Улыбка Амура - Ирина Леонидовна Касаткина

Газоны быстро зазеленели, почки на жерделах порозовели, а небо стало высоким и ослепительно синим. Наступила настоящая весна, когда отчаянно хочется гулять и влюбиться, а надо рано вставать и учиться.

− Ну, на фиг мне эти производные! − стонала Наташка, открывая задачник по алгебре, − я, наверно, в том колледже буду круглой отличницей. Скорее бы этот год кончился! Только бы пару не отхватить на математике.

После уроков она опять уходила домой со своим провожатым. Настя устала упрекать подругу и махнула на нее рукой. В конце концов, это личное дело Наташки. Нравятся ей эти ухаживания − ну и пусть.

С Вадимом ни в лицее, ни где-нибудь еще Настя не пересекалась, и боль от мыслей о нем как-то притупилась. Встретив однажды на лестнице Никиту, она поразилась выражению его лица: обычно веселый и самодовольный Наташкин брат выглядел мрачным и подавленным. Не прыгал, как всегда, через две ступеньки, а угрюмо плелся по лестнице и только кивнул в ответ на Настино приветствие.

− Что это с ним? − встревоженно спросила она подругу. − Заболел, что ли? Ходит, плечи опущены, даже нос повис.

− Хо! − радостно воскликнула Наташка. − У него такой облом! От ворот поворот получил − от толстой Светки. Она выходит замуж. За односельчанина, представляешь? И предложила Никите быть свидетелем в загсе. Братца аж перекосило от такой новости. Ой, как я рада! Вот она его уела!

− Но он же ее не любил. Чего же так переживает?

− Конечно, не любил! Какая тут может быть любовь − с бородавкой на носу. Просто, ему досадно, что она первая его бросила. Молодчина! Я ее даже зауважала после этого. А у тебя что новенького в личном плане?

− Ничего. Нет у меня никаких личных планов, − ты же знаешь.

− Да знаю, знаю.

− А если знаешь, чего спрашиваешь? Чтобы позлить?

− Да нет, − я просто так. Даже не знаю, о чем с тобой говорить. Что ни спросишь, ты или ругаешься, или обижаешься.

−А ты не говори, если не о чем!

Настя отвернулась от Наташки и подошла к окну. Та молча собрала учебники и ушла к себе. А Настя вернулась к столу и продолжила решение дифференциальных уравнений.

Около четырех часов прилетела Лялька − позаниматься с матерью английским. Ученики у Галчонка постоянно менялись, и только Лялька дважды в неделю неизменно появлялась у них в доме.

− Лялечка, ты же в вашей группе английский знаешь уже лучше всех, − убеждала ее Галчонок, − тебе что, денег не жалко? Не нужны тебе никакие дополнительные занятия.

Но Лялька упорно продолжала являться и аккуратно оплачивала все уроки, − за что мать к ней особенно благоволила: приглашала к столу и не возражала, когда отец отвозил припозднившуюся девушку домой. Настя тоже подружилась с рыжеволосой певуньей, − тем более, что та, в отличие от Наташки, никогда не лезла к ней в душу с досужими расспросами. Наоборот, Лялька сама рассказывала Насте о своих многочисленных ухажерах, которыми вертела, как хотела, − но близко к себе никого не подпускала.

− Неужели тебе никто из них не нравится? − допытывалась Настя. − Этот Володя Пономаренко из вашей группы − он в тебя ведь безумно влюблен, невооруженным глазом видно. А сам такой славный! И еще этот беленький, не знаю его фамилию, за тобой бегает. Он, кажется, с третьего курса. Красивый такой: сероглазый, с темными бровями.

− Они мне все нравятся, − смеялась Лялька. − Нравятся многие, а люблю одного.

− И кто же этот счастливец? Я его знаю?

− Нет. Ни ты, и никто другой. Его знаю только я.

− А он тебе отвечает взаимностью?

− Ему нельзя. Он женат.

− Женат? − поразилась Настя. − Ты что, с ума сошла? Как это можно: любить женатого?

− Еще как можно! Я его безумно люблю! Люблю каждую его клеточку, каждую морщиночку! Я дышу им! Засыпаю и просыпаюсь с его улыбкой − уже почти год. Только он об этом не знает и никогда не узнает. Поэтому все наши студенты мне до лампочки.

− Наверно, это кто-то из преподавателей?

− Не спрашивай, все равно не скажу. Под пыткой не скажу!

− Ляль, но ведь это бесперспективно. Ты же не собираешься разбивать его семью?

− Конечно, нет! Буду любить, и все. Пока любится. А там − как получится. Ладно, забудь, что я тебе наговорила. А то еще ляпнешь кому-нибудь, и пойдут слухи по институту.

− Нет, что ты! Я чужие тайны не выдаю.

− А ты сама? − Лялька внимательно посмотрела на Настю. − Почему все время одна? Неужели никто не нравится? Я смотрю: ты все дома да дома. Ведь весна − самое время на свиданки бегать. Вон твоя подружка − я ее частенько с этим черномазым вижу. Он кто: грузин какой-нибудь или чечен?

− Азербайджанец.

− И что у нее с ним: серьезно?

− Да нет, − просто так ходит. От скуки. Пока никого получше не подцепит. Я ей говорю, что так нельзя, да разве она слушает.

− Азербайджанец? Сложная нация! Зря она с ним так − может и нарваться. Ты ее предупреди: они обиды не прощают. Ну, а у тебя кто на сердце − признайся. Я же с тобой поделилась.

− Я тоже люблю несвободного парня, − вдруг решилась на откровенность Настя. − Я ему раньше нравилось, да и сейчас он вроде ко мне неравнодушен. Но одна студентка, кажется, ждет от него ребенка.

− Кажется или ждет?

− Точно не знаю. Но какая разница? Раз у них все было, значит, со мной у него уже ничего быть не может.

− Да почему? Мало ли что у кого было! Главное: что есть и что будет. У тебя был с ним секс?

− Да ты что? Конечно, нет! Вообще ничего не было. Даже не целовались. Один раз он хотел меня поцеловать, но я убежала. Это было еще год назад.

− Да. Сложная штука любовь. Ужасно хочется взаимности, − а нельзя. Но ты не падай духом: раз он пока свободен, может, его еще и заполучишь.

− А ребенок? Он, как узнает, точно на ней женится. Он такой совестливый!

− На каком она курсе?

− На первом. Факультет информатики.

− Что-то я не слышала, что там кто-то беременный. На третьем, знаю, есть две девчонки и на втором одна с пузом ходит. Такие слухи быстро распространяются. Хочешь, узнаю точно?