Белое с кровью - Кристина Робер

Глава 21. Синее пламя

Terra caelum, дворец Саквильских.

Январь 2020 года

Предложение Ады манило Алекса куда больше, чем он ожидал. Наверное, когда ты настолько никчемный и слабый, совершаешь одну ошибку за другой, пока другие заняты важными делами, у тебя есть два пути: смириться и дальше катиться в бездну или зацепиться за волшебную таблетку и снова поверить, что будущее в твоих руках. Не сказать, что Алекс сразу выбрал второе, но, будучи потерянным, погрязшим в ненависти ко всем вокруг и к самому себе, он, вместо того чтобы поверить инстинктам и поискать другой путь к спасению, решил основательно подумать над предложением безликой.

Женится он на ней или нет – неважно, в любом случае все, что Алекс предпримет дальше, в одиночку не решить. Поэтому, простившись с Адой, той же ночью он вернулся домой.

Стефан прохладно отнесся к появлению сына. Сказал только, что у него совести нет, что он по-прежнему думает лишь о себе, а мог бы и о матери подумать, если уж на отца ему плевать. И тон его звучал спокойно, даже лениво, словно Стефан и вовсе ничего не собирался говорить, а сказал лишь потому, что привык говорить Алексу подобное. Как будто если он проведет день, не сообщив сыну о своем разочаровании в нем, мир немедленно исчезнет.

Но на этот раз Алекса его слова даже не зацепили. Он один знал, что случилось на самом деле, и не хотел превращать свое отсутствие в трагедию. Это не бегство с тонущего корабля, просто передышка. Алекс считал, что потерял гораздо больше, но ему жизни не хватит, чтобы объяснить это отцу.

Алекс пришел к нему в кабинет после завтрака, а перед этим навестил мать. Эстелла была плоха: почти все время спала, а когда бодрствовала, то сидела у окна, как героиня старинных романов, и смотрела на фотографию детей. На снимке им с Мари было по десять, и Алекс хорошо помнил тот день: первая конная прогулка сестры. Она верхом на жеребце и довольно улыбается, переднего зуба не хватает, губа распухла, а Алекс стоит рядом с широко распахнутыми глазами и дорожками от слез на щеках – от боли, которую испытывала Мари, когда двумя часами ранее упала с лошади. Ее перебинтовали, смыли кровь, дали большую дозу обезболивающего, и врач заверил, что девочка проспит до утра, но вместо этого Мари вскочила с кровати и накинулась на родителей с мольбами сделать фото, потому что жить бы не смогла, если бы у нее не осталось фотографии с ее первой конной прогулки, о которой она так давно мечтала. Родители уступили – впрочем, как и всегда. Мари бежала впереди – счастливая, словно и не было никакого падения, Стефан и Эстелла едва поспевали за ней, а Алекс плелся позади, поскуливая от сестринской боли, которая отчего-то передалась ему, хотя он не просил.

«Как баба», – сказал тогда Стефан.

Стряхнув воспоминания, Алекс обнял мать со спины и поцеловал в макушку. Эстелла механически накрыла его руку своей, сжала и тут же отпустила. Алекс постоял еще немного и направился к выходу.

– Ты прости меня, – вдруг сказала она.

Сердце подскочило, и Алекс замер. Голос матери прозвучал отстраненно, да и смотрела она по-прежнему на фото, и непонятно, кому были адресованы ее слова.

– Я просто думала, что, если хоть раз откажу ей, все решат, что я не люблю ее, потому что знаю правду.

– Что…

– Но она все равно была моей, и, может, вначале я внушила себе любовь к ней, но… – мать провела пальцем по снимку, – я уверена, что в итоге по-настоящему полюбила ее.

– Ты знала? – выдохнул Алекс. Глаза удивленно вытаращились. Он смотрел на мать, борясь с желанием снова подойти к ней и встряхнуть за плечи, вырвать из скорбного оцепенения и призвать к ответу. Но Эстелла, его маленькая, покорная мать, смиренно сидела в кресле и задумчиво разглядывала фото. Ее плечи поникли, цвет глаз съела печаль. И Алекс вдруг понял, что не у кого спрашивать. Да и незачем.

Закрывая за собой дверь, он думал о том, что его странной и несчастной семьи больше не существует и единственный шанс продлить видимость ее жизни – вступить в войну. Но что будет, когда война закончится, Алекс думать боялся.

В кабинете Стефан возился с бумагами. Оторвав взгляд от страниц, он с нескрываемым презрением оглядел сына с ног до головы и снова вернулся к работе. Алекс не спешил начать разговор. Наполнив кружку из кофейника, он разместился в кресле у входа и молча сверлил отца взглядом.

– От тебя смердит, – пробурчал Стефан, обращаясь к столу.

– Да ну?

– Всех девок обошел? Закончились?

– Тебе-то что?

– Мне надоело подчищать за тобой. Мало того, что ты в Лондоне творил, так теперь еще и здесь! Светуч под тебя копает, а ты развлекаешься.

– Я творил? Да пошел ты! – Алекс запустил в него кружкой, и она разбилась о стол, окропив бумаги коричневой жижей. Стефан подскочил на месте и с яростью уставился на сына. – Да что ты понимаешь?! Думаешь, все так просто? Плохое и хорошее в твоем мире?! Да черта с два!

– Не чертыхайся в моем доме!

Алекс чуть подался вперед, и Стефан отшатнулся, а парень испытал такое злорадство, что на секунду даже пожалел, что плохо контролирует изменения в своей внешности, потому что отцу бы не помешало увидеть его «другое» лицо во всей красе.

– Ты меня таким сделал, ты! Все это ради тебя, а не ради этого треклятого мира! Чтобы заслужить твое расположение! Чертов ты ублюдок.

Голова шла кругом, и в груди пекло. Алекс едва сдерживался, чтобы не наброситься на отца. Кто-то из его сущностей хотел это сделать, и ему пришлось отвернуться, чтобы подавить порыв.

– Иногда мне кажется, что я здесь только из-за тебя, – как можно тише произнес он. – Ты пробудил такое зло. Если бы мне не пришлось все это сделать, я бы никогда не вернулся сюда.

– Разумное решение, – процедил Стефан.

Алекс повернулся к нему и едва сдержал смех: даже самоуверенная поза не смогла скрыть ужас, застывший в не по годам старом взгляде отца.

– Я тебе не буду облегчать задачу. Хочешь, чтобы я ушел, – скажи прямо.

В комнате воцарилось напряженное молчание. Оба сверлили друг друга взглядами, выжидая, кто первый сдастся. Наконец Стефан сказал:

– Не хочу, чтобы ты уходил.

Волна облегчения пронеслась по телу, и Алекс едва удержал на лице спокойное выражение. Он даже дернулся к отцу, но вовремя остановился. Потупив взгляд, Стефан вернулся в кресло. Алекс приблизился.

– Рита Харт-Вуд была в сговоре с безликой, которая училась в твоей школе, – вдруг сказал он тихо, но нетерпеливо – словно с самого начала хотел поговорить