Проклятая сказкой - Зинаида Владимировна Гаврик

– Нет.

– А у кого можно разузнать о нём поподробнее? – может, не всё потеряно?

– Понятия не имею, мисс Аделина. Наши семьи не дружили. Так что я подробностей не ведаю. А слухи какие слышала – пересказала. Может, у соседей его поспрашивать? Или у торговцев – те всё знают.

– Ладно, иди, – кивнула я, раздумывая. Придётся, видимо, прогуляться по солнечному городку. А я и не против, давно хотела. Совмещу приятное с полезным.

Как оказалось, у Аделины была просторная гардеробная с зеркалом в полный рост. Наконец-то я смогла внимательно рассмотреть внешность своей героини. Невысокая. Не худая, но формы женственные. На мой взгляд, очень хорошенькая. Вздёрнутый нос с конопушками. Богатая копна рыжих кудрявых волос. Светло-карие глаза. На солнце, должно быть, они кажутся золотыми.

Платье подобрала под стать – жизнерадостно-жёлтое, свободное, с рукавами-фонариками. На ноги надела балетки. Всё-таки гулять собираюсь, и надо, чтобы обувь была удобной. Подхватила сумочку. Ну что ж, я готова.

Нита закрыла за мной дверь. Я спустилась по лестнице, алчно поглядывая на нагретые солнцем каменные ступени. До ужаса хотелось пройтись по ним босиком. А кто, собственно, мешает? Никто. Я сняла балетки, взяла их в руку и с наслаждением ощутила маленькими ступнями Адели тёплый шершавый камень.

Всё-таки, городок я создала восхитительный. Люди улыбаются, здороваются. Погодка – блеск. Лёгкий ветерок интимно ласкает голые ноги, но при этом не задирает подол. Солнце греет, а не печёт. Насладившись видом, я надела обувь и медленно пошла по улице мимо аккуратных зелёных кустиков, ухоженных газонов и разноцветных домиков с выпуклыми витражами, флюгерами, фигурными балкончиками и яркими клумбами.

Адель знали все. Знали и, очевидно, любили. Меня приветствовали даже дети! Один прохожий подарил цветок, другой поцеловал руку. Комплиментов наслушалась. Некоторые величали мою персону не иначе, как «Солнечная Адель». И, в целом, это очень упростило задачу, потому как в первой же лавке румяный торговец охотно поддержал беседу, целью которой было выведать информацию о Лафате. Или о тех, кто что-то знает о Лафате.

– Солнечная Адель, приветствую! – грузный мужчина облокотился на жалобно крякнувший прилавок и, похоже, приготовился всласть поболтать. – За хлебом зашла?

– Просто гуляю, – улыбнулась я, прикидывая, как бы так ненавязчиво завести разговор на нужную тему. – Хотя, может, приобрету пару булочек. Есть что-нибудь особенное сегодня?

– А то как же! Имеются твои любимые, с вишней. А ещё свежайшая плетёнка с маком, ватрушки с корицей, рогалики с кремом, творожное печенье, корзиночки с абрикосами…

Я едва не забыла цель визита. Пахло из лавки одурительно и выглядело всё так, что слюнки текли. В этот момент подошла покупательница, поздоровалась с нами и набрала выпечки. Я услышала главное – имя добродушного булочника.

– Мистер Зинек, скажите, – осторожно начала я, как только женщина отчалила, – давно ли вы видели мистера Рувима?

Тот призадумался.

– Да уж, почитай, пару недель не видел. Что-то случилось?

– Нет, что вы. Просто в гости давно не заходил. Для него это несвойственно, – вспомнила я слова Ниты о нашем предполагаемом «романе».

– Не беспокойся, придёт. Мистер Рувим – человек занятой, обычно даже поболтать не остановится. Кивнёт головой и всё. Ну да это и плюс. Не к лицу солидному господину время на сплетни тратить. А ты у нас умница-красавица, тебе точно бояться нечего. Где он ещё такую найдёт?

– Мистер Зинек, – я чуть приглушила голос. – Могу я попросить вас об одолжении? Как вы правильно выразились, Лафат неразговорчив. По правде говоря, я о нём совсем ничего не знаю. О его жизни, родителях, близких…

Булочник для виду поколебался, хотя его явно распирало от желания вывалить на мою голову все имеющиеся в наличии сведения. Думаю, если бы я извинилась и сделала попытку уйти, он бы непременно остановил меня. Но я не уходила, и Зинек фальшиво изобразил некое уважение к чужой частной жизни.

– Ну, даже не знаю, имею ли я право… с другой стороны, солнечная Адель, ты, несомненно, права. Негоже связывать судьбу с человеком, который для тебя как закрытая книга. Так уж и быть, помогу, – соблюдя все церемонии, булочник вздохнул с облегчением и обрушил на меня гору информации. – Мистер Рувим – достойнейший мужчина. Рано остался без отца, а уж матушка его лупила почём зря! Мы ей все говорили, мол, чего ты сына своего так тиранишь? Послушный ведь мальчик, слова дурного не скажет! Здоровается со всеми, «спасибо», «пожалуйста», «будьте любезны» чуть что говорит. Где ты таких детей ещё видала? А она только отмахивалась. Говорила – бес внутри ребёнка живёт. Двинулась, видать, умом после смерти мужа…

Он разглагольствовал ещё долго и, в основном, пел дифирамбы в адрес бородача. Из любопытного прозвучало только то, что разбогател Лафат очень резко и внезапно. При этом, вопреки логике, снискал редкостную народную любовь. Когда я уже, было, совсем разочаровалась в полученных сведениях, булочник обронил ещё кое-что любопытное.

– Так что завидный жених к тебе зачастил, Адель. На него ж все девушки заглядываются. Только он не особо всю эту суету любит. Даже слуг к себе в особняк не пускает, разве что домработницу приходящую. Да и та немая. Хотя как-то повезло одному парню на мистера Рувима поработать, тот его в помощники взял. Только напортачил что-то Жером, быстро уволили его. Он, правда, как-то обронил, что сам ушёл, ну да кто в своём уме от хорошей жизни бежит?

– А где мне этого Жерома найти? – насторожилась я.

– Спустись вот по дорожке к причалу, он там сети чинит обычно. Да только путного-то он тебе ничего не скажет. Он людей сторонится. И раньше-то неразговорчивый был, а сейчас вообще слова не вытянешь.

Мы ещё некоторое время поболтали, а потом я распрощалась и пошла вниз по пологой дорожке туда, где поблёскивало море. Жером нашёлся быстро. По правде говоря, кроме него у причала никого не было. Светловолосый парень сидел на перевёрнутой лодке и штопал сеть.

– Добрый день, – поздоровалась я. Он вскинул голову и кивнул. – Ты – Жером?

– Угу, – не разжимая губ, подтвердил он.

– А я Адель.

– Знаю, – сказал первое слово парень.

– Извини, что отрываю от