История одного эльфа - Галина Романова

– Ой, ё… – вырвалось у Серого Барса, когда я одним прыжком вскочил на помост и грянул об него обнаженными клинками. – Я – Данха-и-Нур!

Реакция толпы была примерно такой же, как если бы сюда спустился местный верховный бог, Дейесс, чьим земным воплощением по традиции считался кали. Хотя я практически не выступал в Найредде перед простым народом, обо мне прекрасно знали.

– Аа-а-а-а! Данха-и-Нур! Данха-и-Нур! Он здесь! – раздавались голоса. Торговец вытаращил глазки, как улитка, на которую уселся дракон. Серый Барс, кажется, был готов упасть в обморок.

– Ну? – Я заглянул в вытаращенные глазки, силясь разглядеть на дне хоть какой-нибудь проблеск мысли. – Мы договорились?

– А… э-э… ну… мм… – на меня смотрели так телячьи-преданно, что становилось неуютно.

– Так «да» или «нет»?

– А… а… автограф можно? – Выпалив это, торговец зажмурился с самым обреченным видом.

Думал я недолго – и ежу понятно, что по-человечески я не умею ни читать, ни писать, а если вздумаю начертать что-нибудь эльфийскими рунами, то это наверняка примут за какое-нибудь заклинание для вызова демонов. Поэтому я широким жестом содрал с себя тунику, оторвал рукав, сунул его торговцу «на память», а остальное швырнул в радостно заоравшую при виде такого «сувенира» толпу. После чего отдал торговцу оба мешочка с золотом, подхватил за локоть остолбеневшего от неожиданности Серого Барса и вместе с ним спрыгнул с помоста. Совсем рядом толпа дралась и выла, разрывая на ниточки остатки моей туники, и мы поспешили убраться подальше.

На господина Хашшу было жалко смотреть. Протрезвев окончательно, он сообразил, что мы лишились сегодняшнего гонорара, и всю дорогу стенал так, словно у него умерли все родственники разом и при этом ничего ему не оставили, кроме долгов и кучи племянников – умственно отсталых инвалидов.

– Как мы будем дальше жить? – стонал «хозяин», пытаясь отыскать и вырвать у себя на лысине какой-нибудь волосок. Не снимая тюрбана, это было сделать довольно сложно. – На что будем есть? Из каких средств станем платить за аренду дома? А еще тебе нужна новая туника! Вы меня по миру пустите!

– А, не берите в голову! – отмахнулся я. – Считайте это выгодным вложением капитала!

– Кроме того, ни за что не поверю, что вы не продаете исподтишка старые туники и сандалии Данкора его поклонникам! – ухмыльнулся гарцующий рядом на муле Ухарь. – Куда, например, делись его малиновые шаровары с дыркой на самом интересном месте?

– Что? – воскликнул я. – Мои любимые? Вы их продали, господин Хашша?

– Ага, – расплылся в улыбке полуорк. – Я своими ушами слышал, как он втирал покупательнице – мол, порвалось потому, что наш Данха-и-Нур чересчур активно среагировал на появление в поле зрения обнаженной брюнетки…

– Что? – еще громче воскликнул я. – Это когда мне нравились брюнетки?

– Никогда. – Перевесившись с седла, Ухарь успокоительно погладил меня по плечу. – Тебе нравятся исключительно брюнеты… Эй, Барс, отомри уже и признавайся – это твой натуральный цвет или ты крашеный?

Но свежепроданный гладиатор только хлопал ресницами и категорически отказывался «отмирать».

Вот так, перебрасываясь милыми «шуточками», мы и добрались до дома. Ворота были распахнуты, наши немногочисленные слуги (таскать из города в город большую толпу слишком накладно) толпились в проеме, желая узнать подробности происшедшего. Мы спешились, люди засуетились, уводя мула и колесницу под навес.

– Господин Хашша, – придерживая за локоть Серого Барса, я направился в свою комнату, – распорядитесь пока, чтобы нам подали какого-нибудь вина, фруктов и… ну просто чего-нибудь перекусить.

– Еще? – всплеснул руками мой «хозяин». – Ты в состоянии еще пить?

– Ну надо же отметить такое событие, – толкнул локтем Серого Барса.

– На троих сообразим! – потер руки Ухарь.

Мы втроем ввалились в мою комнату, и я поспешил наконец развязать ремень, стягивающий запястья выкупленного противника.

– Ну вот мы и дома! Осмотрись, передохни, расслабься…

– Мой господин. – Поколебавшись, Серый Барс опустился передо мной на колени.

В ответ раздался двухголосый хохот.

– Успокойся, приди в себя, выдохни. – Ухарь заставил гладиатора принять вертикальное положение и усадил на низкую лавку. – Добро пожаловать в наше братство вольных гладиаторов!

Вольных? Квартерон вытаращил глаза.

– Когда-то давно я действительно был продан в рабство, – признался я. – Был воином, попал в плен, и… там мне отрезали волосы. – Я коснулся своего почти бритого затылка. – Но потом сбежал… не без помощи вот этого типа.

– Я тогда служил охранником в караване, – подмигнул Ухарь. – Мне поручили сторожить Данкора. Там мы как-то незаметно подружились, и, когда он удрал от хозяина, я помог ему скрыться.

– Господин Хашша нам не хозяин, – снова заговорил я. – Он устроитель боев, казначей, администратор – называй как хочешь. Мы ездим по стране и выступаем на гладиаторских боях, а также просто сражаемся за деньги.

– А я? – Серый Барс переводил взгляд с Ухаря на меня.

– А ты… Помнишь, ты отдал нам полторы сотни золотых полумесяцев, которые копил для своего освобождения? Можешь считать, что сегодня ты купил себе свободу!

Серый Барс откинулся назад и закрыл глаза.

– Бабушка была бы счастлива, – прошептал он.

– Бабушка?

– Она была воительницей, попала в плен раненой, – вздохнув, сказал гладиатор. – От своего хозяина-человека родила мою мать. Мама была очень красива. Это ее и сгубило. Я – ее единственный сын. Она умерла, когда я был совсем маленьким. Бабушка вырастила меня, научила сражаться… А когда мне исполнилось двенадцать лет, меня купили для школы Песчаного Змея. С тех пор я не видел бабушку. Наверное, она до сих пор жива…

– Мы ее поищем, – пообещал Ухарь. – Закончим дела в Найредде и заставим господина Хашшу отправиться на ее поиски.

– Кстати, а как звучит твое настоящее имя? – поинтересовался я.

– Янсор, – представился новый друг.

– Данкор, – назвался я, протягивая руку для пожатия.

– Ухарь. – Сверху легла лапища полуорка.

Больше мы не успели обменяться ни словом – вошли слуги и принесли вино, фрукты и немного мятных лепешек.

Долгий день заканчивался. После дневной духоты наступила прохлада, и я решил потренироваться на закате, когда не так жарко и дышится значительно легче. Уйдя в залитый полумраком внутренний дворик, разминался, без устали крутил два меча. В последнее время я чувствовал неосознанную тревогу. Одолевала бессонница, не удавалось долго оставаться на одном месте, и сейчас, вместо того чтобы отдыхать после «трудового» дня, вышел во двор, надеясь физической усталостью немного заглушить тревогу.