Судьба амазонки - Milla Smith

Ортрун долго не могла успокоиться и рьяно оправдывалась, идя в наступление на улыбающихся подруг. Только наполненные кубки снова внесли прежнюю гармонию в слегка потревоженную гладь их отношений.

Девушка уважала хмельные напитки, но умела оставаться собой даже после обильных возлияний. Соперничать с ней было бесполезно. Бывшая разбойница провела детство среди «лесных братьев», коим воздержание в жизни было не свойственно. Прошлое не только обучило её искусству пить не пьянея, но и сковывало Ортрун цепями нерешительности, когда на праздник Луны другие воительницы легко выбирали себе пленника для «забавы». Разбойница лишь саркастически улыбалась и равнодушно отмахивалась на предложения присмотреть себе пару на ночь. Проведя детство среди не самой лучшей половины человечества, Ортрун навсегда, казалось, охладела к мужчинам. Она свысока посматривала на девушек, принимавших участие в церемониальном жертвоприношении. Однако ни буйное прошлое, ни годы, проведённые среди амазонок, не лишили её романтических грёз, которые она никак не связывала с реальностью. Ортрун оставалась мечтательной сочинительницей, и, скинув груз дневных забот, девушка с удовольствием предавалась безделью или слаганию баллад и песен. Она исполняла их вечерами у костра, в длинных утомительных переходах, на торжествах и при священнодействиях.

Воительницы-новобранцы души не чаяли в развязной и необязательной в миру, но отчаянно смелой и преданной в бою командирше. Дотошно исполняя данные ей редкие поручения, Ортрун старательно избегала получения новых. Архелия не раз корила подругу за это, как и за весьма «скромный» наряд. Имея возможность выбрать лучшие одежды, разбойница была похожа на обычную воительницу, и в строю её нельзя было отличить от девушек в отряде. Единственное роскошное украшение, которое она носила, не возражая, был золотой нагрудник-талисман, дарованный богиней. Он невидимыми нитями связывал троих подруг с их женским воинством. Порывистая и весёлая Ортрун притягивала к себе жизнерадостной энергией, кипящей в её душе и бьющей через край. Архелия с ужасом ожидала момента, когда в пламенное сердце разбойницы неминуемо проникнет смертельно опасный яд любви. Будущее беззаботной подруги пугало предводительницу своей предсказуемостью и предопределённостью.

Расставаясь, дочь барона попросила:

– Когда к тебе в следующий раз приеду, чтобы разгула не было. Я вам девушек-инвалидов доверила. Вы живёте в лучшем замке, но не надо ослаблять свою обороноспособность.

– Ладно, ладно, – Ортрун была недовольна выговором, но не перечила. – Ну человек пять «бродяг» я могу оставить?

– Смотри не больше. Проверю и всех разгоню! Дам вам другое задание…

– Девочек растить ты доверила Избранницам. Вряд ли нам отдашь.

– Да вас, разгильдяек, самих учить надо. Чему дочерей амазонок научите хорошему? Только драться хорошо и можете. Значит, вернётесь в городище. Будешь вместо Хельги новобранцев обучать.

– Не-е-е, мне в крепости нравится, здорово там. Я лучше часть гостей в шею выгоню. Тех, кто поёт не очень…

– Ничего себе, ты и таких держишь?

– Пока не очень разбиралась – да. Теперь по-другому их отсортирую.

Архелия усмехнулась. Ортрун по-прежнему не могла навести порядок, пока не получит хорошую взбучку. Разбойница не обиделась на предводительницу, с неё легко слетали обиды. Мстительность не была характерной чертой девушки. Дочь барона могла ей в этом позавидовать.

Через день сборы были окончены. Все, кто отправлялся в земли барона, уже сидели верхом. Хельга посадила сына впереди себя и ждала, пока Архелия отдаст своего малыша на попечение рослой Гунды.

Предводительница долго стояла на коленях перед ребёнком, прижав белокурую головку сынишки к груди. Мальчик время от времени удивлённо и терпеливо поднимал взгляд на стоящих поблизости Нейт и знахарку. Сестрёнка плакала, уткнув голову в плечо старухи. Старуха горестно вздыхала и удивлялась, видя, что всегда холодная и властная воительница не в силах разжать прощальных объятий. Наконец Архелия отпустила ребёнка, подняла его и легко усадила перед Гундой.

– Береги его, – в голосе Архи послышалась мольба матери, а не приказ повелительницы.

– Не беспокойся, великая. Он мне дороже родного, – воительница-великанша ласково погладила мальчика по голове грозной рукой, одетой в длинную кожаную перчатку с железными накладками.

– Доброй дороги! – дочь барона хлопнула рукой по ноге охотницы и потрепала ручонки её сына, протянутые для пожатия. – Долго не задерживайтесь.

Предводительница, улыбаясь, смотрела поверх головы мальчугана на его вечно влюблённую в собственного мужа маму-охотницу.

Все, кто оставался жить в городище, вышли проводить сына предводительницы. Даже каменные сердца были тронуты последними минутами перед расставанием матери и её дитя. Ворота были распахнуты, пять всадниц скоро исчезли из вида. Ортрун вызвалась проводить маленький отряд до границы подопечных ей земель и теперь скакала рядом с Хельгой. Архелия долго одиноко стояла в проёме ворот. Уже разошлись по своим делам «кормилицы» и новоприбывшие воительницы-ученицы, а она всё смотрела в опустевшую даль и гадала, почему между страданием любви и страданием одиночества она выбрала последнее…

39. Отцы

По лесной дорожке вяло брела соседка Хельги по родному селению. Она издали увидела копошившуюся по хозяйству охотницу и замедлила шаг.

– Слышала, кума, «жених» снова в крепость барона наведался? Пир собирают, вот я подумала, может, ты по старой памяти тоже дичь к их столу добудешь. Всё семье какой-то заработок.

– Спасибо за заботу, – поблагодарила охотница немолодую женщину, которая, как и все в их деревне приходилась Хельге дальней родственницей.

– А ты чего замерла-то? Забыла, как кур кормят? – съязвила «добрая» соседка.

– Да, вот забыла, что горшок в доме на печь поставила. Пойду сниму.

– Вот неумёха нескладная, – заворчала соседка, удаляясь.

Хельга поскорее отделалась от назойливых разговоров с любопытной старушкой, которая буквально сверлила её глазами. Укрывшись в доме, охотница перевела дух. Берт сидел на лавке у оконца и мастерил забавную игрушку младшему сыну. Он мгновенно почувствовал смятение в душе жены и догадался:

– Пора?

– Да.

– Поехали.

– Не надо было девчонок отпускать. Вместе не так боязно.

– Напротив, сами лучше управимся. Не узнаю тебя.

– Вместе мы ни разу на глаза герцогу не попадались.

– Всё равно он всё знает о нас с тобой. Странно, что спокойно переносит пока весть о том, что Архелия получила во владение пару соседних земель. Выжидает, видимо.

– Но Клепп не знает, что это его сын.

Хельга глазами указала на беззаботно играющего с братьями мальчика, на груди которого поблёскивал амулет герцога.

– Этот ребёнок нужен сейчас всем! Поехали.

В заново отстроенной крепости барона было шумно. Высокие гости внесли приятное разнообразие в унылое существование двух покинутых родителей Архелии. Клепп был всегда обходителен, что не мешало ему вершить дела по своему усмотрению. Герцог прежде всего отправился осматривать ход строительства небольшого укрепления на наиболее беспокоящем его направлении. Не все соседи барона соглашались сидеть тихо, пока власть медленно, но уверенно прибирал к рукам несостоявшийся «жених».

Берт и Хельга сперва отправились навестить мать Архелии. Узнав о цели приезда пары, та смогла лишь всплеснуть руками и разрыдаться от счастья, прижав к себе единственного доверенного ей внука. Торжественно взяв за руку наследника земель, она повела его к старому барону. Давно не видел он жену такой сияющей:

– Что случилось? Говори, не томи, – барон настороженно вглядывался в знакомые лица вошедших.

– Весть-то какая хорошая к нам пришла, родной мой! – баронесса слегка подтолкнула ребёнка к угрюмому старику. – Иди поздоровайся с дедушкой.

Ребёнок не сделал ни шагу. Он крепко обхватил руками ногу Хельги, словно единственное надёжное прибежище во всём мире. Мальчик насупился и ответил на хмурый взгляд барона таким же колючим взором. Что-то до боли знакомое промелькнуло в чертах ребёнка, нелюдимо сдвинувшего брови к переносице. Отец Архи не мог поверить своим глазам:

– Кто? Кто твоя мама? Ты мой внук? – старик задал вопросы, на которые уже знал ответы.

– Маму зовут Архелия.

– Вот умница, девочка моя! Парень наконец-то в роду! Сколько же тебе лет?

– Пять!

– Ах, ну и попадёт же твоей маме! Пять лет парня скрывала!

Барон потряс кулаком, потом ликующе хлопнул себя по колену и довольно прорычал от переполнявшего его восторга. Ребёнок прижался к ноге Хельги ещё сильнее.

– Да ты буян! Смотри, разошёлся! Он и не идёт к тебе потому! Успокойся, – баронесса стремилась наладить контакт между новоиспечённым дедом и ребёнком как можно скорее.