Ты – всё - Елена Тодорова

на школьных линейках начальных классов. Никогда не думала, что годы спустя, когда он станет мужчиной, букет в его руках вызовет во мне столь бурное волнение. Я тоже повзрослела, стала сильнее, но прямо сейчас чувствую себя еще более смущенной, чем на нашем самом первом звонке. А волновалась я тогда знатно. Думала, что сознания лишусь. Сейчас опасаюсь того же.

— Мы Нечаевы. У нас в семье четыре сына. И мы пришли за первой дочкой, — толкает Роман Константинович на правах главного.

Со своей привычной скрытой улыбкой, которая светится в его глазах и лишь слегка приподнимает уголки губ. Вежливо, спокойно и уверенно, хоть, несомненно, в курсе того, какого мнения о них моя родня.

Чего только стоит заявление…

Не докручиваю эту мысль, потому как именно в тот миг осознаю: это происходит!

Меня сватают.

Судорожно втягивая воздух, смотрю снова на Яна. Сердце в ту же секунду сходит с ума от счастья. Тарабанит, выбивая дух.

Немало важных слов было сказано, но мы не договаривались, что свадьба будет в ближайшее время. Он просто заявил, что я стану его женой.

«…— Не помню, чтобы переходила в клан Нечаевых. Я ведь просто Зая. Я не из твоей стаи.

— Это упущение мы скоро исправим. И будь уверена, фамилию ты поменяешь…»

Боже мой… Скоро!

Боже мой… Как мне справиться с этим волнением?

Ян смотрит, утверждая не просто свои права здесь и сейчас. Он выражает намерение быть со мной всегда. Понимаю это без слов, и глаза набираются влагой.

Быстро моргая, перевожу взгляд на своих родителей. Лишь в этот момент осознаю, что мама все это время наблюдала за мной. Задумчиво и с грустью, которая отражается не только в глазах, а буквально в каждой черточке ее красивого лица.

— Есть такие дома, где можно вот так вот взять ребенка? По-моему, вы ошиблись адресом, — цедит мой отец, отвечая на заявление Романа Константиновича.

И меня, словно помоями, стыдом окатывает.

— Папа… — выдыхаю расстроенно.

Больше ничего сказать неспособна. Но ничего больше и не нужно. Ян, игнорируя направленные на него убийственные взгляды, шагает прямиком ко мне. При всех свободной от букета рукой обнимает. Я и сама прижимаюсь к его боку. Привстаю на носочки и пытаюсь дотянуться до уха. Он, реагируя на мой порыв, наклоняет голову.

— Я люблю тебя, — шепчу. Ян пошатывается. Я с ним, естественно. Он тотчас придерживает — обеими руками. Раскачиваемся, будто танцуем. Я не прекращаю повторять: — Я люблю тебя так сильно… Я люблю тебя так, как любят в жизни только раз.

Выделяю свои чувства к нему.

Когда-то ведь разочаровался в слове «люблю» именно из-за того, что я говорила его Святу. Сейчас должен понять, что та самоотверженная сердечная привязанность, которой горю к нему, выше всех остальных чувств.

Должен.

Но я все же задушенно уточняю:

— Понимаешь?..

— Понимаю, — шепчет в ответ, прижимая крепко-крепко, явно не справляясь с бурей своих эмоций.

Украдкой вытирая слезы, смотрю на застывшую родню.

Нынешнюю и будущую.

Роман Константинович улыбается. Кажется, его совершенно не задели слова моего отца.

— Такие дома, где выдают детей, конечно же, есть, — отражает с той же усмешкой, которая свидетельствует, что он знает больше всех присутствующих. — Все мы через них в этот мир пришли. А потом оттуда же забирали своих детей. И я больше чем уверен, что в будущем нам с вами, господа Филатовы, предстоит вместе выписывать из этих домов внуков. Неважно, как вы относитесь к нам, и к Яну в частности. Дети свой выбор сделали. Они создадут семью, согласны вы с этим или нет. Вопрос, принимаем ли этот выбор мы, вообще не стоит. Но мы с Миланой и всеми моими сыновьями принимаем, потому что не хотим потерять сына и брата. Верно, ребята? — когда Роман Константинович обращается к парням, слезы уже катятся у меня по щекам.

Отрывисто переводя дыхание, прижимаюсь к Яну еще крепче. Но и от его родни взгляда не отвожу. Все кивают. Даже хватающийся за сердце и кривящий в отчаянии губы Бодя.

— Нормально себя веди! — шипит Илья строго.

Милана Андреевна младшему отпрыску подает знаки глазами. Они такие выразительные, что хочется рассмеяться. Прям жаль, что мелкий берет себя в руки.

— А еще потому принимаем… — продолжает за мужем Милана Андреевна, глядя на нас с Яном. — Как Роман сказал, мы пришли сюда не за невесткой, а за дочкой. Бог своих не дал, но наградил сыновьями, через которых мы рассчитываем добрать в полной мере. Не представляешь, сколько мы тебя ждали, — последнее говорит конкретно мне.

Я только слезы вытираю, пока целует меня, а затем Яна, и направляется к моему отцу, чтобы протянуть ему каравай.

Все замирают.

Я сама дышать перестаю.

Возьмет? Не возьмет?

Папа медлит. Смотрит на меня так пронзительно, что сердце кровью обливается. Затем переводит взгляд на маму — глаза у обоих блестят.

Моргаю, когда картинка расплывается, а когда видимость возвращается, охаю — каравай у папы в руках. Срываюсь на рыдания, хоть и зажимаю ладонью рот. Нечаевы же все, кроме моего Яна, смеются. Наверное, это не только радость, но и облегчение. С нашей стороны их поддерживают улыбками дедушка и Агуся. Мама с папой в режиме повышенной тревожности, лишь в очередной раз нервно переглядываются.

— Бодя, — командует Милана Андреевна, показывая сыночку, чтобы шел к нам с Яном.

Мелкий приближается с той же устало-недовольной миной. Едва я вытираю лицо вовремя подсунутым мамой бумажным полотенцем, он протягивает мне торт.

— Юния, — вступление достойно сцены. А вот дальше… — Я буду очень-очень рад, если ты станешь членом нашей семьи, — мямлит абсолютно неискренне.

Смеюсь и забираю у него торт.

— Спасибо, Бодя.

А потом…

Мелкий передает старшему брату красную бархатную коробочку, и тот отстраняется, чтобы открыть ее передо мной. Ставлю торт на стол, вытираю вспотевшие ладони об шорты и, покрываясь мурашками, взбудораженно смотрю на своего Нечаева.

Он не опускается передо мной на колени, и никаких предложений не делает. Все это против природы Титана. Он берет мою правую руку и надевает на мой безымянный палец помолвочное кольцо. Следом вручает тяжелый букет нежно-розовых пионов. Наклоняется, гладит по волосам и тут же сдавливает мой затылок, прижимается к губам в сухом поцелуе. Зрительный контакт, который при этом устанавливаем, громче любых клятв.

— Рад, что дожил до этого дня, — проговаривает дедушка, но смотрит при этом не на меня, а на Яна. — Надеюсь, и на свадьбе погулять успею.

— Успеете, Иван Дмитриевич, — заверяет мой будущий муж самым серьезным тоном.

Господи… Мой будущий муж!

Отвлекаюсь на