Та, которую я... (СИ) - Аверков Дмитрий

— Не сразу… — отозвался Феофан. — Вдруг ты и впрямь расправился с жуткими зверями. Пожалуй, теперь тебе стоит узнать больше об этом племени, да и вообще о кочевниках.

И он мне рассказал, что кочевые народы издавна поклоняются ВЕТРУ. Какие-то обрывки легенд, переходящих из уст в уста, гласили о том, что в стародавние времена на планете обитало единое племя. Но однажды с небес снизошла богиня и внесла раздор среди людей. Лишь немногих она наделила магией, но большинству волшебная сила была недоступна. И тогда племя разделилось: кто-то, склонился перед теми немногими, управляющими небесной силой, а часть людей обособилась и стала жить отдельным племенем.

Владеющие магией желали и их подчинить себе, нападали и преследовали. Однако вольный народ не сдавался, но, чтобы укрыться от беспощадной магии ему пришлось вести кочевой образ жизни.

Им только и оставалось следовать туда, куда дул ветер.

Так они и стали называть себя — ЛЮДИ ВЕТРА. И с давних пор поклоняются лишь ему.

Меня отчасти поразила несколько иная трактовка древней лунной истории. Но легенды, как я не раз убеждался, — это всего лишь легенды. А сколько в них содержится истины, теперь сложно узнать.

— Кстати, когда ветер гневается, он показывает самую жуткую свою сторону — становится МЕРТВЫМ ВЕТРОМ, что приходит внезапно и убивает всё живое вокруг, — Феофан прервался, посматривая исподлобья на человека, приближающегося к нам. — Ладно, потом поговорим. Поясню тебе — что к чему. Да и просто поболтаем, местный народ не очень-то и речистый. Сейчас тебя кое-что ожидает. Точно не могу сказать. Лишь ему это ведомо. Главное — не сопротивляйся, чего бы он там не делал. Говорят, все его штучки легче принимать, если смириться и расслабиться.

Мой собеседник поспешил оставить меня прежде, чем подошел тот человек. Очевидно, что Феофан не особо желал общаться с тем типом и старался избегать лишних встреч с ним. Напоследок он бросил мне тихо:

— Это местный шаман. Лучше не перечь ему. У него непонятно что в голове творится. Не знаешь чего и ждать. Тут все его сторонятся.

Человек оказался старцем, чем-то отдаленно похожим на Балистара. Та же седина и всклоченная борода, тот же пронзительный огонек в цепком взгляде…

Правда, хранитель Очага семейства Даарр был куда опрятнее, и пахло от него несравнимо приятнее.

Шаман минуты три, безотрывно и не моргая, вглядывался в меня. Наверное, это были одни из самых жутких минут в моей жизни. Затем он молча уселся рядом, скрестив ноги и подтянув их к туловищу.

С собой он принес большой мешок и теперь стал извлекать из него разную всячину. Сначала оттуда появились ступка с пестиком и глиняный кувшин, за ними — несколько маленьких кожаных мешочков.

Поковырявшись в них, старикан бросил в ступку горсть какой-то бурой смеси, добавил туда еще два ингредиента, похожих на корешки и засохшие цветочные лепестки. Растолок всё это тщательно и залил вроде бы водой из пузатого кувшина — смесь забурлила и стала издавать тошнотворный запах.

Одной рукой шаман довольно жестко ухватил меня за подбородок и оттянул его вниз, а другой рукой поднес чашу к моим губам и влил ее содержимое мне в глотку.

Мерзкая жидкость обожгла горло, я пытался сжать челюсти, отплевывался и брыкался, но недолго.

Буквально через несколько секунд свет в моих глазах снова погас…

Глава 45

Возмущенный такой вопиющей наглостью, я хотел заорать благим матом: «Да сколько же можно! Если так часто щелкать светом, то мои „пробки“ слишком быстро перегорят!»

Но не сумел и рта открыть.

Да и мое возмущение стало стихать и быстротечно куда-то подевалось, а ему на смену пришло ощущение неописуемого блаженства…

Мне стало нравиться абсолютно всё!

И даже этот старикашка, который насильно заставил меня выпить гадкую бурду.

Мое сердце ликовало! Как же прекрасен этот мир! Как прекрасны эти люди!

Вот они — истинные ЛЮДИ С БОЛЬШОЙ БУКВЫ! Суровые с виду, неприхотливые в быту, терпящие непрекращающиеся невзгоды и тяготы. Но они поистине великие и свободные!

Агатцы им и в подметки не годятся.

Я был бесконечно рад, что наконец-то открылась мне истина: Селеноградия — это не весь здешний мир! Есть места намного лучше и привольнее империи, и живут тут удивительные люди! Пусть я пока не знаю их имен, кроме Феофана, но чувствую, что роднее их для меня нет никого во всей Вселенной.

И как же я счастлив, что попал в эти замечательные края!

Нет, я, конечно, осознавал, что шаман опоил меня дурманящим зельем. И я отлично всё помнил, но почему-то больше не желал отсюда уходить, ни за что не хотел покидать этих потрясающих людей.

Зелье — ну и пусть зелье. Однако с его помощью у меня открылись глаза! Я увидел жизнь в истинном свете…

Где-то глубоко внутри я понимал, что мое сознание деформировалось, но ничего поделать с этим не мог. Возможно, и мое недавнее разочарование в НЕЗРИМОЙ РУКЕ — этакой поддержке СВЫШЕ, спасающей меня от смерти, сыграло свою роль на психологическом уровне. Подлило масла в огонь…

Шаман, снова пристально вглядевшись в мои бегающие зрачки, убедился, что его зелье сработало так, как надо, и перерезал мои путы.

И вот я стал свободным и могу упрыгать в любой момент, но не ХОЧУ! Мне здесь нравится ВСЁ! Я хочу быть, как и они! Я хочу стать ЧЕЛОВЕКОМ ВЕТРА!

Вскочив, переполняемый взрывом эмоций, я бросился на поиски Феофана — у меня возникло к нему дело, не терпящее ни секунды промедления.

Шаман как-то глумливо захихикал за моей спиной. Меня это ничуть не задело, наоборот я с удовольствием прислушался к его дребезжащему смеху.

Как же приятно хихикает этот замечательный старик!

Я с трудом умерил свой бушующий пыл, заставил себя возвратиться и стискивал в теплых объятиях этого доброго старикашку, наслаждаясь его трескучим смехом до тех пор, пока он не замолчал.

И только тогда снова ринулся к Феофану.

Использовать свои гравитационные способности, я отчего-то не решался. То ли позабыл о них, то ли затаившееся здравомыслие не позволяло мне этого делать. Да нет, я бы ничего не стал утаивать от этих восхитительных людей!

Но у меня такая привычка: скрывать то, что можно скрыть. А от привычек избавиться не так-то уж и просто в любом состоянии.

Вскоре я отыскал Феофана, бросился к нему, обнял по-братски и в исступлении взмолился:

— Отведи меня немедленно к вождю! Я хочу его видеть! Я хочу говорить с этим великим человеком!

— Эвон как тебя пробрало, — с удивлением вздохнул Феофан, пытаясь отстраниться. — Ну, пойдем уж, раз так приспичило.

Он подвел меня к тому самому большому шатру и, попросив подождать у входа, юркнул внутрь.

Через какое-то время он выглянул оттуда и одобрительно кивнул, приглашая меня следовать за ним.

Я с нетерпением вошел…

О, вольный ВЕТЕР! Какая же тут скромная красота! Нет пышности и помпезности, переполняющих жилища аристократов Селеноградии. Только необходимое и его — в меру. Шкуры — на полу, шкуры — на стенах. Ничего лишнего!

В глубине шатра сидит вождь и смотрит на меня по-отечески заботливо. Как же всего этого мне не хватало раньше!

— О, величайший вождь! — я ринулся вперед и, застыв в метре от него, опустился на колено и склонил голову. — Не обойди меня своей щедростью и благодушием. Дозволь служить тебе верой и правдой. Прими меня под свое могучее крыло. Я хочу стать ЧЕЛОВЕКОМ ВЕТРА!

— Да станешь. Считай, уже стал, — прикрывая лицо ладонью, отозвался он.

— Благодарю тебя, о, великий! — я еле-еле подавил желание — броситься к нему и целовать руки и даже ноги этого мудрого и такого доброго вождя.

— Благодари не меня, а дочь мою, — ответил он, сияя лучезарной улыбкой, которая будто бы освещала весь радушный шатер.

Не знаю, сколько бы я еще любовался этим славным вождем, но двое кочевников, держащиеся прежде в полутьме по сторонам, ухватили меня под руки, выволокли из шатра и встали у его входа, показывая всем своим видом, что путь обратно мне закрыт.