Первая колония - Юрий Ижевчанин

Тот цветок, быть садовником чьим я желаю,

Свое царство отдам, чтобы корни твои вновь полить.

Но сегодня тебя вдруг увидел близ горных отрогов,

Небо вновь стало синим, и солнце стоит в вышине.

Душу только отдай мне, молю я, моя недотрога,

Чтобы мог я всегда вспоминать о той краткой весне.

Астарсса уже со второго куплета подобрала мелодию к песне, и вдруг продолжила ее в несколько провокационном духе:

Ты, садовник, напрасно назвал меня вновь недотрогой,

Лишь от засухи я вся в колючках для прочих людей,

Без ухода года роза вянет у горной дороги,

Ожидая, когда же любимый вновь встретится с ней.

Ты не видишь, садовник, что корни мои уж засохли?

Ты любовью своей их сегодня обильно полей,

И душа, что томилась напрасно в стволе полудохлом,

На свободу вдруг выйдет совместно с душою твоей.

И вдруг все удивились еще больше. Тлирангогашт, заметив, что Астарсса глядит на голубой цветок в расщелине скалы метрах в пяти над всеми, вдруг сбросил юбку и кафтан, залез на скалу и спустился с цветком в зубах. Певица вся вспыхнула и расцеловала его. Царевич подхватил ее на руки и унес в свой шатер, а художница всю дорогу его целовала и ерошила его волосы.

Вся эта сцена как будто придала азарта друзьям. Они увидели, как царевич соблазнил женщину, ограничившись подарком в виде цветка, который достал, показав свою ловкость и смелость. Они не могли отделаться от впечатления о старкских художницах как о продажных женщинах, хоть и очень высокого полета, а теперь стало ясно, что надо действительно показать себя с лучшей стороны.

Пока разыгрывалась эта сцена, княжичи уже призвали своих музыкантов и начали лихо отплясывать танец типа лезгинки под звуки зурны и барабана. Таких танцев у северян не было, и горцам посчастливилось собрать довольно много восхищенных взглядов. Ничуть не запыхавшись после быстрого танца, Тикотон упал на колено перед одной из восхищенно глядящих на него женщин и запел ей песню любви на родном языке. После этого он вынул из кармана черкески скромные серьги и подал ей. Поцелуй показал всем, что Тикотон победил, и он, по примеру принца, унес женщину к себе в шатер.

Астраконт, не надеясь на свой голос, справился с задачей еще раньше Тикотона. Он просто подошел к самой полной из старкских певиц (горцы вообще не любили слишком худых женщин) и набросил ей на шею снятую с себя золотую цепь. Этот грубый прием после танца оказался действенным, и он, под аплодисменты всех, увел женщину с собой, не осмеливаясь поднять ее на руки, чтобы не опозориться, не донеся до шатра.

И началась азартная охота молодых агашцев. Как уже было твердо им сказано, они не смели выражать счастливым парам никакие знаки зависти или злобы, а поздравляли их с победой в любовной битве. Старки, теперь вернувшиеся как зрители, объяснили им, что с победой нужно поздравлять наутро, а сейчас поздравлять нужно только с успехом и только мужчину, поскольку для него отказ все равно является ударом в сердце, хотя раны настоящий воин переносит, не дрогнув. В этом агашцы со старками сошлись, и те, кому не досталось женских объятий, отправились совместно выпивать, будучи уверены, что остальных им до утра не увидеть.

Царевич вынужден был оторваться от объятий любящей женщины, поскольку его позвали на вечерний прием к отцу. Отец сурово посмотрел на принца. Царевич пал ниц, и на сей раз царь его не поднимал. Наконец, он сказал ему строго:

— Сегодня ты нарушил правила приличия. Я даю тебе наставника, придется тебе оторваться сейчас от женщины и слушать его. Он ждет тебя в твоем шатре.

— Слушаю и повинуюсь, отец, — ответил принц уже знакомой ему фразой.

В шатре сидел старичок. Поклонившись принцу и представившись, как царский личный писец Кутранглот, он начал наставлять царевича в том, каковы обычаи Агаша. Певица тоже слушала, закутавшись в простыню. Ей было хорошо, что принц сел рядом и обнял ее рукой. Пару часов продолжались наставления, и наконец Кутранглот соизволил оставить возлюбленных одних.

Принц узнал много необычного. На старкских военных советах высказывались, начиная с младших. На агашских сначала говорил самый старший. Затем другие уточняли, а если осмеливались, возражали, в порядке от старших к младшим. Младшим не разрешалось за столом или в собрании говорить, пока старшие им не разрешат или не обратятся к ним. Знаком благоволения по отношению к низшему является поднять его, когда он совершил земной поклон, а высшее благоволение — освободить его от падания ниц.

Ну а затем была ночь любви, очень жаркая и почти своя родная. Только обстановка вокруг была чужая, да принц из принципа не позволил себе даже в объятиях ни слова по-старкски, и говорил на Древнем. Когда любовники временно насыщались любовью, Астарсса лежала головой на груди у принца и тихонько напевала ему любовные песни. Так что спать почти не пришлось.

Наутро, тем не менее, принц поднялся до восхода солнца и всех остальных поднял тоже, повелев прийти вместе с возлюбленными. Когда все собрались, он вдруг сказал певице, ласково поглаживая ее:

— А теперь покажи, моя возлюбленная Астарсса, как женщина прощается с любовником.

Астарсса Иллинор лукаво улыбнулась и пропела на Древнем языке:

Как я растаяла, милый мой, в жарких объятьях твоих,

И пожелаю счастливым быть в нежных объятьях других.

Тлирангогашт нежно поцеловал музыкантшу, улыбнулся ей и выпрямился, уже не глядя на нее. Певица поняла, что игра на самом деле всерьез. Он заставил ее дать сигнал, что она больше не желает с ним иметь любовь, пропеть песню расставания, по той причине, что действительно считает, что им нельзя предаваться любви. А ей так хотелось продлить счастье, которое она испытала прошлым вечером и этой ночью. Но она понимала, что любые попытки переиграть сложившуюся ситуацию будут позорны, улыбнулась и пошла, не оглядываясь. После этого почти все женщины дали сигналы расставания своим любовникам. А принц внимательно смотрел на реакцию юношей: кто-то повесил голову, Тикотон, наоборот, лихо ее задрал и стал подкручивать бороденку: мне и не нужно было! И лишь Калгашттуркон отдал теплый поцелуй и улыбнулся. Его принц твердо решил похвалить, когда женщин не будет. А женщина Линтиронта, наоборот, на глазах у всех его жарко поцеловала, и он довольно пригладил усы, подарив ей колье.

— Вообще-то говоря, сигналы расставания даются один на один, — сказал принц. — Но вы еще не имели опыта и не поняли бы их. А сейчас на плац, сегодня тренируемся в том, как держать железный строй. Я попросил отца выпустить против нас воинов и всадников.