Русалии - Ирина Яш

усну, а ты молись за меня, как я молилась за несчастных грешниц. За себя не бойся, все твои грехи я возьму на себя, как только взойду на суд. Ты не передумаешь?

– Мне незачем больше жить, Снежа.

– Завещание ты написал?

– Да.

– Хорошо. Ну, давай прощаться, родной…

… – Когда она умрёт?

– Сказала, что к утру.

– Так нельзя, Владик! Нужно вызвать врачей, её ещё можно спасти, вернуть, я уверен!

– Зачем?

– Затем, что она должна ответить за все те чудовищные преступления, которые совершила якобы во имя любви! Так не любят! Понимаешь ты или нет?! А ты будешь жить. Я свидетель, я до генерального прокурора дойду, если понадобится, мы докажем, что ты ничего не знал! Вернёшь девчонок, продашь к чёрту все свои дома, я тоже всё здесь продам, заберём детей и уедем.

Влад вдруг весело рассмеялся:

– Пашка! Да ты пьяный совсем! Завидую… Ну и куда же мы уедем?

– Да хоть в Италию! Да! А что? Что такого? У меня там семья, мать, сестра, отчим – мировой дядька! Купим дом и все там поселимся!

– Чушь какая! – весело фыркнул Влад.

– Нет, не чушь! Мы ещё сможем жить, я говорил тебе, нужно только постараться что-то такое найти, зацепиться… И уехать из этого серого города! Здесь все с ума сходят, ты заметил?

Влад вздохнул:

– Хороший ты мужик, Паша. И очень добрый. Никуда я не поеду и её не брошу. Я умру вместе с ней, я ей обещал. Со всеми делами я покончил, завещание написал, они не будут бедствовать и, может быть, сумеют быть счастливыми…

– Ты всё оставил детям?

– Да. Я всё оставил своим детям. И могу умирать.

Макс замотал головой:

– Нет, Владик! Я иду за полицией!

– Я тебя не выпущу, – спокойно сказал Влад, – Ты мне всё отдал, двери заперты, голыми руками тебе со мной не справиться.

– Владик, послушай… Ведь как только ты потеряешь сознание, я сразу побегу за помощью.

– Я не буду терять никакое сознание.

– А как?… – растерялся Макс.

– Так. Снежке я сказал, что тоже приму таблетки, но это так муторно и долго, да и вообще как-то не по-мужски… Смотри! – он протянул руку.

– Откуда у тебя пистолет?

Влад довольно улыбался:

– У родного папочки в секретере отыскал. И патроны есть. Называется Лепаж. Что на ум приходит?

– Пушкин.

– Именно. Солнцеподобный Александр Сергеевич и скотина Дантес.

– Они стрелялись не на Лепажах.

– Правда? – расстроился Влад, – Жаль!

– Эта фирма до сих пор существует?

– Нет. Этот вроде бельгийский… Ему, наверное, лет сто.

– Ты разбираешься в таких штуковинах?

– Совсем немного. Но я уверен, что моих знаний хватит, чтоб выстрелить.

– И что ты хочешь делать?

– Застрелю её, потом застрелюсь сам. Я хотел ещё поджечь дом, но раз ты здесь торчишь, то от этой мысли придётся отказаться.

– Владик, ведь ты станешь и убийцей и самоубийцей! Неужели, тебе не страшно?!

– Знаешь, Павлик, я утратил веру. Но она-то верит! Ей только самоубийства не хватало ко всем её грехам!

Он взял бутылку с остатками коньяка, откинул голову, допил из горлышка, довольно крякнул, посмотрел на Макса:

– Извини, я не поделился… Думаю, что это был мой последний глоток в жизни, так что не сердись. У тебя ещё много коньяка впереди…

Влад присел перед Снежаной на корточки, погладил пальцами её лицо, потом, таким же нежным движением приласкал пистолет.

– Избавление, Паша… Всё, наконец, закончится. Вряд ли ты захочешь на это смотреть, так что посиди пока на чердаке, с той стороны.

– Владик, я не позволю тебе это сделать!

– Позволишь. А если будешь мне мешать, то я тебя просто пристрелю. Патронов целый магазин.

– Ты не сможешь! Ты тогда станешь убийцей, ещё страшнее, чем она!

– Ну, так и не вынуждай меня! Я всё тебе рассказал, как на духу, всю нашу с ней жизнь, потому что ты имел право знать. Теперь ты знаешь. Уйди, оставь нас с нашей смертью!

Макс замотал головой, Влад пожал плечами:

– Что ж…

Он подошёл к Максу, щёлкнул пистолетом, вытянул руку, равнодушное дуло почти касалось покрытого испариной лба.

– Владька, не делай этого, прошу тебя! Не делай этого с собой!

– Я не хочу, Паша! Просто уйди и посиди там несколько минут.

Макс опять замотал головой и понял по глазам, что Влад сейчас выстрелит. Ноги стали слабыми, в горле застрял ком. Он попытался вспомнить Лёнино лицо. Алекс. Не получилось. Снежана тихо, с болью застонала. Влад посмотрел на неё. Макс коротко и сильно ударил по запястью Покровского, пистолет упал, сделал оборот на ковре, Макс изо всех сил пнул его носком ботинка. Оружие, как по льду, проскользило к стене и затерялось в куче антиквариата. Влад вздохнул:

– Ловко… Но это ничего не меняет, мы только потеряем время. Нам придётся драться, и я тебя, конечно, одолею. Не обижайся, ты сам знаешь, что я всегда был сильнее.

Влад вдруг коротко и очень сильно ударил Макса в солнечное сплетение, Макс полетел в дверь, она открылась, Макс вывалился на пустой чердак.

Подошёл Влад, схватил, лежащего Макса, за грудки, тряхнул.

– Пашка… посиди ты тут, я тебя прошу!

– Нет… – Макс вцепился ему в ногу.

Влад пытался разжать его пальцы:

– Ты что, не можешь просто подождать, чудик?!

– Не могу… – хрипел Макс, – Она должна ответить за всё… А ты должен жить…

– Не тебе это решать… – Влад задыхался. Он, наконец, освободил свою ногу, схватил Макса подмышки, швырнул к окну, Макс сильно ударился плечом, сполз на пол. Замер. У самых глаз были ботинки Влада, над ухом раздавалось его свистящее дыхание.

– Лежи здесь, дурак несчастный… Лежи… Не лезь к нам… Это только нас двоих касается, меня и моей жены. Слышишь?

Макс не слышал. Он незаметно сжимал и разжимал пальцы, пригоняя к ним кровь, пытался утихомирить лёгкие, и не отрывал взгляда от щели в полу под окном. Там, припорошенная пылью и мелкими муравьиными опилками, лежала оброненная им когда-то монтировка.

«Это последний шанс».

Макс поднял голову, посмотрел на Влада, кивнул ему и закрыл глаза.

Влад выдохнул:

– Вот и хорошо… Дом весь на запорах. Ключи я выбросил на улицу. Когда всё кончится – открой это окно и зови на помощь. Скоро утро, тебя кто-нибудь услышит.

Влад повернулся к нему спиной. Макс осторожно поддел пальцами монтировку, выхватил из щели, вскочил, в два коротких шага оказался возле Покровского, тот уже заходил в каморку. Макс с размаху ударил Влада железом по руке. Влад весь скукожился от боли, согнулся пополам, шагнул назад, растерянно посмотрел на Макса:

– Ах, ты сволочь! Ведь