Оборотень - Фридрих Незнанский

   — Но, как видишь, пригодилась пленочка-то, — сказал Турецкий.

   — Вот я и говорю— это противоречит уставу нашей «Глории», — развел руками Грязнов. — Это я к тому, что эти данные будут, так сказать, оперативными. И на суде, если, конечно, до него дойдет, использованы быть не могут. Иначе придется закрывать нашу лавочку.

—     Я пока позвоню Гринбергу, — вспомнил Турецкий. События вчерашнего вечера отодвинули предпринимателя на задний план.

   — Попросите Михаила Семеновича! Что? У себя в офисе? А как туда позвонить? А, можно связаться по сотовому?

Турецкий снова набрал номер.

   — Михаил Семенович? С вами говорит старший следователь по особо важным делам Турецкий... Да, из Прокуратуры Российской Федерации. По делу Ветлугиной. Вы могли бы к нам подъехать? Уже говорили? Кто вас допрашивал? Нелюбин? Но, может быть, вы ему не все рассказали? Вы считаете, все? — Турецкий молчал, слушая, что говорит ему на том конце Гринберг. — И тем не менее, Михаил Семенович, хотя бы на полчаса надо бы подъехать. Нас интересует все, что связано с Юрисом Петровсом.

   — Ну вот, снимки, — Грязнов разложил на широкой поверхности стола еще теплые отпечатки.

   — Вот он, Голуб этот, — указывал Бояркин на первый из снимков. — А это мордатый. Тут его не очень видно. Наш объект Б-17. Он как-то так повернулся.

    Голуба — Кошелева действительно было видно очень хорошо, и сходство с фотороботом, сделанным в Кандалакше, не вызывало никакого сомнения. Это был он. Таинственный держатель акций и устроитель ЧИФа «Заполярье». Организатор слежки за Ветлугиной и тот самый Лева, который организовал ограбление поезда.

   — Посмотри, — вдруг сказал Слава Грязнов, — Голуб, или как его там, держит в руках конверт. Ты знаешь, Сашка, ты только надо мной не смейся, но я уверен, что это наш конверт, из «Глории». Очень похож.

   — Да таких конвертов в Москве... — отмахнулся Турецкий.

   — Ну да, — согласился Грязнов. — И все-таки. Очень похож Тем более что Голуб, — он невесело усмехнулся, — не забывай, действительно был нашим клиентом и чуть ли не за день до этого получил такой вот пакет с данными на Ветлугину. Вот он теперь их и передает. Я позвоню Сивычу, уверен, что он его опознает. А ты молоток, Бояркин, — он обернулся на Петю, — тебе бы в сыщики идти, а не просиживать штаны тут у нас.

Он передал Турецкому другие снимки.

   — Погоди, — Александр Борисович вдруг почувствовал, как у него в буквальном смысле слова похолодело внутри. — Значит, это, — он указал пальцем на мордатого, — и есть настоящий заказчик слежки за Ветлугиной? Человек, связанный с Голубом — Кошелевым?

   Все постепенно вставало на свои места. Голуб, разумеется, и в данном случае был только подставным лицом. Его лично Ветлугина не интересовала. Он просто выполнял работу, которую ему поручил мордатый. И вот передавал полученные данные настоящему заказчику. Значит, мордатый и...

   — Как хоть его звали-то, этого Б-17? — спрашивал Грязнов у Бояркина.

   — А черт его знает. Он такой противный был, глаза бы мои его не видали.

   Грязнов вспомнил даму в дорогом костюме, которая заказывала эту слежку. Ох, как она подставила идиотской ревностью своего благоверного! Бабы, бабы, все-то зло от них... Как ее звали то бишь...

   Вячеслав Иванович попытался вспомнить ее имя, но эта дамочка была ему так неприятна, что он, видимо, инстинктивно постарался выкинуть ее из памяти. И вот, смотри ж ты, зря.

   Грязнов подошел к компьютеру и, набрав пароль, вышел в файл Б-17. Там значились все данные заказчицы: Придорога Светлана Валерьяновна, 1963 года рождения, проживает: Сокольнический вал, дом 14...

Турецкий даже не стал смотреть на экран. Он уже узнал его.

    Рядом с Кошелевым в машине сидел «приватизатор» Аркадий Придорога.

10.30

   Олежке Золотареву было скучно и грустно и руку подать решительно некому. Его карьера следователя, не успев толком начаться, бесславно катилась к закату. И ведь жаловаться не на кого, сам во всем виноват. А какой многообещающий был старт!.. Не хухры-мухры — у самого Турецкого под началом! И сразу — важное, ответственное поручение. Которое он и профукал настолько талантливо, что до старости уши будут гореть. «Да, — вздыхал про себя Олежка. — Если б не Скунс!»

   — ...Раньше, пока только наши автомобили по улицам бегали, я всякие там «Москвичи», «Запорожцы», «Волги» и «Жигули» со спины по звуку определял, — поглаживая заклеенную пластырем щеку, рассказывал между тем длинноволосый молодой парень в толстых очках и разодранном об асфальт спортивном костюме.— Вижу-то не очень, ну и привык... Теперь вот иномарок развелось этих, в упор не поймешь, не то что на слух...

   Дело происходило в отделении милиции, куда Олега Золотарева направили для допроса свидетеля по делу, находящемуся в производстве Турецкого.

   — Как-то все же выскочил я у них из-под колес, — продолжал рассказывать очкарик. — Знаете, наверное, как тот летчик, которого белый медведь напугал, и он на крыло самолета запрыгнул, два метра с копейками... Рефлексы, да... Ну, бордюр у нас вы видели какой: полметра, машине не одолеть. Вылетел я туда, уже на тротуаре ногу подвернул, падаю, а сам думаю: ну ничего себе, дожили, охоту средь бела дня устраивают на джоггеров... Олег кивнул, слушая вполуха.

   — А они, — говорил тем временем очкарик, — из машины выскакивают и всем гамузом на меня!.. Я, извините, офонарел: за что?.. Я их вообще никогда раньше не видел...

   Олегу не хотелось слушать побитого интеллигента, потому что он мешал ему думать про Скунса. Ну, ехали на «ауди» добры молодцы из братвы, ну, увидели бегуна, не понравился, решили отторцевать... Поймают их, разогнанных охранником, выскочившим из радиомагазина, не поймают — этому эпизоду постаревший великий сыщик Золотарев главу в своих мемуарах вряд ли посвятит.

   — Охранник Ваня, спасибо, вовремя подоспел, — вздохнул потерпевший. — Откуда знаю его? Да я к ним в магазин каждый день захожу после работы. Вот компакт-диск для компьютера недавно купил... Хороший парень... А мог бы не помогать мне, сказал бы, не магазин же бросить, поди придерись... Бывает, что вроде драку устроят, а сами грабить. Всякий ищет причину не вмешиваться... Там рядом еще один деятель машину выводил из-под «ракушки»... так даже головы не повернул

   Что-то в этой последней реплике зацепило Золотарева. Наверное, интонация: так говорят про танк, отказавшийся вытащить из лужи застрявшую легковушку. Олег подумал и сказал:

   — Боялся, наверное. Мало ли кто между собой разбирается, начнешь заступаться, сам по лбу получишь.

   Длинноволосый от возмущения перестал ощупывать пластырь и прямо-таки подпрыгнул на стуле:

   — Да уж, боялся! Я же его знаю, с ним в одном доме живу, только я в первом строении, а он в четвертом...

   — И что из этого следует? — поинтересовался Олежка. Далеко в подсознании начал тикать знакомый ему часовой механизм.

   — У нас там Клавочка на углу с мороженым стоит, — пожал плечами очкарик. — Они в подвале что-то оборудовали, каждое утро тележки для мороженого оттуда выкатывают. Раз они тележки свои прямо перед его «ракушкой» поставили. Он что — взял и одной левой их разом откатил. Он такой...

   Очкарик безуспешно искал нужное слово, Олежка же ощущал, как все громче становится тиканье потревоженной мины.

   — Да, в общем, с виду обыкновенный... Только такой спортивный, подтянутый... А присмотришься, плечи — во... И глаза! Знаете, сразу понятно, что он тебя как муху прихлопнет...

   Мина взорвалась. Лучше охарактеризовать Скунса было, пожалуй, нельзя. Все-таки Бог действительно присматривал с неба, вознаграждая внимательных и упорных.

   Итак, размышлял Золотарев, дружки «младенцев» с Крымского моста или другие им подобные намяли бока безобидному любителю бега трусцой, то ли приняв его за героя недавней разборки — очки, волосы, борода, то ли просто так «Джоггер-убийца» теперь у всего города на устах благодаря усилиям Аристова-старшего. Стоп, а не побоялись бы сами загреметь по больницам? Шут их знает, может, и не побоялись бы, особо если под газом... А может, сознательно колошматили не того, самоутверждались, просто за сходство, «чтоб знал», а виновник торжества в двух шагах от событий выруливал из-под железного тента — и ухом не вел... Вот сука...

Похоже, охота на Скунса вступала в новую фазу.

12.00. Прокуратура РФ

   Когда Турецкий бурей ворвался в кабинет заместителя главного прокурора Меркулова, тот что-то записывал, говоря по телефону. Турецкому пришлось сдерживаться, чтобы не вырвать трубку прямо из рук шефа. Сейчас не было ничего важнее того, что он должен сообщить.

— Константа...

Меркулов жестом остановил его. Турецкий сел на стул, но не усидел и секунды, вскочил, подошел к окну, снова сел. Наконец Меркулов положил трубку.