Пожиратели огня - Луи Жаколио

— Теперь более, чем когда-либо, я настаиваю на этой поездке по озеру. В письме упоминается об электричестве! Весьма вероятно, что электричество не имеет ничего общего с галлюцинациями Ле Гюэна и Бигана, но я хочу все-таки убедиться в этом.

В этот момент вошли Виллиго и Коанук в полном боевом уборе и вооружении.

— Вага! — воскликнул Виллиго вполголоса. — Черный Орел и Сын Ночи (дословное значение имени Коанук) вырыли свои топоры из-под порога их хижины; теперь они на военной тропе!

Дикая радость и гордая уверенность светились в глазах грозного вождя, придавая ему вид мощного африканского льва. Оливье радостно поспешил им навстречу и крепко пожал обоим руки.

— Спасибо вам, друзья! — сказал он. — Я уже давно не могу высчитать всех своих обязательств по отношению к вам, но я вам сердечно благодарен за все!

VII

Преследование на озере. — Таинственный огонь на воде. — Подводный пленник. — Призрачное судно. — Разряд электричества. — Гибель «Феодоровны». — План «человека в маске».

Когда командиры обоих судов известили графа и его друзей о своей полной готовности, Черный Орел и Сын Ночи просили разрешения сопутствовать Оливье и Дику, что им, конечно, было разрешено, причем предусмотрительный вождь нагарнуков предложил взять с собой на всякий случай одного из самых выдающихся пловцов-ныряльщиков его племени, что было встречено всеобщим и единогласным одобрением.

Солнце только что зашло, оставив на краю горизонта узкую багрово-красную полосу, когда маленькое общество разместилось на двух судах. Погода стояла тихая; кругом ничто не шелохнулось. Озеро было спокойно, как зеркало. Но ночь на озере не была столь безмолвной, как ночь в австралийском буше: здесь в тростниках по берегу ютились тысячи птиц, отдыхающих ночью от томительного зноя дня и весело щебетавших на все лады, отыскивая себе место для ночлега.

Оливье и друзья взошли на «Марию», где был заказан ужин, а «Феодоровна» была предназначена сопровождать «Марию», и, кроме ее экипажа, на ней не было никого. Капитану Ле Гюэну было предписано держаться все время в кильватере «Марии» и ожидать распоряжений графа, которые будут передаваться ему с «Марии».

Раздались слова команды, и оба судна отчалили от пристани, направляясь прямо к середине озера.

Все были взволнованы, и никто не старался этого скрывать. Вскоре берега исчезли из виду, и получилась полная иллюзия открытого моря. Чувствовалось что-то жуткое в этом глубоком мраке тропической ночи; чтобы сбить это общее настроение, Оливье распорядился, чтобы подали ужин. Кают-компания «Марии» была ярко освещена; стол накрыт белоснежной скатертью и уставлен вкусными яствами. Доброе старое французское вино из погребов графа лилось в изобилии. Общее настроение быстро изменилось к лучшему; все повеселели и начали даже высказывать предположение, что команды судов, вероятно, плотно пообедали вчера и под впечатлением выпитого им померещилось нечто невероятное.

— Берегись, милейший Кэрби, — пошутил канадец, — если вы будете продолжать все так же усердно прогуливаться по виноградникам Бургиньона, с вами произойдет то же самое!

— И вместо одной луны на небе вы увидите 36 лун в воде! — подтвердил Лоран.

Чтобы окончательно развеселить маленькое общество, Оливье приказал подать шампанского. Из чувства молодечества и удали кто-то из сидевших за столом, смеясь, провозгласил тост за здравие капитана призрачного судна, «Летучего Голландца». Не успели, однако, присутствующие поднести свои бокалы к губам, как Биган, стоявший все время на мостике, громко крикнул:

— Огонь под левым бортом! Впереди…

Все кинулись наверх. Ночь была такая темная, что в двух саженях от носа ничего нельзя было различить. Луна еще не взошла; звезд тоже не было; никакого отражения быть не могло; а между тем на расстоянии приблизительно одной мили от «Марии», несомненно, нырял на воде светлый белый огонь.

— Точно так же это началось и вчера! — мрачно заметил капитан «Марии».

— Странно! — сказал Оливье. — Что вы на это скажете, Дик?

— Вы знаете мое мнение: в природе много такого, что не может быть объяснимо естественными причинами!

— Ну, а я все таки продолжаю утверждать, что без естественных и логичных причин ничего не бывает! Весь вопрос в том, чтобы найти эти причины. Все, что мы приписываем сверхъестественному, это только результат нашего невежества, нашего незнания истинных законов природы! — проговорил Оливье.

— Ну, вот перед вами сейчас одно из таких явлений, превосходный случай отыскать его естественные причины! Что же касается меня, то я часто слышал, что души усопших приходят просить молитв для успокоения своей души, если они умерли без покаяния, насильственной смертью, от руки какого-нибудь преступника, и, по-моему, Биган, может быть, прав в том отношения, что здесь, на этом месте было некогда совершено преступление!

— Что касается меня, — сказал Лоран, — то я не раз своими глазами видел огни над могилами на нашем деревенском кладбище!..

— И ты думаешь, что эти огни — души умерших?

— Кто же зажигает их там, над могилами?

— Это чудо можно при желании повторить в любом месте, — засмеялся Оливье, — это фосфорические выделения газов, происходящие от разложения тканей животной материи или растительных тканей, которые, выделяясь из земли или от болота, воспламеняются при соприкосновении с воздухом…

Лоран недоверчиво покачал головой, но не возражал.

Между тем судно, продолжавшее идти вперед, теперь уже приблизилось на такое расстояние к огню, что до него оставалось не более 200 метров.

— Остановите ход, Биган, — сказал Оливье, — и правьте так, чтобы перерезать ему путь!

Но огонь, словно понимая команду, стал вдруг погружаться вглубь, а когда «Мария» встала, снова появился над водой под противоположным бортом, на глубине двадцати локтей от поверхности.

— Посмотрим, — сказал молодой граф и, обращаясь к Виллиго, добавил: — Где твой пловец-ныряльщик?

— Здесь, — отозвался Виллиго и знаком подозвал молодого нагарнука, который приблизился к Оливье.

— Нырни под этот огонь! — сказал Оливье.

Не задумываясь ни на минуту, туземец прямо через борт кинулся в воду; приблизившись к огню, нагарнук протянул вперед руку, как будто хотел схватить что-то у самого огня. Но в тот же момент огонь стал постепенно опускаться все глубже и глубже, а вместе с ним и нагарнук, как будто он был привязан к этому огню невидимой цепью и как будто этот огонь увлекал его за собой. Вскоре свет стал едва заметным, а затем совершенно исчез вместе с пловцом, и кругом воцарились прежнее безмолвие и непроглядный мрак южной ночи.