Улыбка фортуны - С Мюге

Эволюция в природе и обществе

Моя кандидатская диссертация была посвящена эволюции паразитизма нематод. На их примере удалось показать не только, как происходило развитие пищеварительной системы, но и как происходит захват новой среды обитания, другими словами, как паразит приспосабливается к существованию в новом, ранее устойчивом к нему, растении.

В то время правительство поощряло работы, в которых доказывалось, что окружающая среда вызывает появление у особей новых признаков, передающихся по наследству их потомству. Такая концепция была необходима коммунистической идеологии для научного оправдания стараний создать «нового человека», «человека коммунистического завтра». По поводу того, как создавался этот «Хомо советикус» съязвил В. Буковский:

«Сталин принялся рубить головы родителям, и потомство стало рождаться безголовым».

Мы решили выяснить, как приспосабливаются организмы к новой среде, с помощью нематод, паразитирующих в растениях. Когда селекционеры создают новый, устойчивый к этим паразитам сорт растения, он существует очень недолго. Появляется новая агрессивная раса нематод, которая приспосабливается к паразитированию в устойчивых растениях. Генетический и статистический анализ показал, что такое быстрое образование агрессивной расы паразитов не может быть результатом случайных мутаций. Значит, прав Ламарк, говоривший о благоприобретенных признаках, а с ним Лысенко и другие советские биологи, призванные подтвердить коммунистическую доктрину?

Этот вопрос мне и удалось разрешить на примере нематод, опираясь на теорию академика И. И. Шмальгаузена.

Разумеется, диссертация носила не философско-политический оттенок, а сводилась к узкому сельскохозяйственному вопросу — как происходит физиологическая адаптация нематод к питанию. Другими словами, изучались пути образования паразитических рас фитонематод.

Удалось показать, что в изменившейся среде (устойчивом растении) происходят ненаследуемые изменения, подобно тому, как у идущего в гору альпиниста меняется состав крови, тренируются мышцы и тому подобное. Эти изменения носят название эргонтических или рабочих корреляций. Эргонтические корреляции влияют на процессы образования органов, то есть, на процессы морфогенеза, а морфогенез, в свою очередь, контролирует накопившиеся за многие предыдущие поколения мутации. Большинство мутаций для организма вредно, и они не проявляются в виде признаков. Как показал И. И. Шмальгаузен, их проявление подавляется упомянутыми эргонтическими и морфогенетическими корреляциями. Но это происходит в стабилизированных условиях. В новых, изменившихся, примером которых является вновь выведенное устойчивое растение, происходят изменения в эргонтических корреляциях, что, в свою очередь, снимает контроль с морфогенеза, и накопившиеся за многие поколения мутации проявляются в виде признаков. Проявляется сильная изменчивость, а значит, и большое количество «уродов». Кое-кто из этих «уродов» оказывается более приспособленным к новой среде, выживает в ней и оставляет жизнеспособное потомство. Образуется новая агрессивная раса.

Так и в человеческом обществе. Находятся нестандартные, слишком умные или слишком энергичные деятели в научной или общественной сфере; начинают что-то выдумывать. Общество их интуитивно не любит и всячески тормозит такую деятельность. Но она в конце концов может прорваться, пусть даже в следующих поколениях подобных деятелей. Происходит техническая или социальная революция. Весь уклад общества меняется. Старые привычки должны отмирать. Нормальный человек старого общества в новом выглядит «уродом». Мне рассказывали об одном бывшем академике, мобилизованном в годы революции на физическую работу. Он все делал не так, как нужно. Бригадир из солдат, давая ему очередной подзатыльник, приговаривал: «Здесь тебе не Академия Наук, здесь думать нужно!». Зато те «уроды», люди, не приспособленные к жизни в старом, стабилизированном обществе, в новом оказывались более адаптированы к среде. Не поэтому ли после революций в начальники выходит всякая сволочь, когда контроль общества над ней значительно уменьшается. Но в новых условиях могут особенно ярко проявиться и скрытые ранее таланты отдельных личностей.

Попробуем представить, как судьбы отдельных личностей влияют на судьбы общества. Согласно теории эволюции, развитие всего живого осуществляется благодаря изменчивости отдельных особей (дети никогда как две капли воды не похожи на родителей) и отбору наиболее приспособленных к данной среде. В подавляющем большинстве случаев «интересы» отдельных особей идут вразрез с интересами вида, причем менее приспособленные особи не обязательно должны погибнуть.

Вот ведется наблюдение на Лабрадорских островах за моржовым стадом. Один самец обслуживает «гарем» в несколько сот самок. Остальные самцы находятся на почтительном расстоянии. Представьте, что будет, если владелец «гарема» просто проголодается и нырнет в море за очередной рыбой. Вряд ли другие самцы упустят удобный случай, а самки сохранят верность своему супругу в этот момент. И морж-горемыка (так, по-моему удачнее всего назвать владельца гарема) не питается во время всего брачного сезона — два-два с половиной месяца! Он ни на минуту не покидает свой гарем и питается исключительно подкожным жиром. Каким же он должен быть удачливым рыбаком, чтобы «наесть» столько жира. Эта удачливость как раз и передается по наследству, так как все дети в его гареме будут его, а не от соседей. И так, сотни самцов не только лишаются, во имя одного, сексуального удовольствия, но и становятся слепой ветвью филогении.

Уж коли мы начали ссылаться на учение Дарвина, следует оговорить и то, что оно сейчас встречает довольно серьезную критику со стороны религиозно настроенных ученых.

Эволюционная теория имеет два уязвимых звена. Во-первых, в палеонтологическом материале отсутствуют промежуточные формы (хотя, может быть, они еще будут когда-нибудь обнаружены); во-вторых, более серьезное возражение: если в процессе развития Вселенной и в жизни, в частности, происходит постоянное усложнение, развитие высшего порядка из низшего (как утверждают эволюционисты), то как быть со вторым законом термодинамики, согласно которому доступная энергия всегда имеет склонность уменьшаться, грубо говоря, происходит увеличение беспорядка.

Мне кажется, что спорщики отошли от той проблемы, которую решал Дарвин, и сильно ее расширили.

Фактически спор идет об эволюции вообще, о происхождении жизни на Земле. Дарвин не случайно назвал свой основной труд «Происхождение видов», а не родов, классов. Когда дело дошло до происхождения человека, то рассматривая его как биологический вид, Дарвин оговаривался, что гипотеза его может быть окончательно доказана после того, как палеонтологи обнаружат недостающие промежуточные звенья между обезьяноподобным предком и человеком. Пока его надежды не оправдались.