Преступный викинг - Сандра Хилл

— Это правда, ей-ей! — рассерженно запротестовал Адам. — Он меня усы… усыновил.

Убби вопросительно посмотрел на Селика. Тот пожал плечами.

— У меня не было выбора. Он пришел за мной ко двору Ательстана и пригрозил отравить леденцами, если я этого не сделаю.

Адам засмеялся, счастливый как щенок. Селик отпустил Аделу и посмотрел прямо в глаза Убби. Тот отвернулся.

— Где она? — хриплым голосом спросил он, боясь услышать ответ.

— Ушла.

Он на мгновенье закрыл глаза и прижал руку к сердцу.

Пожалуйста, Господи, пожалуйста.

Верь мне.

Ха! И что у меня есть?

Возможно, ты не очень верил.

Он тяжело вздохнул:

— Когда? Когда она ушла?

— Сегодня утром.

Селик широко открыл глаза.

— Сегодня утром? Как это может быть? В тот самый день, когда я возвращаюсь, она убегает от меня?

— Она уходит каждый день, — недовольно проговорил Убби.

— Каждый день?

— Что ты повторяешь, как попугай?

Селик угрожающе зарычал на Убби, и он попятился.

— Говори, пока я не вырвал твой язык.

— Она каждый день ходит к Медным воротам. Собирает свой чертов мешок, говорит всем «прощайте», немного плачет… Господи, сколько женщина может плакать… и…

— Ну! Не зли меня, а то я вырву твой язык и завяжу его узлом.

— Не злись, — сказал Убби. — Я все время стараюсь тебе объяснить, что она потеряла свою ауру.

— Ауру? Что еще за аура?

Убби воздел руки к небу.

— Я знал, что ты спросишь, господин. По правде говоря, я ничего не понимаю в этом. Аура… Это то, что Бог посылает на землю для своих ангелов, когда они хотят вернуться обратно на небеса, такое мое мнение. Но, на самом деле, я не знаю.

Селик начал понимать. Он помнил странные чувства, обуревавшие его у Медных ворот несколько месяцев назад, когда Рейн хотела вернуться в будущее. Она говорила, что там началось ее путешествие во времени. На том месте она, как она думала, могла вернуться в свое время.

Селику стало холодно, и он обхватил себя руками, чтобы не растерять последние силы.

— Когда она ушла?

— Перед полуднем. Обычно она возвращается в это время, — сказал Убби, беспокойно прикусив нижнюю губу. — Может быть, сегодня у нее получилось.

Селик посмотрел на заходящее солнце. Было уже поздно. Аура наконец сработала и как раз в тот день, когда он вернулся. Нет, Бог не может быть таким жестоким. Он посмотрел наверх.

Можешь?

Ты удручаешь Меня своим неверием.

Селик повернулся на каблуках и, не говоря ни слова, направился в Йорвик.

ГЛАВА 22

Он не встретил Рейн по дороге. Не нашел ее у Медных ворот. Но больше всего его испугало то, что исчезла аура. Селик обошел заброшенное здание и двор. Ничего. Должно быть, Рейн пришла, отыскала ауру и навсегда покинул Йорвик.

Глаза у него наполнились слезами, и он покачнулся. Неужели это ему наказание за десять лет кровавой бойни? Во второй раз он не переживет такую потерю. Он долго стоял, не в силах двинуться с места, чувствуя себя так, словно его придавило чем-то тяжелым, выбившим из него все силы и желание жить дальше.

Застонав от отчаяния, он повернулся и зашагал в сторону усадьбы. Ничего и никого не видя кругом, он шел по городским улицам, весь во власти мучительной потери. Все обвинения были забыты. Он должен был больше любить ее. Он должен был доверять ей и лелеять ее любовь, пока она дарила ее ему. Он не должен был отказываться от нее в Винчестере.

Подойдя к монастырской церкви, он вдруг заметил Берни — отца Бернарда, — входившего в огромные дубовые двери. Неожиданная мысль пришла ему в голову. Ведь он очень богат. Почему бы ему не пожертвовать что-нибудь больнице? Это ей понравилось бы. Он может даже попросить церковь отметить его пожертвование, записав в книгах, что он сделал это в память о ней. А вдруг когда-нибудь Рейн прочтет запись и узнает, что он вернулся к ней. Что он в самом деле любил ее.

— Отец Бернард, — позвал он, бросившись за ним в боковой придел и нагнав его уже у двери в больницу.

Монах обернулся и от изумления едва не потерял дар речи.

— Отец Этельвульф! Как ты одет?

— Я не священник, отец Бернард, — признался Селик.

— Ага! Совсем как Рейн! Решил позабавиться в Божьем доме. Стыдись!

— Так ты знаешь, что Рейн… брат Годвайн… женщина? — спросил он, криво усмехаясь.

Отец Бернард с отвращением скривил губы.

— Да. Отец Теодрик очень рассердился на нее за обман. Поначалу он даже не позволил ей работать в больнице.

— Рейн работала здесь? — удивленно переспросил Селик. — И долго?

— По сей день, — недовольно ответил отец Бернард, не понимая вопроса.

Селику не понадобилось много времени, чтобы уяснить ситуацию.

По сей день.

Селик шагнул мимо отца Бернарда и раз-другой обвел взглядом всех больных и лекарей в зале, пока не увидел высокую женщину в тунике, склонившуюся над тюфяком.

Спасибо тебе, Господи.

Ах ты, маловерный. Учишь тебя, учишь…

Селик коротко поблагодарил небеса и улыбнулся. Он долго не двигался с места, не сводя глаз с Рейн и радуясь чудесному подарку Бога… или кого-то еще.

Наконец Рейн встала. Стоя спиной к нему, она потерла рукой спину, разминая уставшие мускулы.

Вдруг она вся напряглась, словно ощутив опасность, и резко обернулась. С губ у нее сорвался стон. Глаза округлились.

— Селик? — прошептала она.

Одно короткое мгновение ее золотистые глаза светились счастьем, но почти сразу в них появились боль и гнев.

Он шагнул к ней, но она попятилась.

— Не трогай меня.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Итак, ты вернулся, — усмехнулась Рейн.

— Я вернулся, как только смог. Ательстан настаивал, чтобы я оставался и…

— Два месяца? — недоверчиво переспросила она.

Селик почувствовал, что краснеет.

— Я послал тебе письмо.

— Не было никакого письма. — Она не верила ему и смотрела на него с нарочитой надменностью. — Ты, полагаю, в ссылке? Король Ательстан приставил к тебе своих людей?

— Ательстан разрешил мне жить в Нартумбрии.

Она в недоумении наморщила лоб.

— Почему он разрешил?

— Я обещал ему верность. И помочь в случае надобности.

— Ты дал клятву верности врагу-саксу? — в изумлении переспросила она.

— Я, в общем-то, ненавидел не всех саксов а только Стивена из Грейвли. Знаю, знаю. Только не напоминай мне… мои слова. Ты, дорогая, не зря тратила время, уча меня.

Он увидел, как быстро-быстро забилась жилка у нее на шее, и, уже почти не пряча улыбку, но не вдаваясь в подробности и оставляя их на будущее, все-таки сказал:

— Между прочим, Ательстан не такой уж и плохой человек.

— Почему ты вернулся, Селик?

— Потому что люблю тебя. Я прощаю тебе все, что у тебя было со Стивеном. Обещаю со временем все забыть, только возвращайся ко мне.