Вилла в Италии - Элизабет Эдмонсон

— Знаю я вас, писателей. Вам бы только без конца все переписывать, а потом выбрасывать в корзину, не доводя дело до конца, так что потом нечего и показать. О, поверьте, я знаю все эти авторские штучки. Конечно, можно понять, что у вас было затишье после того ужасного случая. Подумать только — уронить электрообогреватель в ванну! Просто чудо, что вы остались в живых.

Свифт собрала волю в кулак.

— Это не был несчастный случай. Попытка самоубийства. Неудачная.

За столом воцарилась тишина. Потрясенная Джессика огорошенно качала головой. Темные глаза Хельзингера выражали сочувствие, а Люциус, откинувшись на стуле, смотрел на Делию, пожиравшую Марджори глазами.

— Я догадалась, — произнесла Оливия небрежно, как бы между прочим. — Вы пытались убить себя, потому что ваша любимая сбежала с тем несуразным человеком.

— Говорил же тебе, что она лесби, — процедил Тео, обращаясь к Фелисити, которая смотрела на Марджори как на экзотическое существо из зоопарка.

Воэн его услышала.

— Замолчи, Тео! Да, у Марджори была возлюбленная. И что из этого? Большинство мужчин, с которыми ты учился в школе, спали друг с другом, и, думаю, многие спят и по сей день. А разве половина судейского состава не настоящие гомики? В любом случае тебя совершенно не касается, был ли близкий Марджори человек мужчиной или женщиной.

Адвокат притих, а Фелисити с упреком посмотрела на сестру. Тогда слово взял Джордж:

— Простите меня, Марджори, но разве это не крайне эксцентричный и ненадежный способ лишить себя жизни? Прыгнуть в ванну с электрообогревателем в руках?

— Я бы подумал, что как раз эффективный, — заметил Уайлд, — но оказывается, что нет.

— Электроснабжение там, где я жила, было ненадежным. Система была старая и имела обыкновение выходить из строя. Как оказалось, именно в тот момент соседка с верхнего этажа включила утюг и проводка перегорела. Так что дело кончилось для меня просто сильным электрошоком.

— После чего у тебя и появились все эти голоса? — спросила Джессика.

— Это подтвержденное достоверными свидетельствами последствие электрошока, — кивнула Оливия. — Я читала, такое действительно бывает, когда человека поражает молния.

— Скорее всего, — промолвил физик в своей обычной доброжелательной манере, — эти голоса всегда присутствовали, но пока вы писали, они выливались на страницы книг. Однако когда у вас наступил творческий кризис, они начали постоянно звучать в голове.

— Все равно это не объясняет ее сверхъестественной осведомленности о фантастических замыслах Беатриче Маласпины, — шепнула Делии Джессика.

— Попытка самоубийства — это преступление, — отчеканил Тео, вновь вступая в разговор.

— Да, и когда я, наконец, пришла в себя, то сразу принялась искать глазами констебля в ногах больничной койки. Разве не так обычно бывает? Хотя, казалось бы, у полиции должны находиться более важные дела. Так или иначе, именно потому, что все, подобно Джорджу, сочли саму возможность такого чистым безумием, то посчитали, что это был несчастный случай. Я просто поскользнулась на линолеуме.

— Довольно об этом, — закончила тему Оливия. — Забудьте и двигайтесь дальше. Доктор Хельзингер, я слышала от Марджори, что вы ученый-ядерщик и что сегодня вам нанес визит мистер Гримонд.

— Крайне неприятная личность, — поморщился Люциус. — Из тех, кому в первую очередь следует отказывать от дома.

— Он проживает в той же гостинице, что и я. Точнее, проживал, поскольку, как я поняла, этот господин уже отбыл. Должна сказать, что Гримонд жаждет вашей крови, доктор Хельзингер, и советую быть осторожным.

— Джордж, подумать только! А вы знаете этого человека?

— Бесспорно, знаю, — кивнула Оливия. — Я имела несчастье работать с ним во время войны, когда он назывался полковником Гримондом. Вижу, что не афиширует воинское звание. Мы вместе служили в МИ-5, — прибавила Хокинс. — После войны я оставила службу, чтобы вернуться к книгоиздательству, а он остался и стал важной шишкой. Этот человек ничего не прощает, Джордж. Настоящий терьер, когда чует даже слабый дух коммунизма. И бесспорно, с его точки зрения, всех ядерных физиков следует держать под, контролем: паспорта их хранить под замком, а самих лучше всего содержать в охраняемом общежитии с комендантским часом по ночам и в выходные.

Это вызвало у Хельзингера смех.

— Да, мне встречались в жизни такие люди. Мы сталкивались с ними в Америке, во время войны, в Лос-Аламосе.

— Вы были там? — Глаза Оливии загорелись живым интересом. — А вы никогда не думали о том, чтобы написать книгу? Научно-популярную? Ядерная физика для непрофессионала? Мы планируем серию книг по современной науке, и такая книга была бы для нас очень желательна.

— Давайте, Джордж, у вас получилось бы, — заметила Марджори. — Я слышала, как вы объясняли Делии про изотопы — так, что даже ребенок мог бы понять. Вы прирожденный педагог, и если умеете так же хорошо писать, то заслужите искреннюю благодарность от растерянного мира.

— Изотопы? — обрадовалась Хокинс. — Я думаю, наши читатели просто будут рвать из рук знания об изотопах. Если нам всем суждено в один прекрасный день отправиться с их помощью к праотцам, то мыслящий гражданин захочет по крайней мере понимать, как это происходит.

Фелисити испуганно вскрикнула:

— Господи, неужели надо говорить за столом о бомбах и смертях! Как ужасно!

— Приходится смотреть фактам в глаза, — бодро ответила издатель. — Джордж и его соратники уже отворили этот ящик Пандоры, так что нам надо научиться жить в новую атомную эпоху. А теперь довольно о бомбах. Действительно, это слишком прекрасный дом, чтобы портить его атмосферу дальнейшими разговорами об оружии и войне. Из слов Люциуса я поняла, что ваша хозяйка — покойная Беатриче Маласпина, которая пригласила вас всех сюда в свое неизбежное отсутствие, хотя никто из вас никогда ее не знал. Это так? Действительно никто из вас не имеет представления, почему она это сделала?

— Единственное связующее звено, какое мы обнаружили, — это что Джордж работал вместе с ее дочерью, — развел руками Люциус.

— Марджори, зачем ты при всех выложила, что хотела совершить самоубийство? — спросила Делия, когда они поднимались по лестнице в свои покои. Вдали затихало урчание «веспы»: Люциус увез подвыпившую Оливию обратно в гостиницу.

— Мне показалось, что пришло время.

— А ты не боишься, что Хокинс разнесет это по всему миру? Разве издатели не жуткие сплетники?

— Думаешь, она пойдет на это? Не уверена, что меня это очень беспокоит, если только в один прекрасный день не начнется полицейское дознание.