Перекресток прошлого: Холод войны - Даниил Витальевич Протасов

Она рассказала мне о том, как в первые месяцы войны немцы напали на маленькое село, где жила она со своей сестрой и родителями, их дом, как и многие другие, был полностью разрушен артобстрелами. Им же чудом удалось бежать из обрушенного здания и сбежать из деревни, под самым носом подступающих немецких отрядов. Но, к сожалению, в самый последний момент один немецкий отряд их все-таки заметил, и за ними началась погоня. Им пришлось в панике бежать в ближайшие леса. По итогу только ей с сестрой удалось укрыться, а вот родителей поймали и взяли в плен.

– Больше мы их никогда не видели – рассказывала она, мужественно скрывая подступающие слезы – Не знаю, что эти люди могли с ними сделать, тогда я питала призрачную надежду на то, что с ними будут хорошо обращаться, ведь они были уже не молоды. Но после того как я услышала тех зверствах что немцы творят на захваченных территориях я…эх…я надеюсь лишь только на то что они ушли быстро, без страданий.

– Это ужасно, Саша, я прекрасно понимаю твой чувства, правда – искренние посочувствовала я.

– Спасибо Лера, я уже давно смирилась с этим. Сейчас я думаю лишь об Алене, и о ней беспокоюсь больше всего. Ей пришлось очень тяжко, ведь она видела весь тот кошмар, что немцы устроили в нашей деревне. А после того что случилось с родителями, она потеряла дар речи и с той поры, она ни с кем не разговаривает – рассказывала она о своей сестре.

– Да, я давно уже заметила, что она целыми днями сидит дома, и смотрит в окно, я ни разу не видела, чтобы она общалась или играла с другими детьми. Как-то раз я даже пробовала с ней поговорить, но та даже не отреагировала на меня. Тогда я посчитала, что у нее просто не было настроения, но теперь, когда ты мне обо всем рассказала, все встало на свои места – рассказывала я.

– Я сама не знаю, что с этим делать. Я уже все испробовала, я пыталась, и поговорить и повеселить, даже подталкивала ее к общению с другими детьми, но все бес толку. Она ведь очень хорошая, умная девочка, всегда меня слушает, иногда помогает мне или Зине. Но я совершенно не понимаю, как мне вернуть ее прежнюю. Мне ее так жаль, она слишком мала, чтобы пережить такое. После…пленения родителей, только она у меня и осталась.

«Боже, бедняжка. Она еще даже приблизительно не догадывается о том, что творилось в немецких концлагерях» – с печалью подумала я, но не стала ничего об этом говорить.

А она тем временем продолжала рассказывать об Алене, едва сдерживая подступающие слезы.

– Жалко, что ты не слышала, как великолепна Алена, пела, у нее был такой чудесный, успокаивающий голос. Она выступала на всех школьных концертах, и весь зал очаровывался ею. Иногда мне так хочется услышать его в вновь – рассказала Александра.

– Когда-нибудь, придет время, и ты услышишь его снова, я в этом уверена – добродушно сказала я, чтобы хоть как-то успокоить ее.

– Надеюсь на это – с благодарной улыбкой сказала она, вытирая платком накопившиеся слезы. К моему удивлению, когда перерыв закончился, от ее былой печали не осталось и следа. Выражение ее лица вновь стало сдержанным и серьезным, а взгляд стал таким же сосредоточенным, как и раньше. Тогда она, вытерев губы, встала из-за стола и прежним спокойным тоном сказала – Пожалуй, мы тут засиделись, пора возвращаться к работе.

«Она же только что сидела и плакала, не сдерживая слез. Но как только, пришло время вернуться к работе, она вмиг поменялась» – удивленно думала я, поражаясь тому, как мастерски она умеет контролировать свои эмоции. К сожалению, мне подобный самоконтроль всегда давалось с большим трудом, особенно когда злилась или нервничала.

Робину же, как и Нине стало гораздо лучше, болезнь почти оставила их, и они смело шли на поправку. Я нечасто навещала его из-за своего нагруженного графика, но в те моменты, когда приходила он, прибывал в отличном настроении, лишь иногда жалуясь на еду и окружающую скуку.

– Ох и как люди жили в мире, когда еще не было так распространено кабельное ТВ – жаловался он.

– Мне больше интересно, как люди жили в мире без интернета. Эх, я уже целую вечность не листала ленту в Вконтакте – поддерживала его я, ибо никогда не думала, что буду так скучать без соц. сетей.

К счастью для Робина, Дима принес ему книгу об истории и культуре Энаев, написанный Сташеком Миловичем, точно такую же книгу мы находили в квартире Александра, у Димы был второй экземпляр этой книги, и она как раз лежала в его укрытии в генераторной. Чему Робин был несказанно рад и впоследствии посвящал этому чтиву все свободное время.

– Язык Энаев поистине удивительная вещь! – рассказывал мне он, после пары дней упорного чтения – Теперь я убедился в своей правоте касательно того, что многие буквы были позаимствованы и интерпретированы из самых разных культур мира, для такого бывалого лингвиста как я, выучить его это настоящий вызов.

Сам же Дима в основном занимался работой по дому, вместе с Артемием или Русланом, когда их не вызвали в Колхоз. В остальное время, он пытался придумать способ, как незаметно пробраться в кабинет главврача, где, по моему мнению, и содержались нужные нам бумаги. Также он старался продумать альтернативные варианты того как нам узнать о нынешнем местонахождений ключа, но к сожалению его размышления так и не принесли никакого результата. Единственная яркая история, что произошла с ним за это время, была о том, что он довольно часто пользовался планшетом оставленный Робином, дабы просматривать данные об Энаях. Конечно же, он пользовался им только когда оставался один или же наедине со мной, так как не хотел шокировать остальных такой ноу-хау штуковиной, но как-то, раз маленький Петр умудрился, обнаружить его в подвале, куда он спрятался подальше от чужих глаз и задался, логичным для ребенка, вопросом:

– Ого, большая штуковина, а что она делает? Для чего она нужна? А почему так прикольно светится? – с назойливым любопытством спрашивал он, у растерянного и испуганного Димы.

Тот сразу придумал нелепую легенду о том, что эта тайная государственная аппаратура, предназначенная для ученных подобных ему. Сведения о ее существований держат в строжайшей тайне, дабы о ней не прознали немецкие шпионы, и поэтому о ней ни в коем случае нельзя никому рассказывать. И чтобы его задобрить, он