Охотник на воров - Дэвид Коу

— В каком месте ты ранен? — спросил служитель.

— Меньше времени займет рассказать, где я не ранен.

Пелл рассмеялся, скорее с облегчением, чем с радостью.

— Ты можешь…? — он приостановился, глядя на остальных. — Можешь о себе позаботиться?

— У меня нет сил, — тихо сказал Итан, его мысли были затуманены пульсирующей болью в плече и колене. — И я бы не хотел полагаться на шерифа. — Он огляделся: — Я не знаю, где мы находимся. Как далеко мы от моего дома?

— Вы только что сказали, что не знаете, где находитесь? — сказал Адамс, подходя ближе.

— Верно.

Адамс указал на дерево, к которому был прикован Итан.

— Это Дерево Свободы, мистер Кэйлли. Вы на улице Оранж, в Эссексе.

Дерево Свободы. Он слышал разговоры об этом месте. Это здесь было повешено чучело Эндрю Оливера и здесь начались первые беспорядки 14 августа. Но, что более важно, отсюда было недалеко до таверны Дженны.

— Есть кое-кто, кто может оказать мне помощь, — сказал Итан Пеллу. — Ее зовут Таридженна Уиндкатчер, она держит таверну «Толстый Паук». Она находится вниз по дороге к городским воротам.

Пелл начал вставать.

— Я приведу ее.

— Нет, — сказал Итан, останавливая его. — Пошли кого-нибудь из людей Гринлифа. Она не любит священников. Но она поможет мне. Скажи ему, пусть назовет ей мое имя.

Служитель вернулся к Гринлифу и его людям, разговаривая с ними тихим голосом. Через мгновение один из мужчин пошел вниз по дороге по направлению к таверне Дженны.

— Спасибо, — сказал Итан Адамсу. — Это был отличный выстрел. Я думал, что вы парализованы.

— Верно, — сказал Адамс. — Мое чистописание было просто ужасным. Стрельба — это другое дело, — он посмотрел вниз на Дарроу и покачал головой. — Питер был другом. Я не хотел убивать его.

— Вы и не убивали, — сказал Итан, понижая голос. — Это я его убил. — Он и раньше забирал жизни, и, возможно, будет это делать и дальше. Но это никогда не будет просто, даже тогда, когда он убивает того, кто собирался убить его: — И Вам следует знать, что Дарроу не был вам другом. Он был шпионом тех, кто работает на Парламент и Корону. Он стремился подорвать все, над чем вы работали.

Гринлиф вышел вперед, пока Итан говорил, явно заинтересованный разговором. Итан не обратил на него никакого внимания.

— Он убил Дженнифер Берсон и тех, троих, — продолжил он. — И он, безусловно, хотел убить Макинтоша или меня. Или вас обоих, — сказал он Адамсу и Отису, — если бы это смогло послужить его целям.

— Зачем он их убил? — спросил Пелл.

— Он использовал управляющие заклинания, использовал свое колдовство, чтобы заставить других выполнять его указания. Он убил Дженнифер Берсон, чтобы Макинтош собрал свою шайку и уничтожил дом Томаса Хатчинсона. Он убил девочку, которую нашли этим утром, чтобы заставить шерифа Гринлифа выпустить Макинтоша из тюрьмы. То же самое и с мальчиком, убитым в День Папы. Он добился освобождения Эбенезера, тем самым добился его доверия.

— Это абсурд! — сказал Гринлиф, но в глазах не было уверенности.

— Неужели, шериф? — спросил Итан. — Были ли у Вас до сегодняшнего утра хоть какие-нибудь основания, чтобы отпустить Эбенезера?

— Я… — он покачал головой, его взгляд упал на труп Дарроу. — Я не помню, — сказал он, наконец.

— Я и не ожидал, что сможете, — сказал беззлобно Итан. Повернувшись опять к Абрамсу, он сказал: — Альянс между вами и Макинтошем был угрозой для его и тех, на кого он работал. Все, что он делал, было предназначено для того, чтобы развести вас двоих, чтобы разорвать все связи между последователями Макинтоша и Сыновьями Свободы.

Макинтош уставился убийственным взглядом на тело Дарроу.

— Вы сказали, что было четыре трупа. Кто был последним?

Итан подумал. Что там говорил ему Дарроу? Никто из тех, кто не собирался помереть и не умер. Он вернулся к своему разговору с Холином о повешении Ричардсонов. О том, как один из них сильно дергался, тогда как другой просто обмяк.

— Энн Ричардсон, — сказал он.

Макинтош нахмурился.

— Но…

— Я знаю, ее казнили бы в любом случае. Но он использовал ее смерть, чтобы удержать Вас и Свифта, Вашего соперника в Северной Оконечности, от объявления перемирия. Ему нужно было, чтобы ваше противостояние продолжалось до того, когда он смог бы победить вас в День Папы.

Сапожник покачал головой и сердито посмотрел на Дарроу.

— Ублюдок. Он сделал из меня марионетку. Игрушку.

— Мы об это ничего не знали, Эбенезер, — сказал деликатно Отис. — Даю тебе слово.

Макинтош кивнул, но не посмотрел на него.

Прежде, чем Итан мог сказать что-то больше, человек из стражи вступил в кольцо света, ведя Дженну, у которой на плечах лежала шаль, несмотря на теплый ночной воздух.

— Что ты сотворил с собой, Кэйлли?

— Привет, Дженна, — сказал Итан. — У меня сломано плечо и колено.

— Что еще?

— Это все.

Она скептично его разглядывала.

— Ты выглядишь куда хуже, чем при простом переломе плеча и колена.

— Ну, со всем остальным я могу справиться.

— Что со всем тем коровяком, что я дала тебе?

— Весь израсходовал.

Дженна покачала головой, хмуро на него глядя. Но потом она села на траву рядом с ним.

— Давай-ка, порежь себя.

Его взгляд метнулся к шерифу, потом обратно к ней: предупреждающе. Дженна повернулась и посмотрела на шерифа, потом махнула на него рукой.

— Ему понадобиться больше, чем три человека, чтобы взять меня.

Если бы Итан не был таким усталым и не испытывал такой боли, он бы рассмеялся. Он поймал взгляд Пелла и махнул ему. Служитель настороженно взглянул на Дженну, но передал Итану нож Отиса. После того, как Итан порезал свое предплечье, Дженна стерла кровь с его плеча и начала исцелять его сломанные кости.

Он не произносила заклинаний вслух, не выдавала каким-либо способом свои действия. Но земля начала содрогаться и на ее плече появился бледно-голубой призрак старой африканской женщины. Ее лицо было отражением Дженны. Холодная исцеляющая сила ласково вливалась в плечо, словно весенний дождь. После нескольких мгновений боль начала утихать. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Лучше? — спросила Дженна.

— Намного.

Она заставила его порезать себя снова и влила в его плечо еще исцеляющей силы прежде, чем заняться его сломанным коленом. К тому времени, когда она закончила, его предплечье горело и болело, но он опять мог ходить.

— Спасибо, Дженна, — сказал он. — Я опять у тебя в долгу.

Она неуклюже поднялась на ноги.

— Ага, так и есть, — сказала она и ушла в ночь, направляясь в свою таверну.