Звезда Пандоры - Питер Гамильтон

Выживших рабочих со сборочной платформы переправили на поверхность планеты. Для определения состояния корабля и предотвращения разрушения оборудования в условиях вакуума были вызваны резервные команды. Сразу же началось сооружение новой платформы для достройки корабля.

Через пять часов после первого взрыва, возвестившего о начале атаки, Уилсон Кайм вышел из перехода, чтобы попасть в бурю восторженных аплодисментов и криков собравшегося персонала и в медвежьи объятия Найджела Шелдона. Центр связи с общественностью ККТ транслировал триумфальное возвращение капитана на аудиторию, не уступавшую по численности зрителям, следившим за отражением атаки. Кайм дал с полдюжины интервью, поблагодарил всех участников обороны за самоотверженные действия, отпустил несколько шуток и не стал подробно останавливаться на предположениях о зачинщиках нападе­ния, заявив лишь, что это наверняка не выходцы с Пары Дайсона. После этого он заявил, что полон решимости довести миссию до конца, и в заключение по­обещал пожертвовать награду за работу в опасных условиях местному детскому благотворительному фонду. Полицейские Аншана проводили его машину до городской квартиры эскортом из восьми мотоциклистов.

Уилсон проснулся с улыбкой на лице. Он перевернулся на другой бок, и темные волосы Анны пощекотали ему нос. Она свернулась калачиком рядом с ним на гелевом матрасе, закрыв голову рукой, словно ребенок, прогоняющий страш­ные сны. В голове Уилсона пронеслась целая вереница приятных — и восхити­тельно грешных — воспоминаний. Он поцеловал Анну в плечо.

— Доброе утро.

Она медленно, по-кошачьи потянулась и сонно улыбнулась ему.

— На вашем лице чертовски самодовольная улыбка, мистер.

— Вот как? Интересно, что бы могло ее вызвать?

Обвившиеся вокруг нее руки вызвали довольное хихиканье. Одна рука скользнула по спине и остановилась над самыми ягодицами.

— Это?

Другая рука обхватила небольшую, красивой формы грудь, немилосердно терзая сосок.

— Или это?

Он поцеловал ее в шею и провел губами по рту, заглушая хихиканье.

— Нет, наверное, это.

Ее рука протиснулась между их телами и крепко сжала его мужское достоинство.

— Ой-ой!

— Скорее, это, — смеясь, сказала она.

— Ах, так?

Он стал щекотать ее ребра. Ее сопротивление положило начало шуточному поединку, а он, в свою очередь, привел к более тесному и интимному контакту.

В конце концов, оседлав его бедра, она победно усмехнулась.

— Да будет тебе известно: опасность творит с людьми самые невероятные вещи.

Он ничего не смог ей возразить. Всю прошлую ночь они боролись за свои жизни. Облегчение, испытанное после взлета «Второго шанса» над космопла­нами, вызвало у него дрожь (которую, к счастью, заметила только Анна). Все остальные на борту — довольно молодые люди — с восторгом восприняли свое спасение, хоть перспектива гибели никого из них сильно не испугала.

Прежде Уилсон и сам не осознавал, насколько силен в нем страх смерти, особенно сейчас. В нынешнем обществе его никто не смог бы понять, ведь по­нятия омоложения и оживления были впитаны ими с самого рождения. По­коления, пришедшие после 2050 года, знали, что смогут прожить добрую часть вечности, и они имели на это право. Он полагал, что этот страх возник еще в те времена, когда человек мог прожить только одну жизнь, а потом умирал. Для всех остальных возможность сохранить все воспоминания и загрузить их в ге­нетически идентичное тело оказалась могучей моральной опорой. Но он так и не смог себя убедить в том, что это будет продолжением его нынешнего су­ществования. Между тем, кто он есть сейчас, и будущим Каймом непременно возникнет разрыв. Копия, какой бы безупречной она ни была, все равно оста­нется копией, а не оригиналом. Люди преодолевали эту проблему, говоря себе, что просыпаются каждое утро и вспоминают о прошедшем дне, а пробуждение в новом теле — всего лишь расширенная версия ночного отключения сознания. Уилсону этого было мало. В его теле, в его нынешнем теле заключается его жизнь. И чем дольше он живет, тем прочнее становится эта связь. Три с лишним сотни лет жизни породили его нерушимое убеждение, которое ничем нельзя было сломить.

— Не думаю, что смогу пережить еще одну такую ужасную ночь, как вчера, — сказал он, еще не успев как следует отдышаться.

Она оперлась руками о его грудь и стала нагибаться, пока не коснулась своих запястий подбородком, так что между их лицами осталось лишь несколь­ко дюймов.

— А что говорится в уставе корабля о связи капитана с низшими по званию чинами?

— Капитан это приветствует.

Ее палец легонько постучал по его груди.

— А у тебя есть чувство юмора.

— Тщательно скрытое, но тем не менее заботливо взлелеянное.

— И чем же мы займемся сегодня вечером, если не будет новой атаки? — Он поджал губы в шутливой задумчивости. — Продолжим?

— В моем расписании ничего не числится.

— У тебя никого нет?

— Нет. И уже давно. Я слишком занят на новой работе. А у тебя?

— Тоже. Я не вступала в брак с последнего омоложения. Было несколько увлечений, но ничего серьезного.

— Отлично. — Он сел на постели. — Я бы не прочь принять душ. Так ты действительно хочешь со мной встретиться сегодня вечером? Даю последний шанс на отступление.

— Я хочу встретиться с тобой сегодня вечером.

— И я тоже.

Она приникла к его губам.

— Жизнь слишком изменчива, чтобы не попытаться сохранить что-то хорошее. Вчерашний день убедил меня в этом окончательно. Меня еще ни разу не пытались убить.

— Ты проделала грандиозную работу. Наши тренировки едва ли к этому готовят. Я тобой горжусь.

— А тебе приходилось испытывать нечто подобное?

— Не совсем. Но я видел настоящие боевые действия. Хотя это было давным-давно. Этого никогда не забыть, несмотря на редактирование памяти при омоложении.

— А ты… — Она помолчала. — Ты когда-нибудь убивал?

— Честно? Я и сам не уверен. Но я стрелял в людей. Тогда не было времени остановиться и посмотреть на результат. Выжимаешь скорость и улепетываешь на базу, как только ракета срывается с места.

— Трудно поверить, что ты такой старый. Я знаю тебя только как своего начальника. Надо бы раскопать и изучить историю «Улисса».

— Это древняя история. Если станешь читать ее сейчас, ты, возможно, будешь знать больше, чем я.

— Тем не менее ты сделал это. Ты летал в космос и доказал, что это возможно.

— Я бы не назвал тот случай безоговорочным успехом.

— Нет, Уилсон, это был настоящий успех! Ты добрался до Марса. За миллионы и миллионы километров от Земли. И не важно, что Шелдон и Айзекс нашли другой путь. Не принижай своих заслуг. В конце концов, кто теперь нуждается в твоем опыте?

— Шелдон. Да, полагаю, это идеальная справедливость. Знаешь, что он сказал мне вчера, когда мы вернулись? Он улыбнулся своей дурацкой улыбкой всезнай­ки и спросил: «Хорошо повеселился?» И этот мерзавец был прав. Так здорово было лететь на корабле! А ведь мы, что называется, летели «на честном слове и одном крыле». И победили! Мне казалось, что все происходящее после «Улис­са» было только интерлюдией, что я три столетия ждал именно этого момента.

— И теперь делаешь то, ради чего был рожден.

— Чертовски верно.

Она окинула взглядом свое тело, потом его, и ее глаза озорно блеснули.

— Есть один вопрос, который участники проекта обсуждали с большим оживлением. Ты можешь не отвечать, если не хочешь.

— Что за вопрос?

— Вы провели на «Улиссе» не один месяц. И у вас была смешанная команда молодых и здоровых людей. И все это время вы провели в невесомости.

— А, понимаю. Но это государственная тайна.

— Государственная, да?

— Да. Могу сказать только одно: чем больше ты проводишь времени в состоянии свободного падения, тем меньше страдаешь от морской болезни. Даже при сильной качке.

— Правда? И долго приходится привыкать?

Он ухмыльнулся.

— Результат стоит каждой минуты ожидания.

— Хорошо, если так, — пробормотала она. — А теперь мне действительно пора в душ. Моя смена начнется через десять минут.

— Возьми выходной. Скажи, что босс не против.

Анна выбралась из постели.

— Куда?

— Вон та дверь.

Вечером у него не хватило времени показать ей квартиру. За ними еще не успела захлопнуться дверь, как одежда полетела на пол.

— Спасибо. — Она снова хихикнула и направилась в ванную комнату. — Хорошо хоть, что тебе не пришлось спрашивать, как меня зовут.

— Конечно хорошо, Мэри.

Комнатная туфля, пролетев через всю комнату, шлепнула его по бедру.

— Ой!

Дверь закрылась, затем послышался плеск воды. Уилсон закинул руки за голову и счастливым взглядом уставился в потолок. Учитывая вчерашнюю возможность гибели, это был не самый плохой вариант начала нового дня.