Молот и наковальня - Гарри Тёртлдав

Это оказалось не просто. Во-первых, их коням приходилось нести большой вес. Во-вторых, сзади кони не были защищены, а видессийцы осыпали их уязвимые задние ноги градом стрел. От боли и страха несчастные животные ржали, поднимались на дыбы и сбрасывали седоков. Уставшим в бою всадникам не всегда удавалось справиться со своими конями.

При виде давно забытого прекрасного зрелища — спин бегущих врагов — видессийцы взвыли, как безумные, и пустились в погоню за железными парнями с таким энтузиазмом, какого не проявляли в западных провинциях уже долгие годы.

— Как долго ты позволишь своим людям преследовать врага? — спросил Цикаст. — Величайший, — добавил он спустя мгновение и продолжил:

— Очень скоро произойдет одно из двух: либо тяжелая кавалерия сумеет перестроиться, либо ей на помощь придет подкрепление, после чего последует немедленная расплата за нашу самонадеянность.

Генерал, скорее всего, был прав; Маниакис подтвердил его правоту неохотным кивком. С другой стороны, неудивительно, что при сверхосторожности Цикаста макуранцы чувствовали себя в западных провинциях как дома. Если считать самонадеянностью любую попытку перехватить инициативу у врага, то перехватить ее так никогда и не удастся. Возможно, Цикаст являлся настоящим гением оборонительной войны. Даже наверняка, иначе он не смог бы так долго удерживать Аморион. И все же, хотя неумение обороняться могло привести к проигрышу войны, такое умение вовсе не гарантировало окончательной победы.

До Маниакиса наконец дошло, что он не ответил на вопрос, над которым сам мучительно ломал голову.

— Пусть продвинутся еще немного, — сказал он. — Пусть воины поймут, что могут побеждать в сражениях любых железных парней. Сейчас такие бойцы для нас дороже золота.

— Если они поймут это сейчас только для того, чтобы вскоре убедиться, насколько они ошибались, такой урок уже не окупишь никаким золотом. — В доселе безразличном голосе Цикаста неожиданно прозвучали скорбные нотки.

Снова Маниакис был вынужден кивнуть, соглашаясь. Но все же взмахом руки он приказал своим конникам продолжать преследование. Ему пришло в голову, что его опасения по поводу претензий Цикаста на трон изрядно преувеличены. Судя по всему, этот человек вряд ли решится присесть ночью под кустом, если у него не будет факела, чтобы проверить, не прячет ли поблизости медведь.

Маниакис обнажил меч. То же, не колеблясь, сделал Цикаст. С лица генерала не сходило осуждающее выражение, но личной храбрости ему было не занимать. Оба военачальника последовали за видессийской кавалерией, гнавшей врага все дальше.

Всадники на самых быстрых конях уже сильно опередили Автократора и Цикаста. Маниакис пришпорил своего мерина, пытаясь догнать их. И уже почти догнал, когда услышал впереди звуки боевых горнов. Но не тех, какими обычно пользовались видессийцы.

— Выровнять строй! — прокричал Маниакис конникам, находившимся впереди него. — Держать боевой порядок! Куда вы несетесь, словно бараны, нажравшиеся травы безумия!

— Там, впереди, целое войско макуранцев, — заметил Цикаст. Он не произнес слов: «Я же тебе говорил, что так и будет». Но с тем же успехом мог и произнести.

Вслед за сигналами горнов раздались дикие крики и вопли. Воины Маниакиса мгновенно превратились из преследователей в преследуемых. Теперь они мчались галопом в его сторону, причем гораздо быстрее, чем тогда, когда гнались за тяжелой кавалерией макуранцев. Бока их лошадей окрасились кровью от бешеного пришпоривания, на спинах бедных животных появились белые рубцы от хлыстов…

Следом за ними, тоже не соблюдая боевого порядка, мчалась конница Макурана. Нет, не железные парни, а легкая кавалерия, которую Царь Царей набирал, чтобы увеличить численность своего войска. Эти были вооружены лишь мечами и луками; доспехами им служили тяжелые кожаные куртки да нечто вроде железных горшков на головах. Маниакис прекрасно знал, каковы они в бою: свирепые и дикие, когда им сопутствовал успех, но мгновенно ударявшиеся в панику, когда враг оказывал серьезное сопротивление. Но как заставить видессийцев опомниться?

— Стоять насмерть! — прокричал Маниакис. В бою один на один его всадники обретали над легкой кавалерией Макурана то же преимущество, какое имели над видессийцами железные парни. Но воины империи разучились стоять насмерть. Они даже не могли держать строй, когда видели, как вражеская конница обтекает их с флангов.

Впав в неистовство, Маниакис пришпорил своего мерина и ринулся навстречу макуранцам. Те расступились перед ним — у них не было ни малейшего желания вступать в схватку с человеком и отважным, и защищенным надежными доспехами. Цикаст, лихо орудуя мечом, держался по правую руку Автократора. За ними последовали еще несколько видессийцев, делавших все возможное, чтобы предотвратить назревавшее поражение.

Маниакис обменивался ударами меча с макуранцем, не имея возможности уклониться из-за возникшей давки. Его противник что-то кричал, но шум битвы заглушал слова. Пот струйками стекал по лицу вражеского воина, смывая белесую пыль нагорья с его смуглой кожи. Лицо макуранца было удлиненным, почти прямоугольным, мрачным; в темных, глубоко посаженных глазах, способных на выражение сильных чувств, сейчас горела лишь жажда крови.

Наконец Маниакис изловчился и ловким ударом выбил меч из рук противника. Меч, вращаясь, отлетел в сторону, упал в грязь. Но, прежде чем Автократору удалось прикончить врага, на него бросился другой. Пришлось неловко изогнуться, чтобы избежать нового нападения. Маниакис испытал мгновенный приступ слепого страха — ему показалось, что он запоздал со своим движением.

В этот момент на нападавшего обрушился Цикаст, и тому пришлось самому уклоняться от удара вместо того, чтобы нанести удар Автократору.

— Благодарю, — задыхаясь, произнес Маниакис, снова поворачиваясь к обезоруженному им мгновение назад макуранцу; но тот воспользовался предоставленной ему краткой передышкой и исчез.

— Для меня большая честь служить величайшему, — ровным голосом отозвался Цикаст. Маниакису не удалось расслышать в голосе генерала никаких оттенков. Интересно, были ли его слова простой констатацией факта, выражением покорности или скрытой иронией? Трудно сказать, решил Автократор. Оставим это на потом.

Времени на раздумья не оставалось. Совсем рядом раздались звуки новых труб. С запада к месту схватки спешил еще один отряд всадников. Скривившись, Маниакис кивнул генералу:

— Ты был совершенно прав, высокочтимый Цикаст, — сказал он. — Теперь посмотрим, удастся ли нам выбраться из этой каши.