула Нюра и рванулась из-за прилавка.

Паша с визгом выскочила из магазина и долго ещё бежала, не оборачиваясь. Ей всё казалось, что Нюра бежит за нею по пятам и вот-вот настигнет. Пробежав шагов сто, она оглянулась и увидела, что за ней никто не гонится. Тогда она остановилась, отдышалась, поправила сбившуюся одежду, плюнула и погрозила кулаком в сторону магазина, и потом уже не спеша пошла домой.

Нюра, оставшись одна, места себе не находила. Она ходила за прилавком, как зверь по клетке, и никак не могла успокоиться. Лёня с Улькой, с этой сучкой завистливой? Этого Нюра никак не ожидала. Она терпеть не могла эту молодую бабу, бесстыжую и настырную. Та никогда не была замужем, детей у неё не было, и она всегда завидовала Нюре. Иногда с Ульяной подживали какие-то парни, но никто не оставался насовсем. Вот и смотрела она по сторонам, кого бы захомутать. Да нередко на Лёню поглядывала, говорила всегда так сладко, приторно, что даже противно.