Последний долг (ЛП) - Винтерс Пэппер

Оторвав пальцы от Джетро, я подошел к отцу. Я так долго держала на него обиду, полагая, что это его вина в том, что он не защитил меня. Но я не знала всей истории. Не было черного и белого — ни для кого из нас. Мы все делали выбор, основываясь на полуфактах и неопределенности. Если мы не могли простить, тогда какой во всем этом был смысл?

Обхватив Текса руками, я крепко его обняла. Он крепко сжал меня в ответ.

- Ты когда-нибудь сможешь простить меня за то, что я не спас тебя?

Вон присоединился к нашим объятиям.

- Она уже сделала это, Текс.

Я кивнула.

- Он прав.

Текс обнял нас еще крепче.

- Я так рад, что вы оба у меня есть. Я так сильно тебя люблю.

Когда мы исцелили друг друга прикосновением, Джетро подошел к пирамиде и облил ветви, оборудование для пыток и коробки с записями бензином.

Едкий запах химикатов окутал ночное небо. Было больно слышать правду, но она залатала дыру внутри меня, о которой я и не подозревала.

Мое сердце сжалось, когда Джетро старательно продумал все, чтобы убедиться, что сегодняшний вечер будет идеальным концом. Я ненавидела тот факт, что у меня только что появилась сестра, которую я не знала, в то время как он потерял брата, которого любил. Жизнь никогда не была справедливой.

Жасмин подъехала ближе, коснувшись моей руки.

- Я знаю, о чем ты думаешь, с ним все будет в порядке.

- Я знаю. Просто так тяжело прощаться с хорошими людьми.

- Он был лучшим.

Мы обменялись улыбками, когда Джетро протянул коробку спичек. Его полуулыбка затрепетала в моем сердце, мои губы жаждали поцеловать его.

Взяв предложенный коробок спичек, Джетро обхватил мою щеку ладонями и нежно поцеловал.

- Это все твое.

Сегодня вечером, когда мы будем одни, я покажу ему, как я благодарна за все, что он сделал.

Я отошла и встала рядом с растопкой. Костер мог гореть несколько дней с тем количеством топлива, которое собрал Джетро.

Поглаживая спичечный коробок, я закрыла глаза и попрощалась.

Это делается для того, чтобы обрести свою свободу. Долг по наследству исчез. Все кончено.

Джетро присоединился ко мне, его взгляд светился любовью и поддержкой. Протягивая папку, он пробормотал:

- Это не оригинал — я заберу его у юристов на следующей неделе и тоже сожгу, — но это должно быть уничтожено вместе с остальным.

Взяв папку, я открыла ее. Слезы навернулись мне на глаза. Внутри были части Долга по насладеству, которые мне давали после каждого этапа, вместе с поправкой, которую я недавно подписала под давлением Жасмин.

- Спасибо тебе. Это очень много значит.

Держа папку в руках, я изо всех сил пыталась открыть спичечный коробок, чтобы поджечь. Это будет первый кусок, который сгорит. Катализатор для уничтожения всего остального.

Щелчок кремня и отблеск пламени. Джетро протянул зажигалку с монограммой. Я видела это в ту ночь, когда он затащил меня в свой кабинет и заставил подписать клятву.

- Дерево пропитано керосином, так что оно легко загорится.

Поднеся зажигалку к углу папки, он подождал, пока бумага не загорится. Сделав шаг назад, он улыбнулся.

- Как только ты будешь готова.

Я посмотрела на своих брата и отца. Они стояли, как два часовых, на фоне темноты. Хоуксбридж маячил позади них, глядя на всех нас уже не как на врага, а как на друга. Несколько окон мерцали золотыми огнями, отбрасывая прямоугольные клинья света на траву.

Жасмин чопорно сидела в своем кресле, в ее глазах отражался дымящийся огонек в моей руке. Папка быстро растворилась в листьях почерневшего угля.

Страница 40

Зло исчезло. Осталось только счастье.

Без колебаний я бросила горящую бумагу в костер и с душераздирающим удовлетворением наблюдала, как все это вспыхнуло оранжевым жаром.

Ледяной воздух был отброшен назад, когда вспыхнуло пламя, и мой разум успокоился от мыслей о Жаклин, моей матери и секретах. Моя семья стояла вокруг меня, укрепляя меня в совершенно новом мире, где ничто не могло нас разлучить.

Больше сказать было нечего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пламя говорило за нас.

Дым очистил прошлое.

А потрескивание говорило о будущем, в котором не будет долгов.

***

Я был запачкан сажей.

Дым окутал мои волосы.

И мои глаза все еще горели искрящимся оранжевым и желтым светом костра. Мы были там несколько часов. Нила и Вон были единственными, кто бросил документально подтвержденные долги в огонь.

Остальные из нас засвидетельствовали свое почтение и молча поддержали их.

Я не сохранил никаких улик. Я не отложил в сторону ценное доказательство, чтобы посадить в тюрьму людей, которые скрывали секреты моей семьи. Отчасти потому, что их грехи были нашими грехами, и было бы лицемерием возлагать вину на них, когда мы все разделили преступление. И в основном потому, что я бы не стал использовать чужую боль в качестве разменной монеты.

Если адвокаты хотели поиграть и оказывались проблемой при разборе документов, то у меня были другие способы причинить им боль. Более справедливые средства. Мы так долго действовали вне закона, что еще с несколькими "незаконченными делами" можно было бы справиться таким же образом.

Текс смотрел вперед, сцепив руки, с суровым лицом. Если бы я позволил себе почувствовать то, через что он прошел, я бы получил удар током. Он прощался с тем, что осталось от Эммы, вертя в руках ее обручальное кольцо из коробки, словно читая заклинание, чтобы вернуть ее.

Но ничто не могло вернуть ее обратно.

Ничто не могло отменить то, что сообщила Эмма.

И я боялся того, что сделает Нила, как только заживут раны сегодняшнего вечера и у нее будет больше времени подумать о внезапном открытии того, что у нее есть сестра.

Я скрыл свое насмешливое фырканье. В конце концов, Дэниэль был прав. Его глупая шутка в машине о краже не той сестры — он ничего такого не имел в виду — глупая уловка, чтобы еще больше расстроить Нилу.

Но каким-то образом он догадался о немыслимом.

Был еще один Уивер.

Девочка-первенец, скрытая от нас.

Жаклин.

На несколько минут старше Вона. На несколько минут старше Нилы.

Любовь всей моей жизни была принесена в жертву судьбе, которая не принадлежала ей.

Это обрадовало или огорчило меня?

Счастлив ли я, что она стала моей?

Грустно ли мне от того, что я заставил ее так много пережить?

Кем была Жаклин?

Как она выглядела? Как бы она отреагировала?

Мои руки сжались в кулаки.

В одном я был уверен — кем бы ни была Жаклин, она не была Нилой. Я бы не влюбился в нее. Я бы не нарушил свою клятву и не склонился к ее ногам.

Жаклин не изменила бы историю.

Поддавшись бурным мыслям, я молчал, запертый там, где мне предстояло остаться на всю оставшуюся жизнь — рядом с Нилой.

Я не уходил, когда она бросала документы, аудио- и видеозаписи в бушующее пламя. Каждый раз, когда Нила смотрела в мою сторону, я целовал ее. Я передавал ей файл за файлом, преступления моей семьи в ее руки, чтобы избавиться от них.

Только когда трава опустела от истории, мы разошлись в разные стороны. Огонь продолжал бушевать сам по себе, пока мы расходились по разным углам, чтобы отдохнуть, переоценить события последних дней.

Текс исчез первым в садовой роще, безмолвно прижав коробку Эммы.

Вон покатил Жасмин в сторону Холла, ее колеса засасывали грязь следов от того, что она перевозила так много папок ранее вечером.

Нила и я — мы направились обратно в мою комнату.

Ее щеки были испачканы пеплом, а обугленные кусочки бумаги украшали волосы и подкладку капюшона куртки. Она выглядела так, словно побывала в битве. Она выглядела бесконечно усталой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Войдя в холостяцкое крыло и в свою спальню — нашу спальню, — я снял куртку и повесил ее на шкаф.

Нила отошла на середину ковра, тупо уставившись на кровать.