Дуэль на брачном ложе - Елена Арсеньева

Образ этой достойной противницы сделался для Марии как бы примером. Хитрющий Симолин только руки потирал, чая, когда сие наливное яблочко упадет ему в руки, – то есть созреет для того дела, кое он уготовил Марии: работы секретного агента. А пока что нанял для Марии лучших парижских учителей фехтования, борьбы, верховой езды и плавания, а также бывшего метателя ножей из цирка, итальянца, и испанца – мастера бросать аркан.

Уже через полгода Мария сама себя не узнавала. Все было ей внове, все в удовольствие; кроме того, испанец научил ее великолепно танцевать, а итальянец – метатель ножей преподавал некое подобие бельканто [103]. Она знала уже так много, так много умела, что эти знания и умения подспудно искали выхода, какого-нибудь реального воплощения. Этого только и ждал мудрец Симолин!

Однажды Мария проснулась среди ночи от тягостного предчувствия. Уже и звезды погасли, и небо просветлело, и первые лучи солнца заиграли в вершинах деревьев, а Мария все вертелась с боку на бок, сминая постель, и подушка чудилась то мягкой, то твердой, как камень. Наконец, отчаявшись, поднялась, кое-как умылась и решила выйти в сад – проветриться, охладить пылающую голову.

Уверенная, что в такую рань не встретит ни души, она надела белую рубашку и мужские панталоны до колен, решив не терять даром времени, а заняться гимнастикой. Шенкеля у нее были стальные: лошадь послушно шла под ее седлом даже без поводьев; а вот руки довольно быстро уставали от фехтовальных забав. Иван Матвеевич посоветовал ей подтягиваться на толстых ветках, а еще лучше – лазить по деревьям для тренировки. Однако зрелище баронессы Корф, средь бела дня лезущей на дерево, могло любого слугу повергнуть в смятение; по ночам сторож мог принять ее за вора; в этот же рассветный, ранний час сторож уже отправился спать, а прочие слуги еще не проснулись. Время для гимнастики настало самое подходящее!

Без всякого успеха подпрыгнув несколько раз, Мария наконец ухитрилась уцепиться за ветку и какое-то время болталась на ней, извиваясь всем телом, пока ей наконец не удалось упереться ногами в ствол и таки забраться на толстый нижний сук. С каждым футом она преисполнялась такой уверенности в своих силах, что решила проползти по толстому горизонтальному суку, посидеть на нем, чтобы окончательно победить страх, – и воротиться к стволу. Одолела уже половину пути, когда сук угрожающе прогнулся, Мария едва не вскрикнула, и тут…

– Мы уже потеряли двоих.

Голос Димитрия Васильевича!

Мария замерла в неловкой позе. Ох, ну отчего ей взбрело в голову избрать для своих утренних безумств именно этот каштан?! Ведь он стоит как раз против окон кабинета! Так, значит, рано встала нынче утром не одна Мария. Ее суровый супруг тоже ни свет ни заря покинул постель – почему? И кого он – они? – потеряли?

– Мне удалось проследить их путь лишь до трактира между Берном и Туном, – снова заговорил Корф. – Место вам знакомое. Эрлах клянется, что оба курьера уходили от него целые и невредимые. Однако нарочному дважды приходилось уезжать из Туна ни с чем.

– И вы думаете?.. – проговорил незнакомый голос.

– Я уверен, и мои осведомители подтверждают: где-то на этом маршруте предатель.

– Вас должен был насторожить уже первый провал!

– Он и насторожил, – отозвался Корф. – Второй курьер шел пустой. Однако исчез и он.

– То есть вы пустили его как приманку? – с явным неодобрением спросил незнакомец.

– Вот именно. Та же роль уготована вам.

– Весьма польщен, что мне до такой степени доверяют, – усмехнулся незнакомец.

– У меня нет другого выхода. Сейчас послать больше некого, разве что отправиться самому. Но меня слишком хорошо знают. Ваше преимущество в том, что вы у нас человек новый, никому не известный. О вашем прибытии я не уведомил Эрлаха. Восьмая комната не будет готова к вашему прибытию. Вы откроете себя, лишь когда убедитесь, что опасности нет.

– Выходит, вы подозреваете даже Эрлаха?! – удивился незнакомец.

– Я подозреваю всех! – отрезал Корф.

– Знаете, как это называется у нас в России? Ловить на живца, – проговорил незнакомец.

– А я вас сразу предупредил, что вы сыграете роль приманки. – Мария не сомневалась, что муж ее в этот момент пожал плечами с видом полного равнодушия к судьбе этого человека. – Да, приманки. Но для очень крупной рыбы…

– Вы только не предупредили, что крупную рыбу-то, может, и удастся поймать, однако сорвется она с крючка или нет – для живца конец один!

Какое-то время оба молчали. Наконец Корф заговорил:

– Вы рассуждаете как наемник, для которого существует только одна проблема – цена, – раздался его голос, исполненный презрения. – Это не есть речь русского патриота! Нарочный из Петербурга передаст вам пакет особой – подчеркиваю, особой! – важности. Полагаю, вам известно, что Питт-младший [104] буквально на днях заключил с Пруссией союзный договор в ущерб интересам России и Франции. Руки у этого англичанина длинные: они тянутся к Черному морю. Следующим шагом его должно стать заключение с Францией торгового договора. Вопрос почти решен. Почти… А наша цель – по возможности быстрее убедить французов, что не следует поддерживать Турцию против России, им лучше закрепить за собой все выгоды от торговли с новыми русскими черноморскими портами. Если мы успеем со своим договором прежде англичан, наши позиции на Черном море весьма упрочатся. Вот в том конверте, который вам предстоит au secret привезти в Париж, содержится нечто, способное подорвать престиж Питта в глазах Монморена, хотя бы на время. Время – вот все, что нам нужно! А на все про все лишь неделя. Ровно через семь дней Симолин с этими бумагами должен появиться у Монморена, не то дело наше будет безнадежно проиграно.

– Мне бы хотелось кое о чем спросить, – проворчал собеседник Корфа, – да с вами, того и гляди, вновь нарвешься на оскорбления.

– Нарветесь! И очень просто! – подтвердил Корф. – Помните: вы должны уйти отсюда незамеченным. Поэтому оденьтесь как можно проще – будто банковский клерк или стряпчий. Поедете дилижансом ровно в полдень – находиться лучше среди людей. Уверен, что за всеми одинокими путешественниками будут пристально следить. Карета на Берн отправляется от станционной конторы на улице Марг. Дорога оплачена, место заказано. Прошу не опаздывать.

И далее. Через трое суток вы будете в Берне. Ровно в полдень следующего дня возле лодочной пристани в Туне вас будет ждать императорский курьер, переодетый пастором, с плетеной корзиной в руках.

– С корзиною? – переспросил незнакомец, подавив нервический смешок.