Владигор и Звезда Перуна - Сергей Махотин

— Какая же, говори?

— Словно ослица пернула.

Чуча вытаращил на него свои круглые желтые глаза:

— И ничего похожего! Тоже мне поговорка!

Владигор взглянул на Дара и пожал в недоумении плечами. Мальчик улыбнулся:

— Все просто. Чуча рассказал о том, что он увидел, аскан — о том, что он услышал.

Айгурский певец согласно кивнул.

— А-а, — протянул Чуча. — Ну, тогда понятно. Вообще-то поговорка неплохая!

Владигор расхохотался так звонко и заразительно, что от веселого дружного смеха не смог удержаться никто.

— Я их не вижу, но чувствую, что они рядом.

Морошь произнесла свою мысль вслух и даже не заметила этого.

— Про кого ты говоришь? — сверкнула любопытными глазками некрасивая девочка лет двенадцати.

— Ах, это не твоего ума дело, Замарошка! — Царица с досадой поморщилась. — Не приставай, займись чем-нибудь.

— Мне скучно! — захныкала та. — Давай гадость кому-нибудь сделаем?

— Оставь меня, мне нужно думать.

— Хоть бы этот одноглазый дурак прилетел. Или папашка с хвостом.

— Уходи, говорю.

— Почему ты красивая, а я нет?

— Потому что твой папашка — с хвостом.

— Ты его сильнее, да? Отруби ему его мерзкий хвост, пусть повизжит!

Царица едва заметно усмехнулась, поднялась со своего трона и подошла к дочери.

— В твоих жилах кровь человеческая течет вперемешку с кровью лютого зверя, даже более чем зверя, — произнесла она, взяв девочку за подбородок и глядя ей прямо в глаза. — Зверь сидит в каждом человеке. Но тот, который в тебе, будет рваться наружу с особенной прытью. Я хочу, чтобы ты навсегда запомнила вот что. Как бы ни был силен зверь, человек в конечном итоге окажется сильнее его. Более умной, жестокой и коварной твари, нежели человек, невозможно себе вообразить. Поэтому не поддавайся звериным желаниям, а подавляй, подчиняй себе, приберегай их до поры, чтобы в нужный момент выплеснуть их с такой страшной силой, какой не обладает ни один смертный.

— Как тот Огненный вал?

— Ну хотя бы, — неохотно ответила царица, выпуская подбородок Замарошки из своих цепких пальцев. — Он несколько опустошил меня, голова ноет.

— Научи меня управлять им, — вкрадчиво попросила девочка. — Я однажды попробовала, и у меня почти получилось.

— Ты? — искренне удивилась Морошь. — Когда же?

— А не помню, недавно. Твоя ручная двухголовая ворона прилетала в тот день.

— Ворон, а не ворона.

— А, все равно дурак!

— Зачем же ты разбудила стихию, природа которой тебе неизвестна?

— Мне хотелось убить уродливого коротышку с его компанией.

— И что же, убила?

— Ага!

От оглушительной пощечины девочка отлетела к стене и больно ударилась головой о высокую, расписанную змеями вазу, которая раскололась на мелкие черепки. Протяжный жалобный вой огласил просторную залу. Вода в фонтане перестала журчать и словно остекленела. Морошь махнула рукой, звонкая струя вновь послушно ожила.

— Я ударила тебя не за то, что ты хотела убить чужаков. — Голос царицы был совершенно невозмутим. — Ты не по назначению использовала силу, которая могла в любое время понадобиться мне. Если ты по-прежнему будешь поддаваться своим звериным прихотям, твои волосатые ноги станут еще уродливей.

Девочка гневно топнула ногой, но не нашлась что сказать, горько заплакала и бросилась вон из залы.

В раскрытое окно потянуло вдруг едким дымом, который начал сгущаться, обретая формы коротколапого чудовища с оскаленной зубастой пастью. Царица поморщилась и провела ладонью сверху вниз, воздвигая перед собой незримую преграду. Триглав двинулся вперед, ткнулся мордой в прозрачную стену и озадаченно замер. Затем усмехнулся и прорычал:

— Вот, значит, как! Даешь понять, что даже дух мой тебе непереносим?

— Ты догадлив.

— И пытаешься вытравить из моей дочери семя отца?

— Она не твоя дочь.

— А чья же? Не ты ли минуту назад растолковывала Замарошке, чья кровь в ней главенствует?

— Никогда в ней не будет главенствовать твоя кровь! Я запретила тебе являться ко мне! Что тебе опять надо?

— Открой мне свои мысли, свои планы. Я же знаю, что ты задумала что-то неслыханное. Учти, Воронья гора моя, и я тебе не позволю туда соваться.

— Не позволишь? Хотела бы я посмотреть, как ты сможешь помешать мне сделать что-либо. Если ты попытаешься, я сделаю то, что посоветовала Замарошка.

— Что она такого посоветовала?

— Отрезать твой мерзкий хвост и послушать, как визгливо ты будешь верещать от боли и унижения.

Чудовище в ярости кинулось на царицу, но, наткнувшись на невидимую стену, отлетело назад и шмякнулось животом о скользкий пол. Триглав с трудом встал на ноги, но это был уже не зверь, а безбородый старик.

— Я шел к тебе с хорошей новостью, Морошь, — процедил он сквозь зубы. — Но ты в самодовольстве своем не захотела обрести во мне друга. Знай же, что отныне я твой враг и буду использовать любую твою оплошность, чтобы обратить ее против тебя. Я терпелив, у меня в запасе вечность, а ты всего лишь смертная женщина.

— Нет уж, от дружбы твоей уволь меня, — засмеялась царица. — И угрозы твои ничего не стоят. Разве я не вижу, что тебя гложет страх? И не без основания. Твое бессмертие может кончиться гораздо раньше, нежели ты сам думаешь. Тогда ты, подобно ящерице, будешь счастлив отдать свой хвост ради собственного спасения. И пришел ты ко мне не угрожать и бахвалиться, а пощады просить.

Старик прищурился:

— Пеняй же на себя, Морошь, когда придет твой смертный час. Я ухожу. Что толку спорить с глупой женщиной! Ты безумна, и сила трех стихий выходит у тебя из подчинения.

— И чтобы убедиться в этом, ты намеренно разбил свою морду и растянулся на полу, — съязвила та.

— А ты уничтожила тысячный отряд айгурской конницы, которая могла быть нам полезна.

— Могла быть тебе полезна, — поправила его царица. — Это были не айгуры.

— Именно айгуры. Ты ошиблась, приняв их за войско Братских Княжеств.

— А если и так, что с того? Они потревожили пустыню и получили свое. Айгуры так же ничтожны, как и те народы, которые они желают обратить в рабство.

— Верховный айгурский вождь больше не прилетит к тебе.

— Ты, кажется, собрался уходить. Убирайся, пока я не рассердилась!

Лицо старика искривилось в злобной гримасе. Не сдерживая себя, он с остервенением плюнул в фонтан. Вода в мраморном бассейне начала пузыриться и булькать. Буро-зеленый дым поднялся к потолку и скрыл Триглава с глаз царицы.

В эту минуту почти такая же злобная усмешка исказила и без того некрасивое лицо маленькой девочки, когда она шагнула в верхнюю комнату Западной башни. Вся ее левая щека горела от полученной пощечины. Захлопнув за собой дверь, Замарошка остановилась, оглядывая большой котел над потухшим очагом, столы со всевозможными колбами и ретортами, полки с разноцветными пузырьками, чучелами птиц и летучих мышей, змеиными шкурками и толстыми фолиантами в кожаных переплетах. Большой серебряный ларь стоял в углу комнаты. Девочка направилась к нему и прошептала какое-то слово. Массивный железный замок разомкнулся и упал на пол, тяжелая резная крышка медленно приподнялась. В ларе не было ничего, кроме желтого песка. Замарошка принялась водить над ним маленькой ладошкой. Песок зашевелился, будто под ним проснулся какой-то зверек, начал вздыматься волнами и опадать. Затем волны сошлись в одну желтую волну, которая стала расти ввысь.