Лучшая месть - Стелла Камерон

— Наверное, ты права… — чуть слышно проговорил.

— Но если мы сейчас остановимся, то никогда не узнаем, что стало бы с нами дальше.

Даллас подумал, что он-то все же не хотел бы на этом останавливаться. И не прочь был бы узнать их будущее. Но тут же почувствовал себя виноватым… Слегка…

Он погладил Рей по волосам. Она спрятала лицо между его плечом и щекой.

— Тебе хорошо?

— М-м… Хорошо. По крайней мере наконец-то захотелось спать…

Даллас пробежался кончиками пальцев по ее спине, остановившись чуть ниже поясницы. Ночная рубашка Рей слегка задралась, и он почувствовал под ладонью гладкую кожу. Ее упругое горячее тело изогнулось ему навстречу. Рей застонала и зажала между коленями ноги Далласа, открыв ему доступ к…

Он снова глубоко вздохнул. Рей застыла, как бы оцепенев, и долго смотрела ему в лицо.

— Рей… — прошептал Даллас.

— Да?..

— Синхронности мы пока достичь не можем. Но то, что я ощущаю, не должно измениться… Возможно, надо просто привыкнуть друг к другу…

Найти Джинни! Тогда все будет в порядке! Джинни! Дженни! Боже, помоги нам ее найти!

— Рей, я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Даллас. И всегда буду любить.

— Дорогая! Мы будем счастливы! Обязательно будем!

Рей чуть подвинулась и прижалась головой к его подбородку. Потом медленно сползла на одеяло и перевернулась на спину. Даллас склонился над ней. Глаза ее были закрыты. Дыхание — ровным. Она спала… Или же лишилась чувств…

Даллас укрыл Рей одеялом, положил ее голову на подушку и долго смотрел ей в лицо…

Глава 27

Первое, что Рей увидела, были яркие лучи утреннего солнца, проникшие через ставни и полосами упавшие на стену спальни.

Не было слышно каких-либо голосов или криков, доносившихся раньше с улицы.

И Рей лежала в постели не одна…

Она медленно встала и почувствовала легкое головокружение. Будь у Рей пристрастие к вину, она непременно спросила бы себя, не позволила ли накануне лишнего. Болела голова. Все тело ныло…

Рей опустилась на край кровати и вдруг ощутила на своем плече теплую ладонь. Как хорошо, что она не одна! Даллас лежит рядом. Подчиняясь его руке, Рей тоже легла спиной на одеяло.

Джинни…

При этой мысли все события прошедшего дня ожили в памяти. Нет, это был не дурной, а кошмарный сон…

Рей зажмурила глаза и долго не решалась их открыть. За ночь не раздалось ни одного телефонного звонка. Потому что не было никаких новостей. А просто так звонить никто не стал. Все знали, что крепкий сон восстанавливает силы, и не хотели его нарушать. Тем более что нервы Рей и Далласа натянуты до предела. Ибо поиски Джинни пока не дали никаких результатов.

Если они не нашли девочку живой, то… Думать о том, что это могло бы означать, ни у Рей, ни у Далласа больше не было сил.

А что с Белой? Ведь она так и не позвонила!

Рей повернула голову и бросила взгляд на лежавшего рядом мужчину. Он смотрел куда-то в сторону. Скорее всего в окно. На подбородке пробивалась темная щетина. Уже третий день Даллас не брился…

Он повернулся к Рей. Его черты как бы закоченели, сохранив следы сна. Даллас протер глаза, и на его лице вдруг появилось почти растерянное выражение.

— Я совсем голый…

Рей вспомнила, что именно это Даллас сказал ей перед сном. Но ничего больше ее память не сохранила…

Он действительно лежал совсем обнаженный. Черные курчавые волоски, покрывавшие грудь… Мускулистое тело атлета…

Рей посмотрела на часы. Стрелки показывали девять. Значит, они спали не так уж долго. Но надо было снова приниматься за дело. В первую очередь — позвонить шерифу. Рей спустила ноги с кровати и попыталась встать. Даллас тут же схватил ее за руку и крепко сжал.

— Вы куда это собрались, мадам?

— Позвонить шерифу. Может быть, есть какие-нибудь новости.

— Лежи спокойно. Телефон у меня под боком. Я сейчас позвоню сам.

Он протянул руку и взял трубку аппарата, стоявшего на небольшом ночном столике у изголовья кровати.

— Алло! Это Даллас Келхаун. Я здесь с миссис Мэдди. Есть какие-нибудь новости?

Прошло несколько секунд, в течение которых Рей, не отрываясь, смотрела в лицо Далласа. Наконец в трубке что-то зашелестело.

— Да… да… Я все понимаю.

Даллас снова откинулся на подушку и продолжал разговаривать, прижав к уху трубку:

— Нет же! Никто не критикует ваши усилия… Но вы должны понять, как мы волнуемся. Если не сказать больше. Мы просто в полнейшей растерянности. Поймите мою настойчивость. Ведь речь идет о нашей девочке… Нашем маленьком друге… Пожалуйста, тут же позвоните, как только будут хоть какие-нибудь новости! Мы оба будем ждать здесь. Вы знаете номер телефона.

Даллас положил трубку.

— Понятно, — сказала Рей и вздохнула. — Ничего нового. Боже мой, перед сном я была совершенно измученной. И заснула только потому, что убедила себя: когда проснусь, Дженни будет уже здесь!

— Не мучь себя. Постарайся заняться чем-нибудь, отвлекающим от тяжких мыслей. Повернись ко мне.

Рей повернулась и долго смотрела в темно-серые глаза Далласа. Его ресницы были густыми и совсем черными. Казалось, только в них и сохранилось на этом лице что-то мягкое и доброе.

— Ты когда-то сломал себе переносицу, так? — спросила Рей.

Даллас несколько раз моргнул и со вздохом ответил:

— Да… Мой бедный, несчастный нос! Я ломал его даже дважды. Первый раз это случилось, когда мы с Джессом построили самолет. Нам тогда было по десять лет. Мы запустили его с крыши, откуда открывался прекрасный вид на Свит-Бей. Весь юмор заключался в том, что самолет не нашел никакого другого объекта, чтобы врезаться, кроме моего носа. Отец тогда сказал, что если мы еще раз позволим себе подобный опыт, то он переломает обоим все кости.

— Действительно, это была глупость!

— Очень даже большая! А второй раз мой нос пострадал, когда я учился в институте. Тогда мы с Тайсоном затеяли драку из-за девушки. Это было еще глупее!

— А кто была девушка?

— Ха! Первый вопрос, который непременно задаст женщина! Ее звали Джоэла. Она стала его женой.

— А…

— А… — передразнил Даллас.

— Ты часто вспоминаешь Джесса?

Даллас сжал губы. Заметив это, Рей пожалела о своем вопросе. Но Даллас все же ответил:

— Существует много всякого рода теорий о близнецах. Об их душевной привязанности друг к другу. Я до сих пор чувствую эту связь. Но всегда считал Джесса во всех отношениях лучше себя… Мне его не хватает… Всегда не хватает…

— Прости, я…

— Нет! Нет! Не надо просить прощения! Наибольшая жестокость для человека, потерявшего близкого и любимого, — когда окружающие пытаются сделать вид, будто ничего не произошло. В первую очередь — избегают говорить при нем о постигшем горе. Я лично в тяжелые минуты просил Бога послать мне собеседника, с кем бы можно было по душам поговорить о случившемся! И о гибели Джесса — тоже!