Неоспоримый - Х. Р. Пенроуз

— Да? — спросила я неуверенно, пытаясь понять, почему я так сильно любила этого человека, в то время как какая-то часть меня негодовала на него.

— Ты, Ческа Мэри Ловелл, стоишь каждой капли боли. И я надеюсь, что в глубине души — независимо от того, как я себя веду — ты чувствуешь ко мне то же самое. В остальном все это не имеет значения.

— Ничего из чего?

Горькая улыбка украсила его губы, но когда он открыл рот, то остановил то, что собирался сказать, и, казалось, заменил это чем-то другим. Голос Нико смягчился, в нем прозвучала неприкрытая уязвимость.

— Береги мое сердце.

Костяшки его пальцев пробежались по моей щеке, я прижалась к ней, а затем к нему. Рыдания вырвались из моего тела, и я задыхалась между ними, чтобы отдышаться. Сильные руки обняли меня, утешая.

Слова Нико эхом отозвались в уголке моего сердца, преследуя меня.

От моего внимания не ускользнуло, что человек, утешавший меня, был также человеком, причинявшим мне боль.

Глава 33

Нико

Написав свое имя в последней бумажке, я передал документы своему адвокату. Он приехал в мой головной офис, так что мне не пришлось заходить в его. Этот человек проработал с абуэло много лет. Всякий раз, когда мне требовалось подготовить или уладить что-либо юридическое, я обращался за советом к нему и его компании.

— Поздравляю, — заявил он, протягивая мне руку для пожатия. — Я помню, что это было написано, это должно было вступить в силу в тот момент, когда Мануэль скончался.

— Спасибо. Пришло время все исправить, — заявил я, вкладывая свою руку в его.

— Я не буду спрашивать, — ответил он.

— Наверное, лучше этого не делать, — я усмехнулся. — Я ценю, что ты приехал сюда без предупреждения.

Собирая свой портфель, он сказал:

— Я бы предложил вам место для хранения ваших важных документов, но, полагаю, у вас есть куда их положить на хранение?

— Верно, — заверил я его.

У меня были специальные хранилища, разбросанные по всему Коста-дель-Соль, и онлайн-серверы, доступ к которым был практически невозможен.

— Значит, все кончено? — спросила бабушка, наблюдая, как Эверетт провожает адвоката к двери.

— Ты же знаешь, что это далеко не так.

Я присел на угол своего стола, заметив, что она выглядела более хрупкой. Всплыло беспокойство, но я подавил его.

Она громко вздохнула.

— Это была наивная надежда.

Я постучал себя по виску.

— Я вижу это, абуэла. Я чувствую финишную черту.

— Ты всегда был мечтателем. Вселенная любит упрямые сердца, — она похлопала меня по бедру.

— Будем надеяться, что так будет и дальше.

"Наварро Индастриз", империя стоимостью в миллиард евро, только что стала моей. К сожалению, на данный момент и в обозримом будущем это было только номинально.

Интуиция завораживает. Она обрушивается на тебя, когда ты меньше всего этого ожидаешь — обычно в последнюю минуту — сообщая, что что-то не так или что-то совершенно не так.

Если что-то колотилось у вас в груди, это был страх. Но если вы чувствовали это в животе, то это была ваша интуиция.

У меня скрутило живот, и я стиснул зубы. Убирайся отсюда.

По бетонному полу хранилища застучали шаги, и я выругался себе под нос за то, что не сказал никому из своих друзей, что я делал. Я оступился, допустил ошибку и надеялся, что передача данных, по крайней мере, предупредит Хавьера о том, где я был. С помощью Елены и Кристиана и их внутренних знаний взломать банковские ячейки Алехандро было легче простого.

Вход один, выход один. Рискованно, но я никогда не был из тех, кто уклоняется от того, что должно быть сделано.

Взглянув вверх, я увидел, что в углу мигнул огонек, показывая, что камера включена, которую я отключал раньше. Черт. Была большая разница в том, что люди ловили меня на подрыве и забирали что-то, а они знали, что это было сделано.

Осталось две минуты, на моем телефоне загорелась панель перевода. Я положил его рядом с собой; вся эта поездка была бы напрасной, если бы это не было скопировано. Я захлопнул коробки и прошел в середину комнаты за длинный деревянный стол.

Я напрягся. Вошли восемь мужчин в темно-синей форме со значками местной полиции. Они были в шлемах и с оружием на поясе, присоединившись ко мне на самом нижнем уровне хранилища. Эти люди стояли за значок, но работали за более высокую власть — деньги.

Отслеживая их передвижения и то, что у некоторых было в руках и по бокам, я понял, что ушел бы отсюда одним из двух способов. Скорее всего, их способом. Но когда на кону была моя свобода, не было ничего, чего бы я не сделал, чтобы дать отпор.

Один из мужчин слегка приподнял свой шлем, чтобы я мог видеть его рот и слышать его слова. Ухмылка тронула его губы.

— Тот самый Наварро, которого все пытаются прижать. Я понятия не имею, что в тебе такого особенного.

— Ты бы не знал. У тебя недостаточно высокая зарплата, — ответил я.

— Осторожнее, — предупредил он. Мои брови поползли вверх в ответ.

Мой телефон завибрировал у меня в руке, я взглянул на него, чтобы увидеть подтверждение передачи данных, информации, которая теперь была в руках Хавьера. У меня вырвался смешок, я выставил телефон перед собой и уронил его на пол. Двумя сильными ударами каблука я разбил все устройство вдребезги.

— Похоже, ты опоздал, — подстрекал я. — У меня есть все, за чем я сюда пришел.

Мужчина, который все еще держал шлем наготове, раздраженно поджал губы, вероятно, ему рассказали о важной информации, содержащейся в устройствах. Возможно, я загнал себя в угол, но эта информация достанется многим, включая Кристиана. Деловые сделки, информация о шантаже, секреты Ортиса.… и это была только верхушка айсберга.

Другой мужчина слева от него поднял шлем.

— И мы собираемся получить все, за чем пришли сюда.

Меня.

Пока нет. Я еще не был готов. Мне нужно было время.

Они двинулись вперед, рассредоточившись веером по обе стороны стола, а некоторые заблокировали выход. Я вскочил на стол, увернувшись от руки, которая подставила мне подножку, и пнул другого ногой в голову. Шлем остановил полный удар, но этого было достаточно, чтобы он споткнулся. Я проделал это снова с мужчиной рядом с ним, прокладывая путь к выходу. Мои глаза метались во все стороны. Я спрыгнул вниз и встал перед двумя мужчинами на выходе, понимая, что у меня есть всего