Русская Армия генерала Врангеля. Бои на Кубани и в Северной Таврии. Том 14 - Сергей Владимирович Волков

кони уже близко, но их стремительный бег слабеет, передние всадники начинают сдерживать коней и сворачивать в сторону.

– Часто начинай! – наконец скомандовал Маншин.

Сразу рванули пулеметы и винтовки. Пригнувшись к коням, кавалеристы унеслись назад за бугор. Несколько лошадей без всадников умчались в сторону.

Канелец пошел по цепи осматривать пулеметы. Взбудораженные ударники перешептывались. Когда Канелец подошел к 5-й роте, то всю низину за речушкой уже заволокло туманом. В напряженной тишине ухо ловило малейший звук. Все чувствовали, что в низине что-то шевелится, двигается. Туман колыхался.

Вдруг впереди колонны одиноко грянула пушка. Не успел Канелец проговорить – сигнал к новой атаке, – как внизу, под самым обрывом, грянуло «Ура!».

Опять затрещали винтовки и пулеметы. Корниловцы стреляли наугад в самый туман. Командир роты нагнулся к обрыву и закричал:

– Дураки, куда вы лезете, здесь корниловцы.

Шум и крики под обрывом стихли. Раздавались только стоны и отдельные выкрики: «Товарищи, не бросайте…» Но в то же время донеслись выстрелы и взрывы ручных гранат из самого Орлова.

– Что за чертовщина, – проговорил ротный, – неужели красные ворвались в колонию?

Немедленно отрядили трех ударников для выяснения обстановки. Стали их ждать. Уже совсем рассвело, и все увидели, что со стороны Орлова приближается какой-то человек и шатается, как пьяный. Его подхватили ударники и подвели к офицерам.

Весь окровавленный, корниловец, задыхаясь, пытался рассказать, что произошло и как его изрубили красные:

– Налетала их сила несметная… Как ахнут меня… Весь полк тоже порубили… Кто спасся, тот побежал к железной дороге на станцию Светлодолинскую…

Взволнованные офицеры стали обсуждать, что теперь делать. В голове не укладывалась мысль, что твердыни полка – офицерский батальон, оставшийся в колонии, мог быть уничтожен, но посланная связь не приходила, и, казалось, все подтверждало самые мрачные предположения.

Офицеры решили отходить тоже к Светлодолинской. Роты двинулись, но у всех поднимался внутренний протест: неприлично покидать свои позиции безо всякого приказания или же давления противника.

– Полубатальон, стой! – скомандовал поручик Маншин. – Всю ответственность беру на себя. До точного выяснения обстановки назад на прежние позиции.

Только корниловцы снова рассыпались в цепь, как увидели капитана Трошина170 с тремя ударниками, посланными для связи. Уже по одному широкому улыбающемуся лицу Трошина всем стало ясно, что в колонии все благополучно.

– Это верно, – рассказывал Трошин, – под самое утро налетел на нас целый полк кавалерии, но ни одному всаднику так и не удалось пронестись через всю колонию. Как мы начали крыть залпами, так красные через огороды, дворы сразу смотались. Бросили два своих орудия, да и в плен мы забрали немало всадников…

После такой тревожной ночи день прошел спокойно, но в следующую ночь, на 20 июня, Корниловской дивизии было приказано ночным маршем перейти в колонию Рикенау и дальше на восток. Конница Жлобы предшествующими боями с 3-й Донской дивизией оказалась втянутой в мешок. Корниловцы должны были его закрыть.

На рассвете 1-й Корниловский полк, шедший в арьергарде, остановился в Рикенау, а 2-й и 3-й полки вместе с начальником дивизии генералом Скоблиным двинулись дальше.

Около девяти часов утра до Корниловской колонны донеслась с юга сильная артиллерийская стрельба – Жлоба наступал на донцов. Скоблин немедленно повернул полки на юг и повел их на выстрелы.

– Какое-то подсознательное чувство, что именно здесь решится операция, толкнуло меня на этот шаг, – рассказывал потом Скоблин.

Начальник дивизии вместе со своим полевым штабом в быстром галопе обогнал колонну и вынесся вперед на ближайшую горку. Все так и ахнули. В глубокой лощине около колонии Лихтфельд, правее Корниловской дивизии, стояли построенные «ящиками» чуть ли не все полки Жлобы.

Быстро окинув всю местность, Скоблин решил немедленно атаковать красную конницу.

Все дальнейшее развернулось с молниеносной быстротой. Шестерки коней, одна за другой, вылетели карьером на позиции, пушки снялись с передков и по команде «беглый огонь» запрыгали наперегонки. Броневики врезались в конницу. В то же время полковник Пашкевич со своим 2-м полком в сомкнутом строю двинулся на колонию Лихтфельд. Ошеломленные красные пришли в себя и под прикрытием своего артиллерийского огня стали строиться к атаке. Пашкевич продолжал идти колонной. Подойдя к противнику на ружейный выстрел, он перестроил два батальона и развернутым фронтом быстрым шагом пошел навстречу несущейся лаве. Это так ошеломило всадников, что они остановились и поскакали обратно. Вдогонку им хлестали пулеметы.

Выскочив из-под обстрела, красные привели себя в порядок и решили снова атаковать Пашкевича. Теперь на развернутый фронт корниловцев были пущены четыре полка, а два полка – в обхват их левого фланга. Пашкевич, оставив два батальона своему заместителю, немедленно вызвал из резерва третий батальон и опять сам повел его против обходящей колонны красных. В то же время на помощь Пашкевичу ринулся бегом полковник Щеглов с 3-м полком.

Густые лавы противника поскакали в атаку. Между всадниками расстилались тройки с пулеметными тачанками. Топот, гиканье, треск пулеметов неслись навстречу корниловцам. Тем же шагом в сомкнутом строю продолжали идти батальоны, расстреливая лавы из ручных пулеметов. Как и в первый раз, атака пехоты на атакующую ее же кавалерию навела ужас: лавы красных, не доскакав до корниловцев, бросились назад и в стороны. Красная кавалерия потеряла сердце. Всадники на взмыленных лошадях заметались по жнивью и пахоте.

В то время как корниловцы громили Жлобу, два его полка еще наступали на 3-ю Донскую дивизию. Донцы, услышав в тылу противника сильный бой, стали теснить красных. Донская артиллерия, своим огнем преследуя всадников, отступавших к главным силам Жлобы, невольно била и по корниловцам. Целых два часа корниловцы были под перекрестным огнем артиллерии Жлобы и донцов, но так и не выпустили из мешка красную кавалерию. Она, отрезанная от востока, в конце концов отскочила на запад, к колонии Лихтфельд, а оттуда еще на большем аллюре помчалась на северо-восток, на колонию Рикенау. В это время полковник Гордиенко беглым шагом шел к колонии Лихтфельд, оставив на юго-западной окраине Рикенау офицерский батальон.

Гордиенко еще издали увидел текущую лавину всадников – она двигалась ему навстречу, но только по дороге левее его.

– Третий батальон, полуоборот вправо, наперерез кавалерии противника, – скомандовал Гордиенко.

Снова увидев перед собой точно выросших из земли тех же страшных корниловцев, всадники заметались между батальонами Гордиенко, а те, что успели подскакать к Рикенау, нарвались на офицерский батальон. От ружейных залпов и беглого огня 1-й Корниловской батареи полная паника охватила всадников. В полном беспорядке, несущимся стадом, всадники повернули прямо на запад к колонии Тигервейде, а от этой колонии одни поскакали на север, а другие снова на северо-восток, но уже в обход