Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента - Уильям Ширер

Замок Отто представляет собой величественное сооружение, изуродованное многочисленными башнями и сложным очертанием. Вокруг него заболоченный ров. Подойдя поближе, мы увидели, что часть крыши сорвана и одна стена кажется шаткой. Наверняка это последствия взрывной волны от мощного взрыва. Подойдя еще ближе, ви-д4ш две громадные воронки, ставшие фактически частью рва и расширившие его. Здание уцелело только потому, что обе бомбы, минимум пятисотфунтовые, упали в ров, где вода и грязь смягчили силу взрыва. Ров отделяют от замка всего лишь шестьдесят футов, бомбы сбрасывали прицельно. Несомненно, это работа пикирующих бомбардировщиков.

Но зачем бомбить замок Отто Габсбурга? Я задаю этот вопрос одному офицеру. Он не может найти подходящий ответ. В конце концов выдвигает такое предположение: «Наверняка англичане использовали его как штаб. Поэтому он представлял собой настоящий военный объект».

Позже, когда мы обошли весь замок снизу доверху, мы не нашли никаких следов пребывания там англичан. Попав внутрь замка, мы вскоре обнаружили, что он разграблен, но не так уж сильно. Заметно, что обитатели покидали его в большой спешке. На верхнем этаже на полу, на стульях и кроватях разбросана женская одежда, как будто те, кто там находился, не могли решить, что надеть, и у них не было ни времени, ни места для багажа, чтобы взять больше. Все шкафы забиты платьями и парадной одеждой, аккуратно развешенной на плечиках. В одной из комнат, которую занимал мужчина, разбросаны книги, свитера, костюмы, клюшки для гольфа, пластинки и блокноты. Внизу в гостиной, большой комнате, обставленной в ужасном буржуазном вкусе, громадный стол загроможден лежащими в беспорядке книгами, блокнотами и фарфором. Огромная книга про жуков, которую явно кто-то часто листал, возможно Отто. В помещении наверху, которое, как мне показалось, было его кабинетом, мне попалась на глаза книга на французском языке под названием «Грядущая война». Я просмотрел его книги. Несколько очень хороших на французском, немецком и английском языках. Несомненно, у него был отличный литературный вкус. Много, конечно, его университетских учебников по политике, экономике и пр.

Полчаса мы слонялись по комнатам. Обставлены они в основном небогато. Ванные весьма примитивны. Помню великолепие, виденное мною в Хофбурге, Вене, где так долго царствовали Габсбурги. Совсем не то. Некоторые из нашей компании нагрузились сувенирами, саблями, старинными пистолетами, различными безделушками. Я подобрал страницу из какого-то сочинения на английском языке, которое Отто писал, видимо, когда зубрил английский перед недавним визитом в Америку. Чувствую себя грабителем. Немецкий офицер протягивает мне студенческую фуражку Отто. Я ее безропотно принимаю. Кто-то находит личные визитные карточки Зиты и сует мне одну. На ней написано: L'lmperatrice d'Autriche et Reine de Hongrie.[33] Кладу ее в карман, мародер — вот кто я. Печальная, голодная, недоумевающая собака бродит по комнатам среди разбросанных вещей и провожает нас до машины. Вокруг ни одного человеческого существа.

От Штеенокерзееля до Брюсселя дороги разбиты немецкими военными грузовиками и самоходными орудиями, стремительно движущимися на запад — с правой стороны, а с левой — нескончаемая колонна усталых беженцев, возвращающихся по жаре и в пыли в свои разрушенные города. Перед ланчем в Брюсселе у меня было разыгрался аппетит. Это зрелище отбило его.

2 часа дня. Брюссель. Брюссель уцелел, единственный город в Бельгии, который полностью или частично не лежит в руинах. Гитлер угрожал бомбить или уничтожить его за то, что через него бельгийцы перебрасывали войска, и отныне он не является открытым городом. Возможно, быстрое падение спасло его.

Когда едешь по городу, то там, то здесь попадаются разрушенные дома, на которые упали случайные немецкие бомбы (просто чтобы попугать людей?). А все мосты через канал в центре города, их было более десяти, взорваны англичанами.

Теплый день поздней весны, и на улицах толпятся местные жители. Те же горестные, но полные достоинства лица, что мы видели в других городах. Немецкий офицер, который отвечает за наши четыре машины, останавливается, чтобы спросить у прохожего дорогу к ресторану, где нам заказана еда. Джентльмен, профессорского вида, с бородкой и в широкополой шляпе, указывает направление. Он холодно вежлив. Офицер благодарит его, отдав честь. Профессор чуть приподнимает шляпу.

Вскоре мы уже в центре города, перед Восточным вокзалом, и быстро несемся, немилосердно и без необходимости сигналя, по улице к площади перед отелем «Метрополь». Как много дней и ночей бродил я по этой улице в мирное время, наблюдая добропорядочных бюргеров Брюсселя, размалеванных шлюх, витрины, заполненные товарами, которых не увидишь в Германии: апельсины, бананы, масло, кофе, мясо; фасады кинотеатров с афишами новинок Голливуда и. Парижа, открытые кафе, никогда не пустующие на этой площади.

Обедаем в таверне «Руайаль», где я часто бывал, приезжая в Брюссель: Мне несколько неловко показываться здесь с немецкими офицерами. К счастью, метрдотель и его персонал меня не узнают или делают вид, что не узнают. Ресторан, как и отель «Метрополь», занят армейскими, хотя во время обеда заходят два или три случайных гражданских посетителя, и их обслуживают, видимо, в порядке исключения. Едим мы хорошо. Немцы из министерства иностранных дел и министерства пропаганды и офицеры — особенно. Такая еда в Берлине уже давно недоступна.

Некоторые из нашей компании за несколько минут скупают ресторанные запасы американских табачных изделий. Я беру три пачки «Лаки страйк». Трудно удержаться после года курения гадких сигар в Германии. Приберегу их для завтрака, по одной в день, на потом. Большинство покупают блоками, это успокаивает мою совесть. Расплачиваемся марками по абсурдному курсу — десять франков за одну марку. После ланча большинство наших отправляются мародерствовать со своими бумажными марками, стоящими теперь целого состояния. Покупают обувь, сорочки, дождевики, женские чулки, всё. Один итальянец, помимо обуви и одежды, берет кофе, чай и два галлона растительного масла.

Мы с Ф. отправляемся на поиски магазина, в котором я был постоянным покупателем, не за покупками, а просто поговорить. Магазином управляет жена хозяина. Она еле вспоминает меня. Женщина удивлена, испугана, но храбрится. Она еще не осознает, что произошло. Говорит: «Это случилось так неожиданно. Я все еще не могу прийти в себя. Сначала немцы напали, потом правительство сбежало. Мы не знали, что происходит. Потом в пятницу (сегодня понедельник следующей недели) около восьми вечера вошли немцы». Она признает, что немецкие солдаты ведут себя «корректно».