Мемуары Дьявола - Фредерик Сулье

— Честно говоря, — изумился адвокат, — я не знаю ни господина Рюпена, ни поместья Виленвиль; нет таких в нашей округе.

— Ну, это звучит примерно так, — быстро сказали вместе приказчик и клерк.

— Да-да, — подтвердил Луицци, продолжая якобы припоминать, — Рюпен, Рипон, Рипо… Риго! Вот как его зовут, точно!

Все трое ошарашенно уставились на Луицци, а он продолжал:

— А Виленвиль — это, должно быть, что-нибудь вроде Виленвийи, Вайи… Тайи! Точно, Тайи!

— Ага, — сказал адвокат, пока клерк и приказчик приходили в себя, — так вы едете в Тайи, к господину Риго?

— Да, сударь, — подтвердил барон, — и если господа не имеют другого транспорта, то я могу предложить им места в моем экипаже; завтра поутру мы отправляемся в путь.

— Вы хотите ехать прямо с утра? — ахнул адвокат. — К десяти часам, ведь так? Вам не стоит слишком рано появляться в Тайи; в замке не встают ни свет ни заря.

— Мы поедем, как только того пожелают эти господа, — сказал барон. — Перед нами неплохой ужин, украсим же его парой-тройкой бутылочек шампанского, если оно здесь есть, и весело проведем время до утра!

— Как хотите, господа, — зевнул адвокат, — это у вас в Париже, верно, так заведено, но мы, провинциалы, не привыкли к подобному режиму. А потому я прошу вашего позволения удалиться на покой, пожелав вам доброй ночи.

И адвокат без промедления поднялся из-за стола и быстро ретировался.

— Ну что ж, господа, гульнем-с! — весело воскликнул барон. Он откупорил бутылку вина, налил приказчику, с радостью протянувшему свой бокал, и клерку, который, казалось, внимательно прислушивался к происходившему во дворе.

И в самом деле, минуту спустя они услышали шум выезжавшего за ворота экипажа. Господин Маркуан поднялся из-за стола, открыл выходившее на большую дорогу окно и проводил взглядом удалявшийся кабриолет{247}.

— Что с вами? — спросил господин Фурнишон. — Что там такого интересного?

— А-а, да так, ничего, почудилось что-то, — задумчиво пробормотал клерк, — после дороги шумит в голове.

— Забавно, — сказал приказчик, — у меня тоже от этой дороги все ноги распухли.

— Что-то мне совсем не по себе, — потухшим голосом продолжал господин Маркуан, вынимая часы. («Еще десяти нет», — прошептал он себе под нос совсем тихо.) — И я прошу вашего позволения удалиться, как и господин Бадор.

— Ну что ж, делайте как господин Бадор, спокойной ночи, — сказал Луицци, — надеюсь, что господин приказчик вам не уподобится и не оставит меня наедине с тремя бутылками.

Клерк вышел, и господин Фурнишон проговорил весело:

— Что за дурацкая идея — идти спать в такую минуту? Лучше уж пить всю ночь, чем ночевать на жесткой гостиничной койке с клопами на влажных простынях!

— Честно говоря, — рассмеялся Луицци, — думаю, если этим господам и грозит простуда, то не от влажных простыней.

— А от чего? — недоуменно посмотрел на него приказчик.

— А сейчас увидите.

И действительно, не прошло и двух минут, как они узрели через окно кучера, ведшего под уздцы огромного тяжеловоза, на которого взгромоздился клерк, вцепившийся обеими руками в луку седла.

— Эй вы, чудак, куда это вы направились? — закричал приказчик.

Клерк и не подумал ответить, а приказчик, обернувшись к Луицци, задумчиво повторил свой вопрос:

— Куда этот шут гороховый держит путь в такой час?

— А! Не иначе, как осмотреть те земли, на которых вы собирались поохотиться…

Господин Фурнишон грязно выругался и спросил:

— Но где он нашел лошадь?

— Полагаю, если хорошо попросить, то и вы не останетесь без гужевого транспорта.

Приказчик пулей выскочил из столовой, и до Луицци донеслись его негодующие крики во дворе, а вскоре он увидел, как за пределы постоялого двора проковыляли две клячи, запряженные в древнюю колымагу, на которой гордо восседал приказчик поверх своего необъятного багажа, Луицци позволил себе наконец рассмеяться, но его веселье вскоре прервал легкий хлопок по плечу: он обернулся и узнал старого кучера.

— Ну вот, — заговорщицким тоном произнес последний, — все трое умчались: адвокат в кабриолете, малыш-нотариус на редкостном одре, а щелкопер-приказчик — на старом рыдване. Ну а вы? Вы что, никуда не спешите?

— Твои лошади уже отдохнули? — поинтересовался Луицци.

— Осталось только запрячь их, — заверил его кучер. — Я дал им тройную порцию овса.

— Тройная порция в Нормандии заставляет шевелиться не только старых кляч, но и людей, — усмехнулся Луицци.

— Как и везде, милсдарь.

— Да, но как бы не было слишком поздно…

— Ну что вы! — воскликнул кучер. — Я знаю одну дорожку, которая вдвое сократит нам время в пути, и вы запросто их опередите, честное слово!

Луицци задумался на минуту; его мало прельщало участие в этой гонке за приданым, но уж очень заманчива была идея посмотреть на лица конкурентов при их триумфальном прибытии в Тайи, и потому он сказал:

— Слушай: даю два луидора, если первым окажусь в Тайи, но всего пятнадцать су в том случае, если буду только вторым.

— В таком случае, — сказал кучер, — нам не о чем говорить. Адвокат тоже не лыком шит — он рванул по тому же проселку и будет у замка раньше нас.

— Три луидора, если удастся.

— Нет, никак не получится, — повесил голову кучер. — В самом деле, уже поздно, как вы только что изволили заметить. Подумать только — из-за каких-то несчастных шести ливров, что дал мне этот гадкий крючкотвор, я теряю такие роскошные чаевые! Он мне за это заплатит!

— Ничего себе! — чуть не вспылил Луицци. — Так он дал тебе шесть ливров, чтобы ты придержал меня здесь?

— А! Да вы сами-то ничем не лучше! Такой же полоумный! Не говорите мне больше ничего! — Раздосадованный кучер повернулся к Луицци спиной.

— Одну минутку, эй ты, плут! — остановил его Луицци. — Не забудь, что мне нужно оказаться завтра в Тайи раньше, чем там кто-нибудь продерет глаза.

— Об этом и речи нет, — согласился кучер, — все будет в ажуре.

И действительно, еще до рассвета барон, который вечером рухнул на постель, даже не подумав раздеться, услышал, как в его берлину запрягают лошадей; он поднялся, заплатил по счету и немедленно отправился в путь.

Встреча с господами, что ужинали с ним накануне, напомнила барону одно высказывание Сатаны: «Ты видел алчность в самом низком ее проявлении; не хочешь ли увидеть ее и в другом обществе?» Он даже подумал на мгновение, что вроде бы случайная встреча с тремя соискателями выгодной партии — не что иное, возможно, как воля Дьявола, но решил, что ему следует самостоятельно извлечь урок из этого события, не прибегая к откровениям лукавого.

Вот в таких благих размышлениях пребывал Луицци, когда подъехал к закрытой наглухо решетке ворот парка Тайи, из-за которой уже издалека слышался истеричный грозный лай двух или трех собак. Сначала барон подумал, что именно его появление заставило страшных зверюг проявить бдительность, но затем справа и слева от решетки разглядел две неясные тени, слонявшиеся туда-сюда вдоль ограды. Луицци нельзя было назвать трусом, однако встреча с двумя злоумышленниками в столь ранний час, а также неистовая ярость псов, внушили ему естественный страх, и он торопливо затряс решетку. Раздался звон колокольчика, и тут же две тени бегом бросились к барону. Луицци ничего не оставалось, кроме как прислониться спиной к воротам, достать миниатюрный кинжал, спрятанный в рукоятке трости, и молиться Богу или Дьяволу, но в эту минуту он узнал господ Фурнишона и Маркуана. Промокшие и продрогшие, они представляли из себя самое жалкое зрелище: лица их окоченели и посинели от рассветного холодка, а волосы растрепались и намокли от росы. Пока Луицци ошарашенно рассматривал их, не зная, что и подумать, господин Маркуан гневно прокричал:

— Звоните! Звоните сколько угодно! Сам Сатана и то вам не откроет!

— Тысяча чертей! — вторил ему приказчик в бешенстве, которое явно должно было его слегка согревать. — Мы подняли такой адский трезвон — и все напрасно! И если бы не эти шелудивые псы, то, клянусь честью, я бы взял эту стену приступом!

— Так что, господа, неужели ворота на запоре с тех пор, как вы сюда прискакали? — Луицци еле сдерживался от распиравшего его все больше и больше хохота. — Что же вы не вернулись в гостиницу?

— Каким образом, черт вас раздери? — взорвался клерк. — Я приезжаю сюда, и кучер быстренько сгружает мои чемоданы, проворчав напоследок: «Позвоните понастойчивей, вам откроют». После чего я отсчитал ему некоторую сумму, что продолжалось довольно долго, поскольку пальцы мои совершенно замерзли, и тут приезжает вот этот господин на своем жутком тарантасе. Он оказался даже еще проворнее, чем я, — заплатил пройдохе-кучеру авансом. Не успев меня разглядеть, он уже спрыгнул на землю и закричал: «Разгрузите мою карету! Ах, господин Маркуан, вы не хитрее меня! Вам не удастся первым представиться господину Риго!» Ну, и так далее и еще тысяча подобных глупостей.