Гротеск - Нацуо Кирино

Поспав часок, я вернулась на место. Увидев меня, Камэи быстро прикрыла рукой какие-то листки. Понятно! Междусобойчик собирается. Я на их мероприятия не хожу, они это знают и меня не зовут. Но мне захотелось поиздеваться над Камэи, и я спросила:

— Это что у тебя?

Ответ у нее был готов — она показала мне листок:

— Сато-сан, какие у вас планы? На следующей неделе у нас мероприятие…

— Когда?

— В пятницу.

Я кожей почувствовала, как застыл воздух в офисе. Все, затаив дыхание, ждали, что я отвечу. Я кинула взгляд на завлаба. Тот уткнулся в компьютер, делая вид, будто печатает.

— Боюсь, не смогу.

Воздух возобновил циркуляцию. Камэи с запинкой ответила:

— Ой как жалко!

Камэи любила пошиковать. Сегодня пришла в брючном костюме из блестящей ткани и белоснежной блузке, открывающей шею, на которой болталась золотая цепочка. В нашей фирме на общем скромном фоне она, конечно, выделялась, да и на улице, наверное, могла кому-то показаться «успешной». Я сравнивала ее с собой, со своей ночной жизнью, и прямо-таки раздувалась от сознания собственного превосходства.

— Э-э, Сато-сан, вы ведь ни на одном нашем мероприятии не были?

Камэи вдруг решилась на контратаку, но ответа не получила. Я спряталась от нее за кипами бумаг, а она, видно, поняла, что сказала лишнего, — затыкая уши берушами, я услышала:

— Извините.

Вообще-то однажды я все-таки была на корпоративном мероприятии. Когда меня приняли в фирму. Собралось, по-моему, человек сорок. Место сбора — кабак по соседству с офисом. Я пошла, потому что думала, что это вроде как продолжение работы. Новичков в компанию пришло с десяток, из них университет окончили только я и еще одна девчонка.

Женщин с университетским образованием в фирме было совсем мало. Из ста семидесяти новых сотрудников — всего семеро. Специальных должностей или отдела для таких личностей в фирме не предусматривалось, и я полагала, что нас посадят на такую же работу, какой занимаются окончившие университеты сотрудники-мужчины. Но получилось так, что меня и еще одну девчонку — она, как и Камэи, имела диплом Тодая — определили в аналитический отдел, и я поняла: нас приняли за ценных кадров. Девчонку, по-моему, звали Ямамото, хотя точно не помню. Она проработала неполных пять лет и уволилась. А я решила для себя, что всю жизнь буду работать в одной компании и заменю в ней отца. Думала, мои знания и воспитание найдут здесь наилучшее применение.

И что я увидела на междусобойчике? Все — и те, кто со стажем, и новички — напились, распоясались. Особенно меня шокировало, как мужики поглядывали на девчонок, только пришедших в компанию. Оценивали, как на рынке. Особой популярностью пользовались ассистенточки, у которых за спиной один колледж. Мы сидели с выпускницей Тодая, оглушенные шумом и пьяными выкриками. Другие девчонки заливались вместе со всей компанией визгливым смехом — видно, уже привыкли к таким сборищам. Скоро начались выборы «мисс», в которых участвовала вся мужская половина.

— Ну, так кто же поедет с нами на море?

Функции организатора взял на себя один тип, работавший в фирме уже пять лет. Все, как по команде, включая присутствовавших завов, стали тянуть руки, голосуя за своих кандидаток. В конце концов выбрали ассистентку из планового отдела. Потом стали выбирать других: кого взять на концерт, кого в парк на прогулку и так далее. Под конец дошло до выборов жены.

— Кого бы вы взяли в жены? — заорал ведущий. Единогласно сошлись на тихой и застенчивой ассистентке.

— Нет, вы только посмотрите! — обернулась ко мне выпускница Тодая, ожидая поддержки.

Я не ответила. Меня словно вдавило в подушку, на которой я сидела как оглушенная. Мечты, иллюзии рассыпались. Люди, которые на работе выглядели хорошими специалистами, тупо напивались и несли полную чепуху.

— Ого! У нас еще резерв есть! — Один парень, которого приняли вместе с нами, ткнул пальцем в нашу сторону. — Как насчет Ямамото-сан?

Члены «избирательной комиссии» нелепо замахали руками в показном испуге:

— Нет, Ямамото-сан очень умная. Куда нам до нее!

И покатились со смеху. Ямамото относилась к типу красивых женщин, к которым не знаешь как подступиться. Обведя компанию холодным взглядом, она лишь пожала плечами.

— А Сато-сан? — предложил один новичок, обращаясь к побагровевшему от выпитого мужику из исследовательского отдела.

— Ты с Сато-сан поосторожней. Она не просто так к нам попала. У нее блат, связи.

Я считала, что меня взяли на работу из-за личных качеств — способностей, усидчивости. Но другие, как выяснилось, думали иначе. Так я впервые в жизни поняла, что рассчитывать на признание не приходится.

3

Я хочу победить. Хочу победить. Хочу победить.

Я хочу быть первой. Хочу, чтобы меня уважали.

Я хочу, чтобы меня все замечали.

Я хочу, чтобы обо мне сказали: «Сато-сан — прекрасный работник. Как хорошо, что мы ее взяли».

Но даже если бы я добилась своего, стала лучшей, — какой толк от производственных показателей? Кто их видит? Мою работу трудно измерить. Я писала отчеты, а по ним разве оценишь мои выдающиеся качества? Я выходила из себя. Как всех заставить обратить внимание на мои способности? На той вечеринке я услышала, что меня взяли в фирму по блату. Значит, надо найти способ, чтобы выделиться.

Первым делом я задвинула Ямамото. Итак, университетских было семеро из ста семидесяти новичков. Нас в шутку называли «великолепной семеркой», и мы все время находились в центре внимания. Почему к нам приклеилась эта кличка? Да потому, что мы проникли в мир, созданный мужчинами. Они господствовали на этом совершенно не изученном «диком поле»,[46] где не было других женщин.

Все в фирме смотрели на нас. Меня чужие взгляды вдохновляли. Однако было ясно, что главный центр притяжения — Ямамото со своим самым престижным университетом. Образец отличницы, красавица, короче — лучше некуда. Какой смысл париться на работе, когда у всех на глазах такой блестящий пример?

Ямамото постоянно находилась под моим прицелом. Стоило ей появиться в новом костюме, как я старалась разузнать, из какого он магазина, чтобы купить такой же. Я стала подражать ее манере в задумчивости подпирать пальцем подбородок. Когда она задавала вопрос на летучке, я, как и она, тут же поднимала руку. Как только начальство вызывало Ямамото на беседу, я теряла покой, и работа валилась у меня из рук. Вдруг ей поручат какое-то дело, а мне ничего не скажут, и все лавры достанутся ей одной?

Надо было каким-то образом утереть Ямамото нос. Однако она всегда шла впереди меня. Хотя бы на шажок. Очень походила на ту самую Мицуру. Тот же невозмутимый вид: мне все дается легко, без усилий. Противная девка! Плюс ко всему — смазливая физиономия, показная готовность всегда пойти навстречу, никогда не откажется чай начальству принести. Разговор поддержать умеет. Все ассистентки относились к ней очень хорошо, но у меня она вызывала досаду и раздражение. Я носить чашки не хотела и смотрела на Ямамото как на изменницу, предавшую нашу «великолепную семерку». Ни гордости у человека, ни воли. Разве так ведут себя в «диком поле»? И все равно она всегда в центре внимания. Разве это справедливо?

Как-то раз я проходила мимо отсека, где мы готовили чай, и увидела там Ямамото. Рядом с ней стоял большой поднос с чашками, их было много — штук тридцать. Она их мыла. Назначила себя дежурной по кухне, взяла на себя роль, которой я пренебрегала. Для чего мне такая «честь»?

— Послушай, зачем тебе этот чай? Нас не для этого сюда взяли, — упрекнула ее я.

— Ой, Сато-сан? — Ямамото обернулась на голос, подтягивая рукав блузки. — Ну что поделаешь? Если не я, другим девчонкам придется. Чего хорошего?

— Вот и замечательно! Им все равно делать нечего. Как ни пройдешь мимо — все сплетничают. Или про парней, или про наряды и косметику.

— Неужели? Вот бы мне такую жизнь!

Ямамото обернулась. По коридору шли несколько девчонок-ассистенток. В то время женский персонал должен был носить униформу — темно-синий костюм и белую блузку с длинными рукавами. Зимой к этому наряду полагался еще кардиган, тоже темно-синий. Летом ходили с короткими рукавами-воланчиками. Только нашей «семерке» разрешили ходить в «штатском». Нас сразу можно было отличить. Девчонки с пластиковыми пакетами в руках, похоже, бегали за бэнто к обеду и теперь весело болтали о чем-то.

Я презрительно улыбнулась:

— Чего в них хорошего? Из школьниц так и не выросли. Получают мало, будут вечно ходить в помощницах — сними копию, принеси чайку… Кроме этого, больше ничего не умеют. Я не такая. У меня жизнь — это работа. Жизнь нелегкая, не то что у тебя. У меня мать и сестра на шее.