Большая книга перемен - Алексей Слаповский

А про оградку опять не заговорил: опять не тот момент, нехорошо.

Свадьбу наметили в сентябре, времени было еще достаточно, но Павлу не терпелось уже как-то готовиться. Бросив многие неотложные дела, он задумал перестроить гостевую столовую, убрать всю дешевую роскошь. Может, и в других комнатах что-то изменить. Даша готова была набросать эскизы, ее увлекла эта идея.

Она и к отцу Михаилу согласилась пойти, но позже, надо дозреть. Павел не стал ее торопить.

В общем, жизнь Павла наполнилась приятными подготовительными хлопотами. Был даже вечер, когда Даша готова была остаться, но на этот раз Павел проявил мужество, сказав:

– А то мы с тобой сразу все переделаем, на завтра ничего не останется.

Даша не поняла. Ну да, подумал Павел, она же не видела этого фильма![10] Тут до него дошло, что Даша не видела не только этот фильм, но и все другие, которые помнят люди его поколения. Она не читала книг, которые они читали, не слышала тех анекдотов, которые они знают наизусть, и, уж конечно, никогда не пела тех песен. А ведь для них это как пароль-отзыв, чувство близости и единения.

Павел, вспомнив, что Даша и раньше не реагировала на слова, которые, казалось ему, всякий человек в этой стране знает, понял, что перед ним задача – подтянуть ее, образовать. Чтобы, по крайней мере, если услышит о «празднике, который всегда с тобой», знала, что это Париж и Хемингуэй.

Впрочем, у молодых теперь свои словечки и кодовые фразы. Сказала она как-то шутливо: «Всем отправляться в жопу и оттуда не возвращаться»! – и Павел понял, что это цитата, но откуда, не знал[11].

Павел решил подковаться, засел за компьютер, старательно изучал несколько дней молодежные сайты, странички с новейшими приколами, байками. Он подделываться под молодого не будет, но понимать то, что говорит Даша, хочет.

А еще он представлял долгие зимние (именно почему-то долгие зимние) вечера, когда будет рассказывать о своей жизни, попутно объясняя детали, частности и подробности, чтобы Даша составила хоть какое-то представление о его прошедшей жизни, хотя бы так почувствовала причастность к ней.

Даша была занята, к свадьбе не готовилась, продолжала развивать удачно начатое дело. Отрыть офис – замечательно, по-прежнему поддерживать свой сайт – тоже хорошо, иметь постоянные контакты с загсами – правильно. Но есть еще родильные дома, детские сады, школы, все это тоже можно охватить. А наткнувшись в Интернете на базы данных, где имелись сведения о любом человеке (пусть часто неполные и не во всем правильные), Даша придумала гениальное: с помощью этих баз находить людей, у которых, к примеру, через неделю юбилей свадьбы, день рождения (желательно круглая дата), выход на пенсию и т. п., звонить им (телефоны в базах имелись) и вежливо предлагать видео– и фотосъемку, альбомы на память в уникальном исполнении. Даша попробовала – получила в первый же день пять заказов! Удачнее всего было наткнуться не на юбиляров, а их родственников, которые всегда бывают озабочены, что подарить, – а тут само в руки идет решение, и относительно недорого (для начала Даша не задирала цены). Пришлось взять смышленого юношу, учащегося театрального факультета Сарынской консерватории, который наивно пришел «сняться для какой-нибудь обложки, если заплатите». Даша тут же переориентировала этого блондинистого красавчика с вкрадчивым голосом, которому все равно нечего было делать на каникулах, посадила на телефон, объяснила задачу. Но тут же возникла другая проблема: где взять столько фотографов? Однако и она решилась – через сообщество сарынских фотолюбителей Даша дала объявление: если кому нужна подработка, милости просим! И всех встречала, со всеми говорила, показывала образцы, давала задания, принимала работу, сердилась на плохое качество, хвалила за старательность.

Володя был безучастен, надолго уходил – «на объекты», но результатов не предъявлял.

Странно, но Володя почти не думал о Костякове – будто он был не человеком, а чем-то абстрактным.

И вот сегодня Костяков появился – реальный, живой, настоящий. Он вошел и направился к Даше, улыбаясь. Она тоже улыбнулась, глянула на Володю, слегка покраснела, встала навстречу Костякову, пошла к нему. Тот, наверное, хотел ее обнять, но Даша увидела какой-то мелкий непорядок в стороне, что-то не так лежало на журнальном столике, она шагнула туда, поправила, а потом пошла к двери, поэтому Павел Витальевич вынужден был повернуть назад и выйти с нею в коридор. Они стояли некоторое время за стеклянной стенкой и о чем-то говорили, Павел Витальевич пару раз посмотрел на Володю, возможно, спрашивал: ты что, стесняешься его? Даша что-то отвечала, потом они пошли на улицу. Володя обернулся, увидел через окно-витрину: Даша довела Костякова до машины, и вот там он ее уже без стеснения обнял, поцеловал в щеку, сел в машину – большую, черную. Похоже, «майбах».

Володя быстро вышел, свернул в поперечный коридор, который вел к туалетам и к двери во двор, где у него стояла машина. Выехал через подворотню, увидел, что «майбах» не слишком удалился: здесь было плотное движение. «Майбах» свернул, Володя за ним, тут улица была свободнее, «майбах» резко стартанул, и Володя понял, что сейчас безнадежно отстанет. Но тут впереди светофор, «майбах» вынужден был остановиться. Володя поднажал, жалея, что не успел заранее разогнаться, и долбанул в высокий задний бампер. Бамперу ничего не сделалось, только чуть вдвинулся в кузов (на амортизаторах, гад!), а капот Володиного «опеля» тут же согнулся и вывернулся вверх углом, будто консервная жестянка.

Из «майбаха» выскочил огромный, как и сам автомобиль, мужик с битой в руках. Побежал к Володе.

По стеклам или по балде? – думал Володя, закрывая боковые стекла. Наверно, сначала по стеклам, а потом и по балде. Такой не постесняется.

– Шура, постой! – послышался крик.

Павел Витальевич вышел и направился к машине Володи.

Тот вылез, встал перед ним.

– И чего ты добиваешься? – спросил Павел Витальевич.

– Я тебя убью, мудак! – выкрикнул Володя, чувствуя, что это вышло по-пацански.

Шура посмотрел на хозяина, тот отрицательно покачал головой.

– Ты так скорей себя убьешь, – сказал Павел Витальевич. – Не глупи. Если что не ясно, спроси у Даши. А то ведь во вред ей действуешь. Я рассержусь, накажу тебя, ей будет неприятно. Ты разве хочешь ее огорчить?

– Я тебя сам огорчу, – пробормотал Володя.

Павел Витальевич уже не слушал, шел к своей машине. Шура отходил за ним, не спуская с Володи глаз.

Володя шмыгнул носом и пошел прочь от дороги, не обращая внимания на гудки машин. Но отошел недалеко, у тротуара затормозила милицейская машина, выскочил рассерженный гаишник.

– Документы быстро дал! К машине вернулся! – отрывисто выкрикнул гаишник.

Володя вернулся, его долго мытарили, разбираясь, составляя протокол, потом приехал эвакуатор, Володя тут же, на месте, дал денег, чтобы машину отвезли в сервис. В сервисе сказали, что, если проехать два квартала вниз, там он найдет то, что нужно.

– А что там? – спросил Володя. – Другой сервис, что ли?

– Там овраг.

– А зачем?

– Затем, что твое корыто восстановлению не подлежит.

50. ДИН. Жертвенник

__________

____ ____

__________

__________

__________

____ ____

Дело, за которое вы принялись с двумя единомышленниками, приведет к успеху.

Дубков, закончив под утро поэму, вышел на улицу охладить разгоряченную голову, промяться, встряхнуться, чтобы потом, вернувшись, все прочесть свежими глазами.

У газетного киоска он увидел очередь и очень удивился: в последние годы газеты не являются предметом массового спроса. Те, кто еще интересуется информацией, смотрят телевизор, продвинутые копаются в Интернете, а остальных давно уже не волнует ничего, что выходит за рамки их делишек, работенки, квартирешки – ну, может, еще машинки и дачки.

Еще больше удивило Дубкова, что многие, купив газету, тут же ее разворачивали и, отойдя от киоска, начинали читать. А самое странное, что газета была – «Свободное время», одна из самых беззубых и серых в Сарынске.

Он увидел заголовок «Кто на верхней палубе?» – и тут же как-то гадко стало во рту, будто по оплошности откусил гнилой бок от яблока. Встал в очередь, дождался, купил газету, раскрыл и увидел статьищу аж на целую полосу. Подписано: И. Немчинов. Средний журналистишко, перебивающийся травоядными темами культуры и краеведения. Но кто ж ему позволил втиснуть в номер такой объем? Дубков посмотрел в подвал последней страницы, выпускающим редактором значился сам Немчинов. Все ясно, начальство в отпусках, вот он сам себе и позволил, за что обязательно получит по шапке, независимо от содержания.

С первых строк Дубков понял, что предчувствие не подвело: его обокрали. Понятно, что некоторые метафоры и темы носятся в воздухе, но все дело в том, кто первый застолбит. Дубков был уверен, что он первый, а Немчинов все испоганил, использовал его образ корабля – причем бездарно.