Русская Армия генерала Врангеля. Бои на Кубани и в Северной Таврии. Том 14 - Сергей Владимирович Волков

на свое место помощника командира полка по строевой части. На фронте против Корниловской ударной дивизии осталась латышская кавалерийская дивизия. За время нашего отсутствия на хуторе латыши испортили все колодцы, которых было всего только три.

30 мая. Корниловская ударная дивизия выступила в 9 часов для занятия Малой Каховки. На линии хутора Терны встретили арьергарды противника, которые спешно отходили, часть – на Каховку, а часть – на северо-восток, вдоль Днепра. При занятии 2-м полком Малой Каховки противник с правого берега обстреливал его пулеметным и артиллерийским огнем. 1-й и 3-й батальоны преследовали противника, отходившего на восток. Около села Любимовка настигли его и несколько лодок с комиссарами были пущены огнем ко дну. В 21 час батальоны присоединились к полку.

31 мая. Дневка. На фронте артиллерийская перестрелка.

* * *

Из журнала боевых действий 2-го Корниловского ударного полка, который вел бывший командир Кавказского полка полковник Бржезицкий Александр Иосифович168, помещается только «Общий вывод из всей операции Перекоп – Малая Каховка»: 1) План операции разрабатывает тот начальник, который должен его выполнить. Утверждает и дополняет его высший штаб. 2) При наступлении не давать коннице задач, подобных пехоте, а давать соответствующие ее роду оружия. 3) Вследствие малочисленности у нас танков, применять их только ночью. 4) Связь пехоты с техническими частями неудовлетворительна. 5) Необходима большая интенсивность в организации тыла. Заключение: операция прошла блестяще и без особых потерь.

* * *

1 июня 1920 года Корниловская ударная дивизия отводится в резерв в село Натальино. 2-й Корниловский ударный полк выступил из Каховки в час. С 4 часов до 13 – большой привал в хуторе Топилове. За отсутствием мест в Натальине 2-й полк расположился в хуторе Кочкуровском.

2 июня. Появление желудочных заболеваний. Вода достается из глубоких колодцев.

3 июня. Прибыло сто человек пополнения из числа военнопленных, захваченных 25 мая.

4 и 5 июня. Строевые занятия. Запрещение продажи вишен, появившихся в изобилии.

6 июня. Смотр дивизии Главнокомандующим. Было видно, что генерал Врангель доволен работой корниловцев.

7 июня. Прививка противохолерной вакцины.

8 июня. Продолжение прививки. Горячая пища два раза в день.

9 июня. Строевых занятий нет.

10–11 июня. Занятия и поверка огнеприпасов.

12 июня. Согласно приказу по дивизии от 11 июня за № 4 назначено выступление на Нижние Серагозы в 6 часов 30 минут.

Разгром Жлобы

Из Каховки Корниловская дивизия была отведена в корпусной резерв, но не простояла она на отдыхе и одной недели, как всю дивизию посадили на подводы и повезли в сторону Мелитополя. Три дня мчались корниловцы по знойной степи. Пыль забивалась в глаза, уши, рот. Мучила жажда, но командиры полков до привала никому не позволяли задерживаться ни на одну минуту. Полковник Пашкевич перед каждым селом или хутором обгонял свой полк и встречал его около околицы.

– Пошел, пошел! – пресекал Пашкевич все попытки напиться. – Чиновники, не останавливаться…

«Чиновниками» командир называл пулеметчиков за их привилегию ездить на пулеметных двуколках при всяких походах.

Втихомолку поругивая свое начальство, корниловцы покорялись, и вереницы подвод снова скрывались в облаках пыли. На походе догнал корниловцев генерал Скоблин, выздоровевший от тифа, и вступил в командование дивизией.

Корниловскую дивизию вместе с другими частями 1-го корпуса перебрасывали с такой спешкой для контрманевра. Большевики, обеспокоенные неожиданным натиском Врангеля и потерей Таврии, спешно пополнили свою разбитую 19-ю армию и подтянули свежие части из соседних 9-й и 14-й армий. Кроме того, в Таврию была повернута с пути вся конница Жлобы в количестве восьми тысяч сабель, предназначенных в Польшу для развития наступления на Варшаву.

Красное командование, «чтобы покончить с белогвардейцами», выработало следующий план: произвести демонстративное наступление по линии Днепра, а главный удар нанести с севера и востока на Большой Токмак и Мелитополь, с тем чтобы, овладев этими пунктами, выйти всей конницей Жлобы в тыл Русской Армии и отрезать ее от Крыма.

К 18 июня Жлоба, отбросив 3-ю Донскую дивизию, подходил к Мелитополю, но корниловцы и дроздовцы в это время уже заняли исходное положение для нанесения, в свою очередь, охватывающего удара против Жлобы.

Корниловцы стояли в немецких колониях: 1-й полк – в колонии Линденау, 2-й – в Орлов-Тиге, 3-й – в Минстерберге. В ночь на 19-е 2-му полку было приказано выставить заставы и усиленное сторожевое охранение версты на две впереди колонии, а еще дальше должен был нести охрану Корниловский конный дивизион. На севере от колонии пошли в засаду две роты 2-го батальона с пятью пулеметами, на восток и юг – роты от 1-го и 3-го батальонов.

Выслав вперед секреты, роты 2-го батальона густой цепью легли за снопами недавно скошенного хлеба. Офицер пулеметной команды штабс-капитан Канелец169 обошел цепь и выбрал места для своих пулеметов. Расставив их, он завернулся в бурку и улегся на снопах. Ночь была светлая, лунная. В полной тишине изредка доносилось тявканье собак. Пахло свежей соломой и скошенной травой. Одолевала дремота. Канелец приказал своему подпрапорщику разбудить себя при малейшей тревоге и заснул.

– Господин капитан, господин капитан… – разбудил Канельца придушенный голос.

– В чем дело?

– Кавалерия… Посмотрите, вон между этими копнами.

Шагах в двухстах под горкой ясно видны были два всадника. В их руках поблескивали шашки. Канелец схватился за бинокль, чтобы разобрать, есть ли на всадниках погоны. Разглядеть не удалось: всадники все время вертелись на месте и, наконец, скрылись в лощине.

– Эх, а еще подпрапорщик, кавалерию от двух всадников отличить не сумел, – посмеялся Канелец и вновь завернулся в бурку.

– Господин капитан, опять они, – снова прервал дремоту голос подпрапорщика.

На тех же лошадях два всадника стояли уже около левого секрета.

Канелец вскочил как встрепанный и пошел к командиру 5-й роты.

– Да я уже давно за ними наблюдаю, – сказал ротный. – Это не наши конники… Черт бы драл наших сметанников, вместо того чтобы маячить, дрыхнут по теплым хатам.

Канелец сел с командиром роты на край обрыва над какой-то речушкой. Тут же вдоль обрыва темными бугорками лежали ударники. В предрассветной тишине еще отчетливее был слышен каждый шорох.

– Слышите, к шестой роте секреты бегут, – проговорил командир роты.

Канелец прислушался и тоже пустился бегом к шестой роте. На ходу до него донесся резкий голос поручика Маншина: «Без команды не стрелять!»

Когда Канелец подбежал к роте, из-за бугра уже неслись красные с протяжным криком «Ура-а-а!..».

– По кавалерии… батальон!.. – выкрикнул поручик Маншин.

«Ура!» нарастало, но в цепи корниловцев все та же жуткая и томительная тишина. Спасительного продолжения команды еще нет. Взлохмаченные