Приключения Конана-варвара (сборник) - Роберт Говард

– Редкий приз, Конан, достойная партия для вождя афгули.

– Не для меня, – раздался громыхающий голос Конана. – На эту девчонку я выкуплю жизни семерых своих соплеменников, черт бы их побрал.

Эти слова были последним, что расслышала принцесса перед тем, как провалиться в сон.

Она спала, а вооруженные люди рыскали в темноте по горам, и судьба нескольких королевств повисла на волоске. В ту ночь в теснинах и ущельях гремели копыта скачущих галопом лошадей, и свет звезд дрожал и дробился на шлемах и кривых клинках, пока призрачные тени, блуждавшие по скалам, не замерли в темноте лощин и каменных осыпей, гадая, кто это там бродит во тьме.

Отряд таких теней осадил своих усталых лошадей в черном провале ущелья, слушая, как мимо простучали копыта. Их предводитель, хорошо сложенный мужчина в шлеме и шитой золотом накидке, вскинул руку, давая знак переждать, пока всадники не скроются вдали. Потом он негромко рассмеялся:

– Они, похоже, потеряли след! В противном случае они бы уже знали, что Конан все-таки добрался до поселений афгули. Чтобы выкурить их оттуда, потребуется много всадников. Еще до рассвета к Жаибару подтянутся конные сотни.

– Если в горах начнется война, там можно будет неплохо поживиться, – пробормотал чей-то голос у него за спиной на диалекте иракзайцев.

– Да, ты прав, – согласился мужчина в шлеме. – Но сначала мы должны первыми, еще до восхода солнца, достичь долины Гураша и подождать всадников, что галопом скачут туда с юга из Секундерама.

Он поудобнее перехватил поводья и въехал в ущелье, и его люди потянулись за ним следом – тридцать оборванных призраков в свете звезд.

5. Черный жеребец

Солнце уже стояло высоко в небе, когда Ясмина проснулась. Она не вскинулась на ложе и не смотрела недоуменно по сторонам, спрашивая себя, куда она попала. Девушка проснулась с полным осознанием того, что произошло накануне. Руки и ноги у нее ныли после вчерашней долгой скачки, а тело, похоже, до сих пор ощущало прикосновение мускулистых рук, которые занесли ее так далеко.

Она лежала на овчине, брошенной поверх кучи листьев прямо на утоптанном земляном полу. Под головой у нее покоилась сложенная бурка, а укрывала ее поношенная накидка. Она находилась в большой комнате, крепкие стены которой были сложены из неотесанного камня, скрепленного обожженной на солнце глиной. Тяжелые балки перекрытия поддерживали крышу, сделанную из того же материала. В ней зияло смотровое окно, к которому вела лестница. В толстых стенах были прорезаны не окна, а узкие бойницы. Здесь имелась единственная дверь из прочной бронзы, наверняка позаимствованная в каком-нибудь приграничном вендийском городе. В стене напротив красовался широкий проем, который перегораживало не дверное полотно, а несколько крепких деревянных брусьев. За ними Ясмина разглядела великолепного черного жеребца, мирно пережевывающего охапку сена. Здание служило фортом, жилым помещением и конюшней одновременно.

В другом конце комнаты перед небольшим очагом сидела горская девушка в жилетке и мешковатых штанах и жарила полоски мяса на железной решетке, положенной на большие камни. В нескольких футах над полом виднелась почерневшая от сажи и копоти расщелина, куда уходила часть дыма, тогда как оставшийся смрад клубами плавал по комнате.

Девушка оглянулась на Ясмину, показав ей смелое и красивое личико, после чего вернулась к своему занятию. Снаружи зазвучали голоса, затем кто-то пинком распахнул дверь, и в комнату по ступенькам спустился Конан. В спину ему светило утреннее солнце, он выглядел еще массивнее прежнего, и Ясмина подметила некоторые детали, которые давеча ускользнули от ее внимания. Одежда его была чистой и не потрепанной. Широкий бахариотский пояс, на котором висел нож в расписных ножнах, подошел бы скорее принцу крови, а из-под рубашки поблескивала туранская кольчуга.

– Твоя пленница проснулась, Конан, – сказала девушка-вазули, и он фыркнул, подошел к огню и смахнул полоски баранины в каменную тарелку.

Сидящая на корточках девушка рассмеялась, словно радуясь какой-то пикантной шутке, а он в ответ улыбнулся по-волчьи и ловко поддел ее ногой за пятку, так что она опрокинулась на пол. Похоже, такое грубое заигрывание доставило ей несказанное удовольствие, но Конан уже утратил к ней всякий интерес. Выудив откуда-то большой ломоть хлеба и медный кувшин вина, он принес угощение Ясмине, которая поднялась со своего лиственного ложа и с сомнением смотрела на него.

– Неподходящая еда для Дэви, но это – лучшее, что у нас есть, – проворчал он. – По крайней мере, тебе будет чем набить желудок.

Он поставил тарелку на пол, и девушка вдруг поняла, что ее терзает лютый голод. Она молча опустилась на пол, подобрав под себя ноги, переставила тарелку на колени и принялась есть пальцами, поскольку других столовых приборов в ее распоряжении не имелось. В конце концов, умение приспосабливаться к обстоятельствам является одним из признаков подлинного аристократизма. Конан остался стоять, глядя на нее сверху вниз, засунув большие пальцы рук за пояс. Сам он никогда не садился по-восточному, скрестив ноги.

– Где я? – внезапно поинтересовалась она.

– В доме Яра Афсала, вождя хурумских вазули, – ответил варвар. – Афгулистан находится на много миль дальше к западу отсюда. Мы ненадолго задержимся здесь. Кшатрийцы рыщут в здешних горах, они ищут тебя – и местные племена уже вырезали несколько отрядов.

– Что ты намерен делать дальше? – поинтересовалась она.

– Подержу тебя до тех пор, пока Чандер Шан не захочет обменять тебя на моих семерых конокрадов, – проворчал он. – Женщины-вазули готовят чернила из листьев шоки, так что скоро ты сможешь написать письмо наместнику.

Девушка почувствовала, что при мысли о том, как неожиданно пошли прахом все ее планы после того, как она стала пленницей мужчины, которого намеревалась привлечь к их осуществлению, в груди у нее вновь разгорается прежний владетельный гнев. Она оттолкнула от себя тарелку с остатками угощения и вскочила на ноги, дав волю душившему ее негодованию.

– Я не стану писать письма! Если ты немедленно не отвезешь меня обратно, твоих семерых соплеменников просто повесят, и многие тысячи помимо них!

Девушка-вазули издевательски рассмеялась. Конан нахмурился, но в это мгновение отворилась дверь и в хижину ввалился Яр Афсал. Вождь вазули ростом не уступал Конану и выглядел даже массивнее киммерийца, но при этом заплыл жиром и двигался гораздо медленнее крепко сбитого варвара. Он погладил бороду и метнул повелительный взгляд на девушку-вазули, которая моментально вскочила с колен и без слов выбежала вон. Яр Афсал повернулся к своему гостю.

– Мои люди ропщут, Конан, дьявол их забери, – проворчал он. – Они хотят, чтобы я убил тебя, а девчонку забрал себе и потребовал за нее выкуп. Они говорят, по ее одежке видно, что она – благородная леди. Они спрашивают – почему собаки-афгули должны получить выгоду от ее пленения, если охраняют ее и рискуют как раз они?

– Уступи мне своего коня, – сказал Конан, – я заберу ее, и мы уедем вместе.

– Не мели ерунды! – взревел Яр Афсал. – Или ты полагаешь, что мои люди больше мне не подчиняются? Да если они попробуют мне перечить, я заставлю их танцевать передо мной на задних лапках! Они не любят тебя – как и любого чужака, – но ты однажды спас мне жизнь, и я не забуду этого. Однако же идем на воздух, Конан: только что вернулся мой шпион.

Конан подтянул пояс и последовал за вождем наружу. Они закрыли за собой дверь, и Ясмине пришлось довольствоваться бойницей. Она увидела ровную площадку перед хижиной. В дальнем ее конце виднелось скопление грубых каменных хижин, меж валунов играли голые ребятишки, а стройные горские женщины занимались своими делами.

Прямо перед хижиной вождя на земле и на корточках сидели несколько длинноволосых и бородатых мужчин в поношенной одежде, глядя на дверь. В нескольких шагах от нее стояли Конан и Яр Афсал, а между ними и остальными воинами сидел, подобрав под себя ноги, еще один мужчина. Он что-то говорил вождю на грубом диалекте вазули, который Ясмина почти не понимала, хотя в свое время будущую наследницу престола обучали языкам Иранистана и родственным наречиям Гулистана.

– Я разговаривал с дагозаи, который видел всадников прошлой ночью, – сказал лазутчик. – Он прятался поблизости от того места, где мы устроили засаду Конану, когда туда подошли и они. Он подслушал, о чем они говорили. С ними был Чандер Шан. Они нашли мертвую лошадь, и один из всадников сказал, что она принадлежала Конану. Потом они обнаружили убитого Конаном мужчину и опознали в нем воина вазули. Тогда они решили, что Конан был убит, а девушка попала в плен к вазули, поэтому они отказались от своих первоначальных намерений ехать в Афгулистан. Но они не знают, из какой именно деревни пришел убитый, а мы не оставили после себя следов, по которым могли бы пойти кшатрийцы. Тогда они направились в ближайшую деревню вазули, которая оказалась поселением Югры, и сожгли ее, а многих жителей убили. Но в темноте на них напали люди Кходжура и тоже убили некоторых из них, а самого наместника ранили. Тогда уцелевшие под покровом ночи отступили обратно к Жаибару. Но они вернулись с подкреплением еще до восхода солнца, и сегодня утром в горах произошли столкновения. Говорят, что кшатрийцы собирают большую армию, чтобы прочесать все горы вокруг Жаибара. Так что племена точат ножи и устраивают засады во всех проходах, ведущих в долину Гураша. Кроме того, в горы вернулся Керим Шах.