Солнце мертвых - Алексей Атеев

– Мама, – сказал Стас, – я пятерку получил по математике.

– Ладно, ладно, об этом потом, – отчужденно произнесла Татьяна. – Ты зачем пришел?

– Так просто, – спокойно ответил Стас. – Посмотреть на твоего попа.

– Убирайся! – вспылила Татьяна.

Мальчик, ни слова не говоря, вышел.

Татьяна тут же стала мысленно корить себя за грубость к сыну, однако она была очень сильно удивлена. Между появлением ее мальчика и обмороком Авенира, несомненно, существовала связь.

– Нужно привести его в чувство, – решила она.

Через некоторое время священник открыл глаза. Он в ужасе стал озираться, а затем шепотом спросил:

– А где… – и не договорил.

– Мальчик? – подсказала Татьяна.

Тот кивнул.

– Это был мой сын, он ушел домой.

– Ваш сын? – Глаза Авенира снова стали вылазить из орбит. – Ваш сын!!!

Он вновь попытался перекреститься. На этот раз у него это получилось. Потом он вдруг громко и визгливо закричал. Сбежались люди. Пришел заведующий отделением. Все столпились у постели больного. Сбитая с толку Татьяна ничего не могла понять. А поп продолжал орать. Наконец он вытянул руку и, указывая пальцем на Татьяну, завизжал:

– Уберите отсюда это исчадие ада!!!

Татьяна страшно побледнела. Она стояла совершенно потрясенная, не зная, как себя вести. К ней повернулись удивленные, встревоженные лица, а Авенир все не успокаивался:

– Сатанинская прислужница, ведьма!!! – выкрикивал он.

– Успокойтесь! – властно сказал врач попу. – Сделайте ему успокоительный укол. Видимо, придется пригласить психиатра, – подумал он вслух.

Но Авенир все никак не успокаивался. Он размахивал руками, дергался и пытался соскочить с кровати.

Наконец сделали укол, и он затих.

– Что тут произошло? – поинтересовался врач, пытливо вглядываясь в лицо Татьяны.

– Ничего особенного, приходил мой сын…

– Ну и что?

– Вслед за этим последовала такая реакция.

– Странно. Без психиатра здесь не обойтись. Хорошо, Татьяна Михайловна, пока к постели этого странного больного не приближайтесь.

По дороге домой Татьяна не переставала размышлять о странном происшествии. Она немного успокоилась, но до сих пор полностью не пришла в себя.

Связь между появлением Стаса и странным поведением отца Авенира была несомненной. Но в чем она заключалась?

Татьяна вспомнила странные речи сына. Неужели они как-то сталкивались? Нет. Не может быть. Но Стас определенно что-то знает.

Дома она первым делом допросила сына.

– Послушай, Стас, – осторожно начала Татьяна, – ты этого священника, отца Авенира, действительно встречал?

– Ну я же говорил, мама, во дворе видел.

– И больше ни разу?

Стас внимательно поглядел на мать.

– А что случилось?

– Ты не ответил.

– Во дворе больше не видел.

– А не во дворе?

– Я не понимаю, мама, чего ты от меня хочешь?

Татьяна чувствовала, что сын что-то недоговаривает.

– Ты знаешь, что случилось после твоего ухода? – И она рассказала ему все.

Стас некоторое время молчал. Потом спросил:

– А как он называл тебя?

– Ведьмой! – крикнула Татьяна.

Стас холодно усмехнулся:

– Ну какая ты ведьма!..

– Стас, ты что скрываешь? Ведь ты никогда не врал.

Мальчик глянул ей в самые глаза. И в ту же минуту на Татьяну нашло какое-то странное оцепенение. Она опустилась на стул, неподвижно посидела на нем некоторое время, потом внезапно спохватилась.

– Ой, обед-то не сготовлен. Стас, ты сделал уроки?

Она совершенно забыла, о чем только что говорила с сыном.

Неожиданно она вспомнила, что у Стаса завтра день рождения. Со всеми этими происшествиями совсем вылетело из головы.

Подарок она давно приготовила – микроскоп, о котором так просил сын. Купила, в общем-то, недорого, хотя и не но-вый.

– Стас, у тебя завтра день рождения. Ты не забыл? – спросила она мальчика.

– Я-то не забыл, – усмехнулся Стас.

И Татьяне показалось, что он прочитал ее мысли.

– Ну и кого пригласишь? – спросила она.

– А, никого…

– Это почему?

– Ну кого приглашать, ведь у меня нет друзей.

– Неужели совсем? – изумилась Татьяна.

– Во всяком случае, среди одноклассников.

– А какие же у тебя друзья? – поинтересовалась Татьяна.

– Когда-нибудь я тебя познакомлю.

В душу Татьяны закралось подозрение: может быть, он связался с уличной компанией? Да нет, успокоила она себя, не может быть. После школы он всегда сидит дома, за книжками, гуляет мало.

– Ну, не хочешь никого приглашать, и не надо. Приедет бабушка, испеку пирог…

– Вот-вот, мама, испеки, я очень люблю сладкие пироги.

Вечер прошел в обычной суете. Про отца Авенира Татьяна больше не вспоминала. А ночью ей приснился странный сон. Сны имеют свойство начисто забываться, этот же остался у нее в памяти на всю жизнь.

Первое и самое сильное ощущение от него – чувство тревоги и безнадежности. Во сне ощущение иной раз сильнее, чем в действительности. Так было и тут.

Татьяна шла по заснеженному зимнему лесу босиком, в одной рубашке. Ей не было холодно, но хуже холода было отчаяние, пронизывающее, казалось, каждую клеточку ее разума. Мысль была одна: где-то здесь Стас, и ему очень плохо. Татьяна металась от дерева к дереву, от куста к кусту, но сына нигде не было. Наконец вышла она на открытое пространство и с ужасом увидела, что это – кладбище. Кругом кресты, надгробия. Все занесено снегом, только верхушки памятников торчат, но на каждой сидит по ворону. Птицы молчат, стоит абсолютная тишина, только падают с черного неба хлопья снега.

Вдруг впереди видит Татьяна огромный костер. Языки пламени много выше человеческого роста. Она к костру. И в ужасе различает среди огненного вихря своего сына. Стоит Стас прямо посреди пламени и к ней руки протягивает: помоги, мол. Мечется Татьяна возле костра, а в огонь войти не может. И так это страшно, что волосы на голове у нее становятся дыбом. И тут замечает она у себя за спиной какое-то движение. Оборачивается, а рядом с ней стоит та странная старушка Пелагея Дмитриевна, у которой она была позапрошлым летом.

– Помоги! – с мольбой обращается к ней Татьяна.

Та смотрит на нее укоризненно так и отвечает:

– Я ведь тебя предупреждала, а ты не послушалась моего совета.

– О чем это вы, – недоумевает Татьяна, – не время сейчас загадки говорить, Стаса надо спасать.

– Спасти-то можно, – отвечает старуха, – да как бы его спасение для тебя смертью не обернулось.

Она махнула рукой, и костер погас.

Рванулась Татьяна к сыну, хочет обнять, а он ускользает, все Татьяна пустой воздух хватает.

– Так-то вот! – смеется бабка. – Не ухватишь своего сыночка, да и не твой он уже. На-ко вот, надень. – И протягивает Татьяне ее собственные бусы, те самые, которые она ей подарила.